Алексей Герасимов - Констебль с третьего участка (сборник)

Наконец, едва лишь готовый номер «Светского хроникёра» отправился в типографию, на пороге появился мальчик в почтовой форме.

– Телеграмма для мистера Адвоката, – сообщил он. – Кто примет?

– Я, я приму, – вылетел из своего кабинета Джей Джей. – Держите фартинг, молодой человек.

– Благодарю, сэр, – с самым серьёзным видом кивнул паренёк. – Распишитесь в получении.

Вручив монетку посыльному и забрав у него телеграмму, главный редактор стремительно вернулся в свой кабинет, куда поспешил и я.

– Фемистокл, голубчик, всё пропало! – трагическим голосом сообщил мне мистер Блинке, протягивая лист бумаги с почтовым штемпелем. – Вот, ознакомьтесь.

Вопреки ожиданиям, телеграмма оказалась не от сэра Джеффри Синклера, а от мистера Колвилла, секретаря эрла Чертилла, в которой последний сообщал, что комиссар Дубровлина и Мит Уи Нелл будет рад принять меня для интервью в Главном управлении полиции в три часа дня.

В воскресенье.

– Боже мой, какой конфуз, какое несчастье! Проиграть этому прохвосту! – продолжал причитать Джей Джей.

– Позвольте, отчего же – проиграть? – перебил его я, не дожидаясь, когда главный редактор перейдёт от жалости к себе к обвинениям в мой адрес.

– Вы что, не понимаете? Мы же просто не успеем дать это интервью в воскресный номер! – воскликнул мистер Блинке.

– Ну и даром не надо. Что написано в его телеграмме? Что интервью в воскресенье надо взять! И только, Джей Джей, взять. О публикации в тот же день речи нет.

Главный редактор просиял на миг, но потом со стоном откинулся на спинку кресла и трагическим жестом приложил ко лбу руку.

– Ах, боже, какой я болван! – воскликнул он. – Ведь в моём ответе было написано: «В воскресенье вы его прочтёте».

Внутренне я с ним согласился, вслух же, придав голосу бодрости, произнёс:

– Так в чём печаль, мистер Блинке? Мы пошлём ему интервью с посыльным, едва я вернусь от эрла Чертилла.

– Фемистокл, вы возвратили меня к жизни! – воскликнул Джей Джей.

Забегая вперёд, должен сказать, что моя уловка против главы «Особняка» сработала лишь отчасти. Мы действительно отправили ему интервью в запечатанном пакете, однако мистер Флинт, видя, что в воскресном номере «Светского хроникёра» обещанного материала нет, попросту распорядился убрать наше послание в сейф не вскрывая и ознакомился с ним лишь в понедельник с утра, что позволило ему утверждать, что пари выиграл якобы он.

Такое его неприятие явного проигрыша стало поводом для тяжбы, рассмотрев которую мировой судья Дредд, с присущим этому человеку тяжеловесным юмором, сообщил господам редакторам, что, по его мнению, стороны, заключая пари, использовали весьма неточные формулировки и однозначно пришли к соглашению лишь о владельце головного убора, после чего присудил каждому съесть по половине кепи мистера Флинта.

Я в тот момент, к своей большой удаче, находился на борту корабля, отправляясь в редакционную командировку в Детройт, и связаться со мной мистеру Блинксу было решительно невозможно. К моменту же моего прибытия в порт Нью-Йорка Джей Джей, человек столь же отходчивый, сколь и находчивый, уже не только отошёл от конфуза, но и всюду щеголял фразой о том, что разорил Флинта на пол шляпы.

К часу, на который комиссар полиции назначил мне встречу, всё высшее общество Дубровлина уже только и делало, что обсуждало предстоящий матч. Казалось бы, всего каких-то жалких три с половиной дня на то, чтобы возбудить общий интерес, срок совершенно несерьёзный, а вот однако ж – столицу захватила натуральнейшая шахматная истерия.

За публикациями в «Светском хроникёре» и ненадолго отставшем от него «Особняке» знамя подхватил «Научный вестник», давший развёрнутую биографию профессора Бэббиджа и пространно рассуждавший со своих страниц о перспективах применения «умных» големов.

Такое сугубо женское издание, как «Модница», в котором прознали о патронаже леди Клементины над состязанием, также моментально разродилось обширной статьёй, где, в свете опубликованного нами интервью с герцогиней, обстоятельно рассуждали, какое платье прилично надеть леди для посещения такого состязания и какое следует носить тем, кто, паче чаяния, станет участницей шахматного соревнования. Для последнего случая утвердили «амазонку».

Ну а дальше… Дальше количество публикаций начало расти как снежный ком. Кто-то делал акцент на изобретении, кто-то – на шахматах, «Криминальное чтиво» так и вовсе на деятельности Третьего участка, но погреть руки на внезапно ставшей модной теме стремились все. Дошло даже до того, что «Месмерический листок» опубликовал отчёт о сеансе по вызову духа сэра Чарльза Бэббиджа, а разделы объявлений во всех вышедших в субботу газетах были просто переполнены предложениями от учителей игры в шахматы.

Единственными, кто хранили по поводу грядущего события гробовое молчание, были религиозные издания. Видимо, кардинал О’Нил ещё не определился с тем, как церкви следует реагировать на голема, обладающего некоторым подобием разума.

Как бы то ни было, в урочный час я вышел из кеба у дверей Главного управления полиции и вскоре уже входил в кабинет комиссара. К моему удивлению, эрл Чертилл был не один, а в обществе суперинтендента Канингхема.

– Ну-с, мистер Адвокат, входите-входите, – дружелюбно поприветствовал меня герцог, попыхивая сигарой. – Признаться, мне было любопытно встретиться с человеком, который способен поднять такую бурю в нашем болоте. – Полагаю, представлять вас с сэром Эндрю нужды нет?

– Мы познакомились во время расследования дела о смерти матери Лукреции, – дипломатично ответил я, а начальник Третьего участка едва заметно, буквально кончиками губ, улыбнулся, видимо, припомнил тот скандал, что закатил Джей Джей, вытаскивая меня из каталажки (хотя вот этого-то, по сути, и не требовалось).

– А кстати, вы уже знаете о последнем шахматном скандале, господа? – хохотнул сэр Уинстон и, дождавшись наших отрицательных ответов, продолжил: – Есть у нас в лейб-гвардии такой лейтенант, Шон Бац-Кастлмур, отчаянный сорвиголова и завзятый дуэлянт. И поверите ли, сцепился вчера вечером с ротмистром гуронского его императорского величества конвоя по имени Райвенок. Ну, люди оба молодые, горячие – один хайлендер, второй и вовсе индсмен, – дошло до сатисфакции. И что вы думаете? Наш бравый гвардеец выбрал в качестве оружия шахматы!

Эрл Чертилл удовлетворённо захохотал.

– Надеюсь, они будут играть не слишком крупными фигурами, – усмехнулся суперинтендент Канингхем. – А то, как вы верно заметили, люди горячие, схватит один фигуру, и придётся коронеру констатировать смерть от удара тупым предметом.

Господа полицейские засмеялись, а я подумал о том, что, какие бы ни были фигурки, возможность ударить шахматной доской остаётся в любом случае.