Борис Бабкин - Заплати жизнью

– Денис, – позвала из дома Наташа, – ты где?

– Иду. С Иваном Зиминым поговорили.

– Кстати, Ольга Зимина постоянно за тебя перед всеми заступается. О магазине здесь говорят разное, но в основном…

– Хватит, Наташа! – Денис обнял ее. – Мне этот магазин как кость в горле. Зря я в это дело ввязался. Надо было на те деньги «Газель» купить и перевозками заниматься. Вот тогда толк был бы. А сейчас ума не приложу, что делать. Ты извини, я хотел как лучше, а получилось как всегда.

– Но ты говорил о банкире каком-то, что он тебе не откажет и даст сколько нужно. А мы потом потихоньку отдадим. Сюда скоро придут рабочие дорогу строить, и песчаный карьер откроют. Так что все у нас наладится. Грузины поэтому и магазин хотели купить. Кстати, они что, передумали?

– Да, не будут они покупать. Верно ты говорила. Ладно, пойдем чайку попьем. Скоро «Спокойной ночи, малыши!» начнутся. Лешка любит эту передачу.

– Значит, не продает Денис магазин? – вздохнула Оля.

– Слушай, жена, – недовольно сказал Иван, – чего ты все за него впрягаешься? Дело в конце концов его и…

– Я с ним в одном детском доме была, – тихо ответила Ольга. – В Саратове. Он старше меня на четыре года и заступался за нас маленьких. Я его лица не помню, но это был Денис Мороз. Его Денисом назвали потому, что его нашел милиционер Денис, фамилия Мороз, потому что мороз на улице крепкий был. Отчество дали простое – Иванович. Теперь ты понял?

– Извини! – Иван поцеловал ее. – А почему ты сразу не сказала?

– Не была уверена, что это тот Денис. Узнала у Наташи, она показала старые фотографии, и я узнала себя. Денис тогда нас защитил от местных хулиганов. Мне четырнадцать лет было, и к нам… – Не договорив, Оля обняла мужа и прижалась к нему.

– Извини, – снова попросил Иван. – Значит, теперь я Денису кое-что должен.

– Не говори ему ничего. Он не помнит, и слава Богу.

– Я не знаю, что делать, – нервно заявил по телефону молодой лысоватый мужчина. – Они требуют невозможного. Я не могу перевести такую сумму в Питер. Это же отмывание денег. Такое скоро обнаружится, и виновным буду я.

– А ты тут при чем? – усмехнулся Потапов. – Расписки у них возьми и, кроме того, переведи сумму от имени одного из них.

– Вам легко говорить, а мне, например, кажется, что меня просто убьют. Уж слишком большие деньги тут замешаны. Я не знаю, что делать. Переводить в Питер – явное преступление, а отказаться, так меня…

– Послушай, Яшка, ты сам в это влез, сам и выпутывайся.

– Но, дядя Олег, мне только вы помочь можете. Ведь папа сейчас в Берлине, позвонить ему я не могу, потому что…

– Потому что он с тебя по приезде шкуру спустит. Он тебе тысячу раз говорил – никаких финансовых операций с частниками. А ты решил наварить себе деньжат. Все тебе мало, едрена вошь! Вот теперь и думай, что делать. Готовь задницу, племянник. Я тебе помочь ничем не могу.

– Но я скажу папе о вашем счете, который вы открыли без…

– Ну ты и скотина!… Короче, что я могу сделать?

– Все очень просто, надо показать этим хохлам, что за мной стоит сила. Чтобы они мои условия приняли. Тогда и вы, дядя, тоже кое-что иметь будете.

– Ох ты и фрукт, племяш! И что же я поимею?

– Десять тысяч евро устроит?

– Сколько? – недоверчиво переспросил Олег Павлович. – Ты это всерьез?

Очень даже серьезно. Украинцы принесли пятьдесят тысяч евро и попросили перевести их в Питер на закрытый счет маленького частного банка. Точнее, на его филиал. Подобные операции производятся только под контролем налоговой службы. А им надо, чтобы это был частный перевод. Я объяснил, что это невозможно, но если уплатить двадцать тысяч…

– Погоди, что-то ты заливаешь мне, племяш. Что же они с этого имеют?

– Вы не дали мне договорить.

– Как думаешь, Василь, – спросил толстый мужчина, получится у нас?

– Да чего не получится-то, – усмехнулся здоровяк, – если двадцать тысяч этому сопляку дать. Но мне кажется, что он что-то крутит. За двадцать тысяч можно…

– Можно многое. Но нам ведь надо перевести пятьдесят тысяч именно из Вологды и именно из этого банка. Почему, не знаю. Но если мы отдадим этому гаденышу двадцать, то нам придется добавлять свои. Если же мы не переведем деньги, нам с тобой конец.

– Погоди, но нам ведь от этого никакой выгоды. И на кой черт тогда нам это надо?

– А ты хочешь, чтобы нас прикончили? – вздохнул толстяк.

– Но ты говорил, что мы хорошо заработаем, если примем это предложение. А выходит, мы должны еще…

– Что-то этот хлопец брешет. Надо прижать его хорошенько.

– Может, пусть Тарас поговорит с Запорожцем, он же нас сюда прислал.

– Так и сделаем, – кивнул толстяк.

– Оба сидят в гостинице и не высовывают носа, – недовольно проговорил худощавый парень. – Что делать? В номере нельзя. Здесь охрана неплохо поставлена, могут быть неприятности. Как же поступить?

– Ты скоро наговоришься? – недовольно спросил из спальни женский голос.

– Да-да, – ответил подтянутый мужчина. – Скажи Розе, пусть принесет коньяк и фрукты. Я сейчас иду. – Он тихо сказал по телефону: – Завтра узнаете место и время.

– Надо уходить отсюда, – сердито посмотрев на дверь, прошептала девушка в переднике. – Надоело шлюх обслуживать. Хотя платят неплохо.

– Ты куда пропала?! – послышался сердитый высокий голос.

Девушка тихо выругалась, взяла поднос с бутылкой коньяка и вазой с фруктами.

– Уже несу.

Мужчина, который говорил по телефону, вошел в спальню.

– А это кто? – спросила лежащая на кровати полуголая блондинка.

– Где? – Он присел рядом.

Блондинка показала фотографию.

– Он мне жизнь спас, – ответил мужчина. – Тащил меня почти пять часов. На границе с Грузией нас непогода прихватила. Из Грузии группа с оружием шла, вот нас туда и бросили, но начался буран. Двоих мы сразу потеряли. А нас троих пещера спасла. Двое суток там сидели. Буран стих, но сразу пошла снежная лавина. Поломало меня крепко. И еще одного, старшего сержанта. Ну, меня старлей потащил. Я скулил: «Не бросай, у меня дед и отец банкиры, я тебя отблагодарю и денег дам, на всю жизнь хватит». В общем, боялся, что он меня бросит.

– Подожди, Витя, а зачем ты в армию пошел? Ведь у тебя…

– Чтобы дед мне все оставил. Он кадровый офицер, полковник ВВС. У отца с матерью жизнь не заладилась, дед меня забрал к себе. И воспитывал меня, как солдата. Подъем в семь, зарядка, холодный душ. После ГКЧП дед едва под суд не попал, но выкрутился. И сунул меня в училище. Поставил условие: когда дослужишься до капитана, из армии уйдешь и станешь банкиром. Но после бурана медицина меня из армии списала. Так что я обязан жизнью этому человеку, старшему лейтенанту.

– И где он теперь?

– Не знаю. Да и знать не хочу. Ведь он вполне может напомнить мне об обещании. А я не готов просто так расстаться с деньгами. Конечно, если его устроит тысяч двадцать рублей, дам, но не больше! – Он засмеялся.