щуп

- Какая уж тут ошибка! Нашего Борю ни с кем не спутаешь. А Лужина я видел как-то на полигоне. Зорин их там с ножами натаскивал. А в этот раз он, значит, с бабой какой-то был. Жирная такая. Вместе потом и уехали. На вишневом "Москвиче".

- Значит, - жирная баба, говоришь?..

- Ну да, крашеная такая.

- А может, это Баринов объявился? Его напарник?

- Чего не знаю, того не знаю.

- Так... Интересно было бы послушать, о чем они там чирикали с нашим Боренькой, - Клим Лаврентьевич выкатил на стол пластмассовый шар, катая его от ладони к ладони, принялся рассуждать вслух. - Предположить, впрочем, можно. Лужин - это приемыш нашего покойного полковничка. Правду он скорее всего успел узнать, значит... Нет, не понимаю! Мстить ему нет резона, оставаться в городе - тоже, тогда какого черта он здесь крутится?

- Может, что-то связанное с племянницей? Она ведь тоже ушла с ним.

- Амурные обстоятельства? - Клим Лаврентьевич скептически поджал губы. - Ну и что? Вот пусть бы и забирал ее с собой из города.

- Боится нелегального положения, - выпалил наугад адъютант. - Возможно, через Борю пытается выйти на вас?

- Зачем?

- Чтобы предложить свои услуги.

- Не очень, честно говоря, верится. Этот Валентин - волчонок еще тот! Принципы романтизма - и все такое... - Клим Лаврентьевич покачал головой. - Как знать, может, и впрямь возгорелся мстить.

- Если племянница с ним, значит, он мог пронюхать о наших клиентах.

- О Максимове с Логиновым? А до них ему что за дело?

- Вы же сами сказали, что он романтик. А романтик - тот же маньяк, потому как непредсказуем.

- Это ты, пожалуй, прав. Стоит призадуматься. Тем более, что и Бореньку они подловили не где-нибудь, а возле дома Логинова. В таком случае о клиентах ему и впрямь что-то известно.

- Он мог за нами попросту следить!

- Не исключено, хотя, думаю, мы бы его заприметили. Не такой уж он спец. Кроме того Аллочка могла познакомить их раньше... - Клим Лаврентьевич в очередной раз проследил за траекторией шара и неожиданно расцвел довольной улыбкой. - А ведь, пожалуй, это даже хорошо, что они вышли на Бореньку! Звено Баринова и Лужина все равно следовало аннулировать. Гнилой зуб выдирают, - вот мы и выдерем.

- Прикажете взять Бориса?

- Ни в коем случае! - Клим Лаврентьевич поймал шар, стиснув в кулаке, поднес к уху, как если бы в кулаке оказалась жужжащая муха. - Боренька - агент из золотых, об этом не надо забывать. Если он споткнулся, так мы его поправим, поддержим под локотки. Одна-единственная ошибка - еще не повод для искоренения. Этак мы людишками разбросаемся за пару-другую лет... - Он задумался. - Поступим иначе. Боренька самолично исправит свою ошибку. Максимова с Логиновым устранят Баринов и Лужин. А мы им только немного поможем.

Он долгим взглядом уставился на своего адъютанта. Белесые брови молодого офицера усиленно зашевелились.

- Ну же! - Клим Лаврентьевич нетерпеливо качнул рукой с шаром.

- Борис, - осторожно начал адъютант, - звено Лужина, мы и эти двое...

- Чуть-чуть не так. Борис - звено Лужина - эти двое и мы, - Клим Лаврентьевич торжественно усмехнулся. - Мы - это всегда итог и последнее заключительное слово.

- Кажется, понял, - адъютант тоже улыбнулся. Весьма невыразительно, но при его неумении улыбаться и это можно было считать успехом. Клим Лаврентьевич поощряюще кивнул.

- Итак, внеочередной инструктаж лилипутов! Боренька обязан получить искомую информацию. Какую?.. Ту самую - о встрече Максимова и Логинова. Где они там договорились, шифровальщики неумные? В парке у Центральной гостиницы? Прекрасно! Нам это вполне подходит. Боренька за ними и приглядит.

- Успеет ли он связаться с Лужиным?

- Успеет. Паренек он шустрый... Только никаких упоминаний об операции! Мы его сейчас активно используем, пусть считает, что ведет дежурную слежку. Дадим им встретиться и ждем любимцев покойного Константина Николаевича.

- Какова будет версия?

- Насчет этого загадывать не будем. Сделаем подарочек нашим друзьям в милиции, а там уж пусть гадают сами. Как назовут, так и будет. Мы уж в нужный момент подладимся и подыграем.

Клим Лаврентьевич умолк, но адъютант продолжал сидеть.

- Что-то еще?

- Я хотел спросить. Кто возглавит оперативную группу? Белов в Крыму, с Альтовым - проблемы, Акимов еще не совсем введен в курс дела...

- Ну зачем же кого-то умолять и упрашивать? А мы-то с вами на что-нибудь еще годимся?

- Понял, - офицер с той же блеклой улыбкой на лице поднялся. - Разрешите идти?

Клим Лаврентьевич кивнул, со стуком уронил шар на полированную поверхность стола. Выпущенный на волю пленник заскакал, быстро подбираясь к краю, обещающему еще большую высоту падения. Но упасть на пол Клим Лаврентьевич ему не позволил, ловким движением перехватив шар в воздухе.

***

- До чего же мне осточертел этот парик! - Баринов шумно вздохнул. - И переносица чешется. Как такое терпят очкарики?

Валентин промолчал. Он следил за улицей. Баринову же было невмоготу, и, развернувшись на сидении, он с оживлением принялся рассказывать:

- Видел бы ты меня в первый день свободы! Робкий был, что твой кролик. Ходил на цены глазеть, продавщицам подмигивать боялся. Одной подмигнул, она покраснела. Мне бы тут анекдотец какой ввернуть или пригласить куда-нибудь, а я стою дурак дураком и чувствую, что и сам раскаляюсь, как маков цвет. А как пошли коммуняки по улицам, так я и вовсе деру дал домой. Потому как, Валь, свобода - она тоже привычки требует. Позвонили, понимаешь, в дверь, - я за пояс отвертку отточенную и на цыпочках к глазку. Смотрю, а там соседка молодая в халатике. Кожа белая, молочная!.. - Баринов мечтательно причмокнул губами, рассеянно полез пятерней под парик.

- Ну и что?

- Да ничего. Соли попросила, предупредила, что воду горячую на днях отключат, чтоб, значит, следил за кранами. А то у них постоянно кто-нибудь кого-нибудь заливает. И ведь не верил я ей! До самого конца. Ухо прижимал к двери, хотел удостовериться, что действительно соседка. А после в окно выглядывал... - Баринов развеселился. - После того дня еще одно приключение имел. Днем-то боязно, так я ночами стал выбираться. Подышу воздухом, погляжу на звезды - и вроде как легче становится. Вот на вторую ночь чуть было не раздели. Четверо огольцов, у двоих резиновые дубинки. И что самое пакостное - даже разговаривать не стали. Помнишь, как в наше-то время было? Ну, остановят, ну, попугают, - снимут там шапку или шубу, пендаля дадут, но ведь все по-людски, без садизма. Нынче, брат, иной коленкор. Шуба с шапкой - предлог. Куда заманчивей зубы вышибить или ногами по ребрам прогуляться. Это я тогда замечательно понял. Словечка не дали сказать - все разом кинулись. С азартом парнишки работали. Другого бы на месте завалили - это я точно говорю. Да и я ушами прохлопал, успели пару раз огреть дубинкой. У меня и отвертка с собой была, да все так закрутилось, что я про нее и не вспомнил. Двоих завалил и дал ходу. Сам не знаю почему. Ведь не испугался, нет! А чего-то побежал. Ох, они и вздрючили за мной! Шустрые попались огольцы. Камээсы, небось, какие-нибудь. Умудрились загнать в какую-то подворотню, а там я и сам опомнился. Отвертон свой достал, поймал одного в замок, отвертку к горлу - и давай им политес разводить. До того договорился, что и блатным себя назвал, и к Афгану примазался. Мол, я оттуда и терять мне, нечего. Надо было тебе на них посмотреть. По-человечески ведь стали разговаривать, закурить предложили. Расстались, как друзья-товарищи... - Баринов, хмыкнув, качнул головой. Оживление его сошло на нет.