Грегори МакДональд - Флетч & Co

— И взломщик согласился?

— Естественно. Что будет с его семьей, если он загремит за решетку? Так что покрепче запирай двери.

— Другими словами, взломщик теперь работает на «Хайбек, Харрисон и Хаулер»?

— Если он хочет и дальше заниматься любимым делом, ему необходимо обеспечить и тех, кто гарантирует профессиональную защиту его прав.

— А если его снова арестуют?

— Новая работа, новые гонорары «Хайбек, Харрисон и Хаулер».

— Олстон, меня от всего этого тошнит.

— Я уверен, что сандвич тут ни при чем. Ореховое масло, банан и майонез не могут вызвать несварение желудка. Как-нибудь я и сам закажу такой же.

— Честное слово, я потрясен. Во-первых, твой начальник, этот Хаулер, наверняка уже знал о том, что его партнер застрелен на автостоянке. И это известие, однако, не помешало ему проводить собеседование с клиентом.

— Собеседование заняло лишь четверть часа. После того как клиент проглотил наживку, его перебросили к адвокату пониже рангом. Мы тоже должны отрабатывать жалованье. И шоферам мерседесов надо платить.

— Олстон, ты хочешь купить мерседес?

— Мое честолюбие не простирается так далеко.

Подошел официант.

— Господа будут пить чай, кофе или предпочтут молочный коктейль?

— А какие у вас коктейли? — спросил Флетч.

— Ванильный, шоколадный.

— А клубничного нет? — поинтересовался Олстон. — Я бы выпил клубничный коктейль.

— Клубничного нет, — вздохнул официант.

— Тогда я выпью кофе, — решил Флетч.

— А я пива, — не разделил его выбор Олстон. — И на этот раз положите мне вишенку, ладно?

— Кофе и пиво с вишенкой, — кивнул официант.

— Олстон, я бы хотел знать все, что только возможно, о Дональде Хайбеке. Все, что ты сможешь выудить из архивов своей достопочтенной конторы.

— Видишь ли, я только раз пожал ему руку, в тот самый день, когда меня взяли на работу. Низенького роста, толстый.

— Это я и так знаю. — Флетч поправил пояс.

— Считается одним из лучших криминальных адвокатов страны.

— Важная подробность. Неудивительно, что человек со столь широкими связями в преступном мире умирает на автостоянке, получив пулю в лоб.

— Наоборот, удивительно, — возразил Олстон. — Он-то, похоже, мог не опасаться преступников. По моему разумению, все окрестные злодеи носили его на руках.

— Кофе. Пиво с вишенкой. — Официант поставил чашечку перед Флетчем и высокий стакан, наполненный пивом, с вишенкой на дне перед Олстоном.

Флетч уставился на стакан.

— Он действительно положил в пиво вишенку.

— Я о том и просил.

— И ты собираешься ее съесть?

— Вижу, ты положил глаз на мою вишенку.

— Извини.

— Допустим, это заказное убийство. За голову Хайбека назначили вознаграждение. Но кто согласится убить его, если он успешно защищал всех мало-мальски известных убийц?

— Слушай, работа есть работа.

— Насколько я знаю, профессиональные убийцы не любят иметь дело со знакомыми, пусть и не питают к ним теплых чувств. Они боятся, что полиция выйдет на них, проверяя связи покойного.

— Мог же кто-то обидеться на Хайбека. Решить, что тот защищал его неудачно, вследствие чего ему и накрутили срок. К примеру, я бы поискал бывшего клиента Хайбека, который только что вышел из тюрьмы. А в камере сидел, копя злобу на Хайбека.

— Сомневаюсь, что найдется такой человек.

— Должен найтись. Не мог же Хайбек выигрывать все процессы.

— Так или иначе, победа всегда оставалась за ним. Как-то раз мистер Харрисон, другой наш старший партнер, сказал мне буквально следующее: «Вы можете совершить массовое убийство на глазах многочисленных свидетелей, в том числе полицейских, но мы гарантируем, что в тюрьму вы за это не попадете. Полиция или окружной прокурор допустят какую-нибудь техническую ошибку, то ли при аресте, то ли при представлении доказательств».

— Он так и сказал?

— Так и сказал.

— Какой ужас.

Олстон пожал плечами.

— У среднестатистического полицейского курс юридической подготовки составляет шесть недель. Среднестатистический криминальный адвокат учится больше шести лет, включая стажировку в юридической фирме. А окружные прокуратуры недоукомплектованы и загружены сверх всякой меры.

— Так как же людям удается попасть в тюрьму?

— Они не нанимают «Хайбек, Харрисон и Хаулер».

— Олстон, Хайбек не мог выиграть в суде абсолютно все процессы, в которых участвовал.

— Если не все, то девяносто девять из ста, готов с тобой поспорить. А те клиенты, которые сели-таки за решетку, получили минимальные сроки. Как тебе известно, подсудимый может признать себя виновным, выторговав при этом весьма выгодные условия, — Олстон отпил пива. — Но я посмотрю.

— Хайбек был богат?

— Очень богат. Его не волновало, где взять денег на очередной мерседес.

— Достаточно богат, чтобы пожертвовать музею пять миллионов долларов?

— Разве есть такие богачи?

— Потому-то этим утром я и узнал о его существовании. Он приехал на встречу с издателем «Ньюс трибюн», Джоном Уинтерсом. Хайбек намеревался объявить, что он и его жена жертвуют музею пять миллионов долларов, но хотел, чтобы эта информация была подана тактично, не привлекая излишнего внимания к его личной жизни.

— Разумеется, он не был самым популярным адвокатом в здешних краях, но рекламы никогда не чурался.

— Подозреваю, раньше он никому не жертвовал пять миллионов.

— Огромные деньги. — Олстон жевал вымоченную в пиве вишенку.

— Что происходит, когда кто-то жертвует пять миллионов?

— Его приглашают на ленч. По меньшей мере.

— Нет, серьезно.

— Его зачисляют в филантропы. Представляют добрым, щедрым дядюшкой, радеющим о всех и каждом.

— Таким ты представляешь себе Дональда Хайбека?

— Нет. Как я уже тебе говорил, мы встречались лишь однажды. Но доброты и щедрости я в нем не заметил.

— Он — партнер юридической фирмы, которая уберегает убийц от тюрьмы и посылает взломщиков на новые кражи.

— В этой стране, Флетч, каждый гражданин имеет право на защиту.

— Перестань, Олстон. Не все же юридические фирмы работают так же, как «Хайбек, Харрисон и Хаулер».

— Не все. Но многие.

— Мог ли Хайбек заработать столько денег, будучи всего лишь адвокатом?

— О, да. За всю жизнь. Столько, и еще больше.

— Намного больше?

— Точно не скажу.

— Почему он решил пожертвовать пять миллионов?

— Наверное, не смог найти им иного применения. Когда тебе за шестьдесят…

Флетч скорчил гримасу.

— Думаю, у него были дети, которые уже выросли. Внуки. Дама, выдававшая себя за миссис Хайбек, у которой утром я брал интервью, упоминала детей и внуков. Садовник в доме Хайбеков сказал, что настоящая миссис Хайбек — молодая женщина. Какая-то неувязка.