щуп

Тридцать семь лет, особые приметы, последние женщины и любимые увлечения... Людям, которые корпели над составлением этого документа, была известна вся подноготная преступника. Сообразив это, Леонид поделился недоумением с Олегом. Получалось, что аналогичным образом органы безопасности должны были знать все о каждом! И сам собой возникал престранный вопрос: почему все оставалось так, как оно есть? Почему ворам позволяют воровать, а политикам интриговать и бандитствовать? Самое удивительное было то, что, нимало не смутившись, Олег принялся растолковывать механику "гэбэшного" ремесла. По его словам выходило, что контролировать ситуацию всегда проще, нежели разом все взять и отсечь.

- Одну голову срубишь, а две вырастет, и что толку? Возьми те же маковые плантации. Есть они? Есть! И в превеликом изобилии. И наверняка все до единой засняты с самолетов и спутников. Каждый год к урожаю слетаются десятки тысяч торгашей и развозят груз по стране. Вот там на месте их и берут, обстряпывая замечательные операции, получая ордена, премии и звания. Кто надо сидит, а оперативники оттачивают мастерство на периодических задержаниях. И выходит, что и развернуться наркодельцам особо не дают, и вроде как всегда в курсе, где и что произрастает. А сжечь, к примеру, плантации напалмом, и себе же все и испортишь. Потому что вместо своего отечественного сотнями тонн повалит импортный мак, обострится положение на границах, лаборатории и подпольные цеха переместятся в центр, переняв западные передовые технологии, многократно повысив уровень конспиративного мастерства. В итоге - наркотиков станет больше, цены подрастут, шайки наркоманов пойдут бесчинствовать по стране. Кому это надо, спрашивается? Ясно, что никому. Вот и рассуждайте! Если даже Сталин со всеми своими чекистами не сумел искоренить ворье, то что уж говорить о его более гуманных и близоруких последователях. Преступность не истребить, как ни старайся, однако ее можно и нужно держать под колпаком...

Слушая его, Сергей с Леонидом удивленно переглянулись. Удивили даже не сами рассуждения, а то, что Олег взялся анализировать и говорить от имени федеральных служб. К подобным трюкам обычно прибегают законченные куряки-болтуны, которые тем и славятся, что способны разглагольствовать в рабочих курилках о чем угодно и когда угодно, беря тайм-аут лишь на обеденные перерывы и внеплановые планерки. Олег на болтуна не походил. Кроме того, красноречивее всяких слов были выложенные на стол документы. Здесь имелось все: и расположение комнат на даче "автора", и распорядок дня, и номера машин, заезжающих на хозяйское подворье, и телефонные номера подружек, и даже группы крови всех его ближайших сподвижников. Тогда-то они и пришли к идее взрыва. С продуктовой машиной, заходящей на территорию противника трижды в неделю, Максимов предлагал подбросить гремучий сюрприз. На роль диверсанта претендовал Леонид, но стал им Сергей Максимов. В силу вышеуказанных причин. Олег, разумеется, не возражал. Жестом императора сложив на груди руки, он согласен был ждать, предварительно снабдив волонтеров всем необходимым. Прямым руководителем он себя не именовал, но в сущности все основные детали операции были предложены им. Более опытные и более старшие, в этой опасной пьесе Сергей с Леонидом играли роль исполнителей.

***

С ремнями и крючьями все обошлось более или менее гладко. Парни слишком долго занимались березой. У Максимова хватило времени и на то, чтобы закрепиться, и на то, чтобы тщательным образом провериться. Положение было не слишком удобным. Получалось, что он висит в этаком подобии гамака. В случае рытвин или ухабов он надеялся подтянуть тело вверх, но риск все-таки оставался. Потому и не поленились пройти накануне остаток асфальтированного шоссе, изучая путь, которым предстояло проследовать Максимову. По счастью, господа депутаты во все времена любили ездить без тряски, а потому качество дороги показалось им вполне удовлетворительным. Кроме того, двигаться предстояло совсем чуть-чуть - около восьмиста метров, а дальше сразу за массивными воротами начинался поселок.

"Если сцапают, взорвусь к чертовой матери!" - с усмешкой пообещал Сергей сообщнику. Про себя он твердо знал, что в случае непредвиденного именно так и поступит. И не только оттого, что прекрасно себе представлял, каково это попасться в лапы подобной шатии, - в нем говорил его собственный занозистый характер. Закусив удила, он способен был идти до конца, а за смерть "на миру" проголосовал бы двумя руками. В своих опасениях Леонид не ошибся. Кураж действительно имел место, хотя и был иной породы, иного сорта. Там, где Леонид ощущал вынужденность риска, ярость и нервную дрожь, Максимов преображался, как природа в ясное утро. Азарт молодил его, температура в крови подскакивала на верную пару градусов, а пылающий мозг подсказывал самые отважные решения. Возможно, это качество и влекло к нему дам. На постном и скучновато-шаблонном фоне современных мужчин Максимов и впрямь смотрелся куда как выигрышно. Он отличался от окружающих примерно так же, как отличался его Петр от капризных и визгливо неуемных собратьев. Там, где другой мычал и не телился, он преспокойно говорил "да" и это свое "да" тут же спешил подтвердить действием. Он не стеснялся быть душой нараспашку, и люди распахивались ему в ответ, зачастую не отдавая себе отчета, что именно привлекло их в этом смуглолицем пареньке с железным оскалом, ухмыляющемся, когда другие смеялись, и смеющемся, когда другие только неуверенно кривили губы...

Когда "Газель", качаясь и перхая выхлопами, вкатила во двор, Максимов чуть повис на руках, напряженно прислушиваясь к окружающему. Людей здесь оказалось немало. Машину обступили со всех сторон, опять принялись нещадно смолить курево, сплевывать направо и налево. Черт бы побрал американских индейцев! Отомстили таки за отнятый континент! Никакого дела без предварительного перекура!..

Только минут через пять приступили к ленивой разгрузке. Сначала оттащили в сторонку цинковые гофрированные листы, потом доски и мотки колючей проволоки. Что-то здесь, по всей видимости, перестраивали. Стараясь действовать бесшумно, Максимов подтянул себя на руках и один за другим высвободил крючья. Подразумевалось, что те же самые крючья он сможет использовать, взбираясь на дачную крышу, и потому брезентовые ремни он аккуратно смотал в бобины. Неожиданное случилось, когда он уже высунулся из-под днища. Лобастая овчарка с легким рычанием затрусила в его сторону. Максимов скомандовал ей приглушенное "фу", и пес удивленно остановился. Уши подняты, не прижаты - и то хорошо. Значит, пес не цепной, и можно найти контакт.