Эд Макбейн - Золушка

— Да.

— Как он это узнал?

— Ему сообщила жена.

— Она проинформировала вас об этом?

— Нет. Он проинформировал.

— Что?! — взревел Роулз.

— Вот именно то.

— Когда?

— Вчера утром.

— Он сказал, что жена сообщила ему о записи?

— Да.

— Вы были у него? Ведь я же, черт побери, запретил вам…

— Он сам пришел сюда. — Мэтью остановил готовый излиться на него поток.

— Зачем?

— Хотел получить запись.

— И сегодня офис Самалсона взломан и разграблен, а пленка исчезла.

— Совершенно верно.

— Когда она вам позвонила?

— Кто?

— Китайская леди.

— А! Часов в девять утра, может, чуть позже девяти.

— И сообщила, что совершен взлом?

— По сути дела так, хотя другими словами.

— Значит, она позвонила вам.

— Да. Она мне позвонила.

— Почему?

— Думаю, потому, что ей не понравилось, в каком состоянии вы ей вернули папки с делами.

— Что?

— Думаю, она недовольна, что вы привели папки в беспорядок.

— Но мы этого не делали, — вставил свою первую фразу Хакер.

Мэтью удивленно уставился на него.

— Мы только сделали ксерокопии, — продолжал Хакер. — И вернули папки ей. Вот и все.

— Она должна была позвонить нам, — вмешался Роулз. — Это ее обязанность. Не юристу, а нам. В случае ограбления необходимо звонить в полицию.

— Я и посоветовал ей поступить именно так, едва, переступил порог.

— Ничего подобного, совсем не так скоро, — возразил Роулз. — Едва вы обнаружили, что запись исчезла.

— Говоря совсем точно, едва я убедился, что произошло ограбление. Когда мы говорили с ней по телефону, это прозвучало иначе.

— Как бы оно там ни прозвучало, вы должны были немедленно поставить в известность нас, — заявил Роулз. — Это попросту еще один случай, когда вы пытаетесь нас опередить, вести дело на свой лад и совать нос, куда не полагается. Может, на вас убийство не произвело сильного впечатления, но на нас произвело.

— Смею вас уверить…

— Попробуйте уверить меня, что больше не станете лезть не в свое дело. Тогда я охотно приму ваши, уверения. Держите ваш вонючий нос подальше от этого хренового дела, о'кей?

— А это тоже является судебно наказуемым деянием, — невозмутимо заметил Мэтью.

— Что?

— Отсылаю вас к статье 807 пункт 04. Открытая профанация. Если некто, достигший правомочного возраста, употребляет бранные, вульгарные или непристойные выражения по отношению к другому человеку, находясь в общественном месте или частном владении, он тем самым совершает преступление второй степени, наказуемое, как вы справедливо заметили ранее, заключением в тюрьму на шестьдесят дней.

Роулз растерянно заморгал.

— Вот так! — Мэтью припечатал ладонь к столу.

Роулз опомнился быстро.

— Я полагаю, вы меня поняли, — сказал он.

— Да, я вас понял.

— Пошли, — бросил Роулз Хакеру, и оба вышли, весьма недовольные.

Мэй Хеннеси было ясно как день, что в офис забрался профессиональный грабитель. Возможно, Дэниел Неттингтон и умел делать что-то отменно, но он во всяком случае не похож был на человека, который может взломать замок, не оставив на нем ни единой царапины. Более того — и Мэй сказала об этом полиции, — она вообще не была уверена в том, что грабитель искал именно запись Неттингтона. Мэй слишком долго проработала над разными делами вместе с Отто, чтобы не распознать дымовую завесу, если она имела место. Об этом она тоже сказала Роулзу и его веснушчатому напарнику. Ведь дело Ларкина тоже исчезло, не так ли? Плюс дюжина других дел, причем некоторые закончены совсем недавно. Не говоря уже о семи или восьми пленках с другими записями, каждая из которых принесла бы немало беспокойства заинтересованным лицам. Когда Роулз прослушал запись разговора Неттингтона (хорошо, что сохранился оригинал, и конечно, материал весьма горячий и достаточен для обвинения), Мэй посоветовала ему не приходить к поспешным выводам и не судить предвзято.

Все это она рассказала Мэтью по телефону примерно минут за двадцать до того, как Роулз и Хакер ворвались к нему в кабинет. Мэтью весьма сомневался, что Роулз может судить непредвзято. Он чует запах жареного мяса и захочет побыстрее добраться до него. Мэтью отлично это понимал. Потому-то Роулз так и старается устранить его, убрать с дороги. Не хочет, чтобы дело погорело из-за какой-нибудь технической неувязки. Ему нужно добраться до Неттингтона, усадить его перед собой, дать прослушать криминальную запись, а потом задать сотню-другую вопросов об ограблении офиса, а также — как бы между прочим — об убийстве хозяина офиса Отто Самалсона.

Хакер и Роулз — опытные полицейские с большим стажем, причем Роулз служил в Кливленде и в Калузе. Оба прекрасно усвоили, что жулики и честные люди поступают по-разному. Если, например, честному человеку что-то понадобилось бы в офисе Отто Самалсона, он попросту пришел бы туда и спросил. Жулик не может рассуждать и действовать подобным образом. Для него существуют мы и они, и они за нами следят, чтобы мы не могли взять то, что нам надо. Следовательно, мы должны украсть это у них. Даже если есть возможность получить нужное в результате обыкновенной вежливой просьбы, вор предпочтет украсть. Такова уж его природа. Именно поэтому честные люди только головами качают, сбитые с толку поведением жуликов. Психологию преступника честному человеку понять так же трудно, как, к примеру, теорию относительности. Предполагается, однако, что полицейским психология преступников понятна.

Тем более странно, как это ни Хакеру, ни Роулзу не пришло в голову, — хотя Мэй пришло, — что они имеют дело с настоящим грабителем, а не с любителем вроде Неттингтона.

Мэтью это, правда, тоже не пришло в голову.

Впрочем, ему было простительно: он сам любитель.

Роулз и Хакер такого оправдания не имели, если не считать оправданием стремление поскорее завершить дело.

Не имея представления, как устроены мозги у вора, Мэтью пришел к заключению, что в офис Отто проник взломщик-новичок, такой же непрофессионал, как и он сам. Однако предположение, что это сделал Неттингтон, слишком уж напрашивалось. Пожалуй, Неттингтон не настолько глуп… Мэтью, рассуждая все так же по-любительски, стал думать о ком-то другом, конечно, не профессионале, о человеке, которому пленка настолько нужна, что он пошел на воровство.

Таким человеком, решил он, могла быть только Карла Неттингтон.

— Вы имеете в виду, что запись будут слушать в полиции?..

— Когда я могу ее прослушать?

— Я не желаю, чтобы полиция вмешивалась в это дело!

И наконец:

— Благодарю вас, мистер Хоуп, пожалуйста, пошлите мне отчет вашего человека и, конечно, ваш счет.

Все это слова Карлы.