щуп

- Однако!.. И давно ты развлекаешься подобным образом?

- Какая разница? Главное, что я меру знаю. Сильные наркотики обхожу стороной. Я тебе не старлетка какая-нибудь! Некоторые, к примеру, уважают ЛСД, а мне вполне хватает и барбитуратов. Или марджана, - травка есть такая пакистанская.

- А дядя? Как же он ничего не пронюхал?

Аллочка повернула к нему голову, темная прядка непослушно упала на лицо, прикрыв нос и часть щеки. В полумраке блеснули ее зубы, она улыбалась.

- А про что он может пронюхать? Может, я шучу?

Он убрал прядку в сторону, погладив по щеке, спустился к шее, пальцами обхватил худенькую шею.

- Не ври.

- Хочешь осмотреть вены? Покажу. Все чистенько, не дура.

- Если ширяешься, то дура! Какая разница - через кровь, через рот или нос?

- Ты хочешь мне что-либо запретить?

- Хочу, - он произнес это с полной серьезностью.

- Лучше не надо, - перегнувшись через него, Аллочка потушила сигарету в керамическом блюдце. Взглянув в упор, лицом медленно опустилась на его грудь. - Не надо меня воспитывать, хорошо? Какая есть, такая есть, - ноги и руки ее оплели Валентина, не давая возможности шевельнуться. - Ну признайся! Неужели тебе не понравился квайлюд?

- Нет, - Валентин помотал головой. - Зачем мне квайлюд, если ты не старуха и не уродина?

- Боже мой, какой ты глупый! - губами она подобралась к его уху. - Скажи мне что-нибудь!

- Что, например?

- Скажи, что любишь, что я хорошая.

- Ты красивая.

- И все?

- Еще скажу... - Валентин на секунду замешкался, - скажу, что в тихом омуте черти водятся.

- Это верно! - Аллочка довольно рассмеялась. - Бедный полковник, правда?

Валентин сгреб ее за волосы на затылке, встряхнул чуть больнее, чем хотел.

- Так кто же тебя снабжает этой гадостью? Неужели дядечка?

- Тепло!.. - она все еще продолжала улыбаться.

- Кто?! - Валентин почувствовал, что в нем закипает ярость. - Кто-нибудь из твоих прежних дружков? Зорин?

- Да нет же, нет! - она тщетно пыталась вырваться. - Зачем тебе это?

Валентин напряг пальцы, Аллочка взвизгнула.

- Больно! Ну пусти же!

Мышцы его обмякли. Разжав руки, он отвернулся к стене.

- Иди!..

Она не ушла. Сердито посопев, прижалась к его спине, неловко погладила затылок.

- Ты ведь не скажешь дяде, правда?

- Боишься за своего дружка?

- Не за него, - Аллочка помолчала. - За дядю...

Это уже было что-то новенькое, и Валентин немедленно обернулся.

- Не понял? - он смотрел недоверчиво. - Твоему всесильному дяде может кто-то еще угрожать?

- Могут, Валя, еще как могут!

- Так кто же это?

- Клим Лаврентьевич, - Аллочка снова прижалась к его груди, торопливо залопотала: - Только не спрашивай меня ни о чем. Я ничего не знаю! А эти штучки... В общем-то я сама их выпросила. Любопытно было попробовать. Вот Клим Лаврентьевич и дал. Он в этом смысле безотказный.

- Безотказный, - эхом повторил Валентин. - Кажется, начинаю соображать... Сначала угостил, потом еще пару порций подбросил, а после взял да пригрозил, что умоет дядечку с племянницей наркоманкой, так, что ли?

- У них с этим строго! За репутацией семей, знаешь, как следят! Хватит одной анонимки, чтобы из органов выперли. А у дяди сейчас что-то очень важное затевается. Под него подкапываются, понимаешь?

- А Зорин об этом знает?

- Какой ты! - Аллочка досадливо царапнула его за плечо. - Не говорила я ему ничего. И все! Отстань! Не будем больше об этом, ладно?

- Ладно, - он похлопал ее по спине. - Но если честно, я бы поопасался иметь такую племянницу.

- Еще чего! В племянницы я и не напрашиваюсь.

***

Машина полковника как раз проплывала мимо костров пикетчиков. Искристые облака с треском вздымались к небу, в багровых всполохах мелькали людские головы. Греясь у огня, вооруженные дрекольем и охотничьими ружьями граждане, возбужденно переговаривались, жевали бутерброды, прихлебывали из термосов. Отсветы огня плясали на взволнованных лицах, перекрашивая их в лиловые, зловещие тона. Чуть правее здания обкома улочку, что тянулась вдоль чугунной ограды Центрального парка, перегораживало подобие баррикады. Поверх старых шпал громоздились железные бочки, в одном месте красовался перевернутый мусорный контейнер. Ржавый его металл с облупившейся краской смотрелся грозно, чем-то напоминая орудийную башню корабля.

- Вот так мы и перенимаем традиции, - майор из городской инспекции сумрачно усмехнулся. - Деды с прадедами булыжник из мостовой выворачивали, внуки сооружают баррикады из мусорных баков.

- Нет больше мостовых, - буркнул Константин Николаевич, - в асфальт закатали...

Свое оконце он наполовину задернул шторой, пламя костров бередило глаза, заставляло щуриться.

- Чепуха все это! Детские забавы... Будь моя воля, пригнал бы сюда парочку БТР и причесал всю эту шушеру из пулеметов, - Клим Лаврентьевич несдержанно ругнулся. Каждый, таким образом, высказался совершенно независимо и сугубо о своем. Уловив этот нюанс, майор насмешливо приподнял бровь. Полковнику было не до смеха. Он недобро скосил глаза на помощника.

- Желаете повторения Тбилиси?

- А что? Не так уж там все было плохо. Может, и гадко с точки зрения гуманистов, но цели-то добились! Народ от гражданской вольницы вакцинировали. Прививка - штука болезненная, однако спасает от эпидемий. В той же Ингушетии - как поработали! Блеск! И никакой дружбы народов не поломали. - Клим Лаврентьевич сладко зажмурился. - Я так понимаю, хороший политик - тот, что способен в час "Ч" умело провести кровопускание. Сработали бы вовремя, никакой бы Чечни не было. И о Сумгаите с Карабахом не плакались бы по всему миру.

Майор на переднем сидении встрепенулся.

- А Вильнюс с Таджикистаном?

- При чем тут это? Я вам о врачах толкую, а не о ветеринарах.

- Хорошие врачи всегда были в дефиците.

- Увы, такова наша армия. Каждый второй - безмозглый болван, каждый третий - перестраховщик. Там, где рану следует просто прижечь, эти знатоки норовят ногу с туловищем оттяпать. Вот и раздуваем мировые пожарчики.

Полковник нахмурился. Собственные мысли, озвученные чужими устами, воспринимались уже как-то по-иному. И даже подумалось, уж не издевается ли над ним Климушка?

- Стало быть, вы полагаете, что нынешнее спокойствие в Ингушетии - целиком и полностью заслуга спецслужб?

- Чья же еще?

- Я считаю, что Аушева. Поставили бы иного, нахлебались бы горюшка. А этот мужик - головастый, знает, что делает.

- Знает-то - знает, только вот откуда он взялся, вы хоть имеете представление?

- Не думаю, чтобы наши аппаратчики приложили к этому руку. В любом случае - Аушев не из тех, что будет плясать под чужую дудку.

- А это уж как посмотреть. Если персонаж предсказуем, стало быть, он уже шахматная фигура! Фигура, которую можно передвигать по доске.