Грегори МакДональд - Флетч & Co

— Хо-хо-хо, — рассмеялась Синди. — Я переоделась перед тем, как пойти на ленч. Меня мутит от этих жутких штанов.

— Так за этого Флетча ты выходишь замуж в субботу? — спросила Синди.

— За него, — Барбара положила руку на колено Флетчу. — Флетч, тебе, по-моему, очень жарко. Ты вспотел. У тебя красное лицо. Может, тебе нехорошо?

— Хо-хо-хо, — вновь начала смеяться Синди.

— Мой Бог, — простонал Флетч.

— А как вы познакомились? — спросила Барбара.

— Хо-хо-хо, — смеялась Синди,

— Я… э… мы…

— В этом есть что-то забавное? — спросила Барбара.

— Вроде бы нет.

— Хо-хо-хо, — смеялась Синди.

— Я очень надеюсь, что после свадьбы Флетч будет уходить и возвращаться домой в одной и той же одежде.

— Хо-хо-хо, — давилась смехом Синди.

— Барбара, — говорил Флетч медленно, серьезно, — у нас с Синди деловое знакомство.

— Хо-хо-хо. — На глазах Синди от смеха выступили слезы.

Секретарь и мужчина средних лет, сидевшие за соседним столиком, неодобрительно посмотрели на них: шум мешал продуктивной работе.

— Деловое знакомство? — переспросила Барбара.

— Деловое, — подтвердил Флетч. — А теперь, Барбара, дорогая, если…

— Барбара, дорогая! — смеясь, воскликнула Синди. Не понимая, чем вызван смех Синди, Барбара повернулась к Флетчу.

— Между прочим, по радио передали, что кто-то признался в убийстве Дональда Хайбека.

Флетч аж подпрыгнул.

— Кто?

— Мужчина по фамилии Чайлдерс. Сегодня утром он сам пришел в полицию и заявил, что убил Дональда Хайбека. Клиент Хайбека…

— Я помню, — прервал ее Флетч. — Судебный процесс завершился два или три месяца тому назад. Его обвиняли в убийстве собственного брата.

— А сегодня он признался, что убил Хайбека.

— Но его оправдали, я хочу сказать, суд решил, что брата он не убивал.

— Так что тебе больше нет нужды расследовать убийство Дональда Хайбека. И ты можешь сосредоточится на порученной тебе статье.

— Могу, — мрачно согласился Флетч.

— Мы поженимся в субботу, потом у нас будет медовый месяц, а после возвращения тебя, возможно, снова возьмут на работу.

— Возможно.

Синди разом перестала смеяться. Посмотрела на Флетча, словно увидела его впервые.

— Ты — репортер!

Флетч развел руками.

— Совершенно верно.

— Из «Кроникл газетт»? — полюбопытствовала Синди.

— Из «Ньюс трибюн».

— Что происходит? — Барбара недоуменно переводила взгляд с Флетча на Синди.

— Успокойся, — улыбнулась Синди. — Теперь мне все ясно!

— Боюсь, что да, — кивнул Флетч.

— Ты написал что-нибудь такое, что я могла прочесть?

— Воскресный выпуск. Ты читала «ЧУДАКИ ОТ СПОРТА НА ФИНИШНОЙ ПРЯМОЙ»?

— Да. Конечно, читала. Основная статья спортивного раздела. Очень хорошая. Ты ее написал?

— Только придумал заголовок, — не стал преувеличивать своих заслуг Флетч.

— Понятно.

Официант подал счет Флетчу.

— Вы становитесь нашим постоянным клиентом, сэр. Но счет взяла Синди.

— За нас платит фирма. — Она вновь рассмеялась.

— Откушали, можно сказать, за счет заведения.

— Синди, мы собирались расписаться на обрыве, над океаном. Я тебе говорила? В субботу обещают хорошую погоду.

Синди расплатилась наличными.

— Ты помнишь, что сегодня мы обедаем с мамой? — спросила Флетча Барбара.

— Сегодня на обед у меня будет моя голова на тарелке, — мрачно ответствовал Флетч.

— Синди, за углом есть магазин спортивных товаров. В витрине выставлен отличный горнолыжный костюм. Ты понимаешь, для нашего медового месяца. Пойдем со мной, посмотришь, как я в нем выгляжу.

— С удовольствием. — Синди оставила официанту щедрые чаевые.

Обе женщины встали из-за стола. Флетч остался сидеть в глубоком раздумье.

— До свидания, Флетч, — попрощалась с ним Барбара. Флетч не ответил.

— До встречи, Флетч! — весело воскликнула Синди.

— Увидимся на твоей свадьбе! В субботу!

— Добрый день! Добрый день! — Флетч громко постучал о косяк открытой двери. Из бунгало доносился шум телевизора, прерываемый детским плачем, детскими воплями и треском какой-то механической игрушки.

— Добрый день! — выкрикнул Флетч.

Крыльцо являло собой кладбище сломанных игрушек. Самокат с согнутой стойкой, трехколесный велосипед без двух задних колес, раздавленная пластмассовая кукла, плита, угодившая под топор дровосека.

Женский голос в телевизоре произнес: «Если ты расскажешь Эду все, что тебе известно обо мне, Мэри, будешь гореть в аду жарким пламенем».

На кухне женщина крикнула: «Прекрати этот вой, Ронни, а не то я тебе как следует всыплю».

— Спокойно, спокойно, Нэнси, — мужской голос. — Надо же докормить ребенка. Дети должны есть. Иначе откуда у них возьмутся силы.

Бунгало ассистента профессора Томаса Фарлайфа находилось в восьми кварталах от университетского городка. В ряду соседских домов, не так уж давно выкрашенных, с пожухлой травой на лужайках, дом Фарлайфов выделялся серыми потеками на стенах, разбитым окном да бесколесным, ржавым, когда-то желтым фольксвагеном, застывшим как памятник перед домом на вытоптанной лужайке, на которой не осталось ни травинки.

По пути к дому Фарлайфов Флетч включил радио. Из выпуска новостей он почерпнул дополнительную информацию. К сообщению о признании Чайлдерса, об этом ему сказала Барбара, добавилась любопытная подробность: выслушав упомянутое признание, полиция тут же освободила Чайлдерса.

Флетч встал на порог и закричал что есть мочи: «Эй! Добрый день!»

Из кухни появилась женщина.

— Кто вы?

— Флетч.

— Кто? Я вас не знаю. Заходите.

Флетч вошел в холл-коридорчик.

— Вы студент?

— Я из «Ньюс трибюн».

— Том на кухне. Не знаю, проверил ли он вашу работу. — Она повела Флетча на кухню. — Так вы говорите, ваша фамилия Тербун?

В доме пахло мокрыми ползунками, подгоревшей едой, сбежавшим молоком и пылью.

— Я из газеты.

На кухне гремел телевизор, по полу ползал приводимый в движение батарейкой игрушечный танк, здесь же, компанию кипам белья, мусорным ведрам и книгам составляли пятеро детей, все моложе семи лет. Двое в ползунках, трое в трусиках. Каждый, похоже, этим утром выкупался в воде, в которой чуть раньше вымыли посуду.

Низкорослый, лысый мужчина кормил ребенка, сидящего на высоком стульчике. Он коротко глянул на Флетча. Глаза у него были удивительные, светло-светло синие. Цвет глаз передался четверым детям, но не того оттенка.

— …перевозка партии разрывных пуль… — донеслось из телевизора.

Женщина выключила телевизор, и теперь на кухне грохотал лишь танк, преодолевающий препятствия на полу, с криками дрались двое детей на полу да вопил ребенок поменьше, посаженный на драную подушку у стены.