Катрина Фрай - Аффект

Я была удивлена.

– Разве менеджеры не знали о судимости Грина, когда принимали его на работу?

Брайн пожал плечами.

– Может быть, им было судя по всему это не так уж и важно. Его интересы сугубо гетеросексуальны. Может быть его руководство решило, что он не принесёт вреда в месте, где продаются лишь шары, свечи и сувениры.

Я почувствовала, что меня прошиб холодный пот. Как вообще такой человек может получить работу? Он скорей всего злобный убийца. Как он может расхаживать целыми днями среди беззащитных людей?

Наконец мы проехали через нескончаемые пробки. Пригород столицы был меня типичным примером «города-спутника», сделанного большей частью из торговых и бизнес-центров. Мне он казался бездушным, пластиковым и вгонял в депрессию.

Я припарковалась у огромного торгового центра. Какое-то время я сидела на водительском кресле и смотрела на старую фотографию Грина на ноутбуке Брайна. В его лице не было ничего примечательного – обычный парень с тёмными волосами и надменным выражением лица. Сейчас ему должно быть за пятьдесят.

Мы с Брайном вылезли из машины и пешком пошли через потребительский рай, пока не увидели магазин моделей.

– Мы не должны позволить ему скрыться, – сказала я. – Что если он заметит нас и удерёт?

– Загоним его в угол и обездвижим, – сказал Брайн. – А покупателей выпроводим.

Я положила руку на пистолет.

«Не сейчас, – сказала я себе. – Не вызывай напрасную панику».

Я постояла какое-то время, глядя, как приходят и уходят посетители магазина. Может быть, Грин – один из них? Может быть, он уже убегает?

Брайн и я вошли в магазин праздничной продукции. В магазине работало несколько мужчин, но никто не был похож на человека с фотографии, которую я держала в голове.

– Я его не вижу, – сказала я.

Брайн подошел к девушке за стойкой и спросил:

– Извините, не подскажите нам, здесь работает некий Рорри Грин?

Кассирша кивнула и показала на полку с наборами для украшений кондитерских изделий. Невысокий, пухлый мужчина с седеющими волосами спиной к нам, разбирал товары.

Я снова коснулась пистолета, но оставила его в кобуре. Мы с Брайном разделились, чтобы иметь возможность задержать его, если он попытается уйти.

Мой сердце забилось сильней, когда я приблизилась к нему.

– Рорри Грин? – окрикнула его я.

Он обернулся. На нём были очки с толстыми стёклами, а живот вываливался из ремня. Меня особенно поразила малокровная бледность его кожи. Я подумала, что ошибалась, думая, что он решит бежать, но вот с определением «подонок» я не промахнулась.

– Зависит от того, что вы хотели, – ответил Рорри Грин с широкой улыбкой. – Что вам нужно?

Брайн и я показали ему свои значки.

– Ни че себе, копы! Да еще и детективы, да? – спросил Грин почти даже с удовольствием. – Это что-то новенькое. Вы пришли не арестовывать меня, я надеюсь? Потому что, честно говоря, я думал, что все эти недоразумения остались в прошлом.

– Мы бы только хотели задать вам несколько вопросов мистер Грин, – сказал Брайн.

Грин усмехнулся и вопросительно наклонил голову.

– Несколько вопросов? Что ж, я законы о правах знаю наизусть. Я могу не разговаривать с вами, если не захочу. Но, почему бы и нет? Это даже может быть весело. Если вы угостите меня чашечкой кофе, я согласен.

Грин подошёл к стойке, а мы последовали за ним. Я была готова отреагировать на любую его попытку к бегству.

– Я сделаю перерыв на кофе, Бонни, – сказал Грин кассирше.

По выражению лица Брайна я понимала, что он сомневается, правильного ли человека мы поймали. Я понимала, почему он так думает: Рорри Грин не казался хоть немного расстроенным. На самом деле, он выглядел даже довольным.

Однако, по моему мнению, из-за этого он казался ещё более безнравственным психопатом. Некоторые из самых мерзких серийных убийц обнаруживали море шарма и уверенности в себе. Последнее, чего я ожидала от убийцы, это хоть сколько-нибудь виноватое выражение.

До кафе было совсем близко. Грин проводил нас с Брайном прямо к прилавку с кофе. Если мужчина и нервничал из-за сопровождения в лице двух полицейских, то вида он не показывал.

Девочка, которая плелась за своей матерью, споткнулась и упала прямо перед ними.

– Упс! – бодро воскликнул Грин. Он наклонился и поднял ребёнка на ноги.

Мать на автомате поблагодарила его и повела дочь дальше за руку. Я увидела, что Грин остановил взгляд на голых ногах девочки под коротенькой юбочкой, и мне чуть не стало плохо. Моя подозрительность усилилась.

Я дёрнула Грина за рукав, но он недоумённо и невинно посмотрел на меня в ответ. Я тряхнула его руку и отпустила.

– Выбирай, – сказала я, кивая на прилавок с кофе.

– Я хочу капучинно, – сказал Грин молодой девушке за стойкой. – Эти товарищи угощают.

Потом он спросил, повернувшись к нам:

– А вы что будете пить, господа детективы?

– Ничего, – ответил Брайн.

Брайн оплатил капучинно Грина, и мы втроём сели за столик, рядом с которым не было людей.

– Ну, так и что вы хотели узнать от меня? – спросил Грин. Он казался дружелюбным и расслабленным. – Надеюсь, что вы не собираетесь наезжать на меня, как местные полицейские, к которым я привык? Люди последнее время такие консервативные.

– Консервативные, потому что не пристают в рабочее время к коллегам с целью посмотреть дома грязное порно и потом повторить всё на практике? – спросил Брайн.

Грин теперь выглядел искренне обиженным.

– Вы говорите об этом так грязно, – сказал он. – В этом не было ничего неприличного. Да посмотрите сами!

Грин достал телефон и стал показывать фотографии своих трудов – это были рисунки разного рода. Маленькие человеческие фигурки были в разной степени обнажены и расположены в разных группах и позициях в разных частях дома. У меня кругом пошла голова от всего разнообразия сексуальных актов, изображённых на фотографиях – некоторые из них скорей всего были запрещены во многих штатах.

«По мне так очень неприлично», – подумала я.

– Это был юмор, – объяснил Грин. – Я сделал важное общественное заявление. Наша культура пошлая и материалистическая. Кто-то должен был вынести что-то вроде протеста. Я испробовал своё право слова максимально ответственным способом. Я им не злоупотреблял. Я не кричал «свингеры» в переполненном театре.

Я заметила, что на лице Грина отразилось возмущение.

– А как же дети, которые смотрят на эти ваши сценки? – спросил Брайн. – Вы не думаете, что могли им навредить, когда работали?

– Да нет, не думал, это моё хобби – самоуверенно сказал Грин. – Дети сейчас каждый день по телевизору видят и что похуже. Детской невинности больше нет. Именно это я и пытался донести миру. Это разбивает мне сердце.