Григорий Шепелев - Улус Джучи

– Почему? Помню. Кузнецкий мост. Ресторан. Мужики какие-то. Блок. Такси. Дальше – ничего.

– Ты что, в ресторане читала Блока?

– Нет, разумеется! У меня был его портрет, который я днём купила в художественном салоне. А, кстати, вспомнила! Представляешь – меня в такси не пустили с этим портретом!

– С портретом Блока? Как это могло быть?

– Таксист заявил, что он пассажиров с такими рожами не сажает!

– А ты уверена, что он Блока имел в виду?

– А кого ещё? Мы с этим портретом были вдвоём! Я пошла пешком, но вскоре замёрзла и положила Блока на лавку, чтоб взять другое такси.

– И другой таксист тебе ничего не сказал про рожу?

– Конечно, нет! Я ведь положила Блока на лавку. А дальше я уже ничего не помню.

Аля с печалью села за стол и взяла бутылку. Наполнив оба стакана, она с суровостью отчеканила:

– Кто кладёт на лавку Блока, тот останется без сока!

– Нам не требуется сок, если есть вина глоток, – отозвалась Ксения. Тут раздался скрип входной двери. Туман оскалил клыки. Но он их сразу убрал, так как вошли Рита и Лена. Обе они от стужи были румяными. Глядя, как одна снимает пальто, а другая – куртку, Аля сказала:

– Вот кого надо бы вместо Блока на лавочку положить! Курицы мороженые!

– Не буду я вместо Блока ложиться ни на какую лавочку, – заупрямилась Рита, – пускай этот символист валяется на ней сам, пока на него не сядет какой-нибудь Адамович! Или Поплавский. Или Том Харди. Мне интересно будет послушать, что скажет Блок этим странным людям и что услышит в ответ.

– Да, Блок переоценён, – согласилась Ленка, гладя Тумана, который вежливо приподнялся и опять лёг, – даже две тщеславные обезьяны, напившиеся вина, высмеивают его с позиции акмеизма!

– Сударыни, мы пока что ещё не начали пить вино, – возразила Ксения. Войдя в комнату, Рита сразу сняла ботинки перед диваном, и, растянувшись на нём ничком, мгновенно уснула. Она была никакая после бессонной ночи и двадцатиминутного разговора в машине с Еленой Викторовной Петровой. То есть, Троянской. Последняя, сев к столу, поинтересовалась:

– Ксения Буреломова, где твой третий стакан?

– Откуда я знаю? На!

И Ксения протянула Ленке бутылку. Чокнулись. Опрокинули. И бутылка, и два стакана были избавлены от всего содержимого моментально, хотя вино оказалось двадцатиградусным.

– Где вы полтора месяца пропадали, мадам Троянская? – обратилась Аля к Петровой. Та опустила бутылку на пол, сдвинув ногой другие бутылки, две из которых упали и покатились. Потом ответила:

– Да, всё там же. В верхних слоях земной атмосферы.

– Только земной? Признаться, я ожидала от кокаина гораздо больших высот!

Троянская преспокойно вынула из кармана красную книжечку меньше паспорта и швырнула её на столик, выбрав местечко почище. Ксения не без колебаний взяла таинственный документ, раскрыла его.

– Это что такое? – спросила Аля.

– Диплом, – хихикнула Ксения, – вот смотри, читаю: «диплом лётного училища номер восемь, выдан пилоту второго класса Петровой Елене Викторовне». Пипец! Чтоб я ещё хоть раз в жизни подошла близко к аэродрому!

– Дай-ка сюда!

Выхватив диплом, Аля огорчённо воскликнула:

– Какой клёвый! Я вчера на Арбатской тоже хотела купить такой же за сто пятьдесят рублей, да вовремя вспомнила, что проезд в метро поднялся до двадцати. А у меня было сто шестьдесят. Десяти рублей не хватило.

– Ты намекаешь на то, что это фальшивка? – спросила Ленка, пряча диплом в нагрудный кармашек свитера.

– Намекаю? Слышала анекдот? Ванька пишет Маньке: «Приходи ночью на сеновал, трусов не надевай!» она ему отвечает: «Твой намёк поняла, приду!»

Ленка молча встала, выбежала из комнаты, и, недолго пошуршав курткой, вернулась опять за стол. В руке у неё была приличных размеров пластиковая баночка с крышкой, плотно закрученной.

– Это что такое? – спросила Аля, – успокоительные таблетки для пассажиров?

– Нет, – ответила Ленка, – это успокоительные уколы для обезьян. Оголяйте задницы!

И, поставив ёмкость на стол, она открутила крышку. Заглянув в баночку, две насмешницы завизжали, вскочили со своих стульев и очень быстро влезли на них ногами. Стоя так во весь рост, они продолжали визжать.

– Не бойтесь, – сказала Ленка, – он безобидный, пока я добрая.

Визг затих, но ужас остался.

– Леночка, это кто? – пропищала Ксения.

– Скорпион.

– Живой?

– Не только живой, но и абсолютно здоровый. С полным запасом яда.

– А где ты его взяла, Елена Прекрасная? – райской птичкой прощебетала Аля. Ленка зевнула и объяснила:

– Пару недель назад у меня был рейс в экваториальную Африку. Под конец полёта два двигателя заглохли, а третий забарахлил, и у командира случился сердечный приступ от страха. Я, как второй пилот, взяла основной штурвал. Не могу сказать, что я посадила лайнер уж очень гладко – я с «Боингами» пока не на ты, на «ИЛах» училась, но на четвёрку с минусом посадила. Сто пятьдесят пассажиров устроили мне овацию. В тот же вечер жители города, на который я не дала упасть самолёту, в знак благодарности принесли мне этого скорпиона. Местный колдун сказал мне, что он поручил ему защищать меня от обидчиков. Вот такая история.

– Закрути, пожалуйста, крышку, – пискнула Ксения, – яркий свет ему может повредить. Я где-то читала, что скорпион – ночное животное.

– Алечка, ты не против? – спросила Ленка.

– Нет, – негромко, но твёрдо сказала Аля, – очень приятно видеть такое милое существо, но днём ядовитые насекомые должны спать.

– Откуда ты это знаешь?

– Ну, посмотри, что делает Ритка!

Ленка кивнула. Старательно закрутив на баночке крышку с мелкими дырочками, она достала из-под стола бутылку портвейна, в которой было три четверти содержимого, и наполнила два стакана. Обе её собутыльницы, осмелев, спрыгнули со стульев и опять плюхнулись на них попами.

– А в какой стране всё это произошло, если не секрет? – вконец осмелела Ксения.

– Я ведь ясно сказала – в Африке!

– Африка – не страна, моя дорогая, – вздохнула Аля.

– А я – не штурман, я летчик! Пилот гражданской и транспортной авиации.

Одним махом опустошив бутылку, Ленка поставила её на пол и откатила лихим ударом ноги. Ксения и Аля опорожнили стаканы.

– А знаете, что я думаю? – сипловато проговорила Аля, – что мы, поэтки, хоть и не зарабатываем своими стихами, но зарабатываем поэзией, потому что поэзия – это, прежде всего, заоблачная фантазия. Посудите сами: одна сценарии пишет, другая «Боингами» рулит на четвёрку с минусом, третья – спит …

– Четвёртая в парке червей копает и в рыболовные магазины их продаёт, – перебила Ксения, – слушай, Алька! Только смотри, не проговорись, кому я писала этот сценарий! Не говори, что Спил… вот чёрт, сама проболталась!