Григорий Шепелев - Улус Джучи

– Привет, – сказала она, воззрившись на подголовник водительского сиденья, – меня зовут Ариана. А как тебя зовут?

– Миша, – ответил автовладелец, пристально глядя на обитательниц общежития. Те ему улыбнулись и зашагали к метро. Надя пару раз оглянулась. Она увидела, что шатенка – то есть Троянская, села рядом с Малявкой, а ярко-рыжая, то есть Аля, рядом с водителем. После этого двери мягко захлопнулись, мощный двигатель загудел и чёрный автомобиль, набирая скорость, за один миг обогнал соседок Малявки. Спустя ещё один миг он скрылся за поворотом, где пролегала большая шумная улица.

Аля гордо прищурилась и закинула ногу на ногу, наслаждаясь высокой скоростью.

– Задавайте свои вопросы, – сказала она подружкам, – что вас интересует?

– Можно курить? – спросила Троянская, с интересом трогая кожаную обивку сиденья. Миша кивнул. Ленка закурила, слегка опустив стекло, чтоб стряхивать пепел.

– Почему – Миша? – задала свой вопрос Ариана, – ведь Михаил – еврейское имя!

– А что оно означает? – спросил водитель, свернув на другую улицу, чтоб объехать метро «Текстильщики».

– Равный Богу.

– Вот ты на свой вопрос сама и ответила. По-славянски меня зовут Усмошвец. Смысл – точно такой же, но можно язык сломать. Поэтому, для друзей я – Миша.

– А для официальных лиц, которые смотрят паспорт? По документам ты кто?

– А вот когда станешь официальным лицом, тогда и узнаешь, – резко вступилась за друга Аля Абрамова, – а пока ты – Малявка!

– Троянская, что молчишь? Задавай вопросы!

– Как тебе Заболоцкий? – спросила Ленка каким-то не своим голосом, слишком тихим и осторожным. И тон её, и вопрос Алю удивили. Она была далека от признания Заболоцкого интересной темой для обсуждения. Но смолчала.

– Про Иволгу – впечатляет, – ответил Миша, меняя ряд для обгона, – можно сказать, прошибает почти насквозь. Но жаль, что в концовке слишком до фига пафоса.

– Ты про стихотворение «В этой роще берёзовой»? – изумилась Ленка, – мы с тобой верно друг друга поняли?

– Да, конечно.

– А ты бы что вместо пафоса предложил?

– Я чужие стихи могу только разбирать, но не конструировать. Могу ещё прочитать, стараясь ослабить пафос.

– Ну, прочитай! Я послушаю.

Продолжая уверенно маневрировать, Миша глухо и монотонно продекламировал оглушительное стихотворение «В этой роще берёзовой». Очень долго молчали все. Аля горделиво посмеивалась. Малявка трепетно бултыхалась в каких-то странных эмоциях. Они были ей незнакомы.

– А как тебе Георгий Иванов? – опять пристала к Мише Троянская, когда он выруливал на московскую кольцевую автодорогу, – ты знаешь стихотворение про пальто?

– Да, я его знаю. Но наизусть не помню.

– Урод! – возмутилась Аля, хлопнув себя ладонями по коленкам, – он – символист, как и я, а ты до сих пор не выучил наизусть четыре его строки, которые стоят всех остальных?

И под вой машины, которая набирала очень большую скорость, из Али вырвался стон такого порядка:

– Кому-то всё же нужно то,

Что я вдыхаю воздух,

Что старое моё пальто

Закатом справа залито,

А слева тонет в звёздах!

Миша кивнул. Его зацепило.

– Да, да, да, да, в звёздах, в звёздах! – отчаянно затрясла башкой и Троянская, отдавая окурок хлопающему ветру, – пожалуй, я соглашусь, что литературное дарование измеряется не масштабом и глубиной философской мысли, а силой художественной подачи! Это не подлежит сомнению!

– Неужели и в модернизме? – едко спросила Аля.

– Конечно! В первую очередь!

Ариана уже звонила Рите Дроздовой, чтоб поделиться мощными впечатлениями. Она два раза сбивалась, на третий раз набрала.

– Малявка, привет, – ответила Рита довольно радостно, хоть звонок, судя по всему, её разбудил, – ты уже проснулась? Как у тебя дела?

– Ты мне не поверишь! – выдохнула Малявка, – я научилась слушать стихи! Они меня потрясли!

– Стихи? Какие стихи?

– Про иволгу! Про пальто!

Рита озадачилась.

– Ты в машине? Что это за машина? Куда ты едешь?

– На дачу!

– На дачу? Мать твою драть! …! На какую? С кем?

Малявка взволнованно объяснила. Она даже заикалась, что было ей порой свойственно. Но Рита её вполне терпеливо выслушала.

– Что скажешь? – закончила свою речь Малявка, – круто ведь! Правда?

Рите сказать уже было нечего. Она молча ушла со связи.

Глава девятнадцатая

Мельников берётся за дело. Беседа Риты с Эльвирой. Главная тема их разговора – некий литературный текст.

В четверг, поутру, около магазинчика «Женское бельё и косметика» на Проспекте Мира остановилось большое синее «Ауди». Из него торопливо вышли стройная горбоносая девушка с ярко-белыми волосами, корни которых уже слегка выдавали их натуральный цвет, и темноволосый мужчина лет сорока. Это были Рита и Мельников. Что-то тихо сказав друг другу, они направились к магазинчику. В нём народу было полно. За кассой сидела Эльза, а консультировали Ирина и Даша. Уличная витрина была пуста. Особенно изощряться двум консультанткам не приходилось, поскольку Федя принял решение снизить цены, чтоб побыстрее распродать остатки товара и закрыть бизнес. Все вырученные деньги он собирался вложить в паевой инвестиционный фонд под двести процентов. А с бизнесом у него совсем не заладилось, потому что решать проблемы он не любил. Да и не умел. А как было их решать, если даже Жанна от них сходила с ума? Лучше и не браться. Лучше спокойно сидеть на стуле напротив зеркала, отражающего красавца в форме вневедомственной охраны, и размышлять, идут ли Ирине такие длинные ногти, покрытые бледным лаком. Именно этим Федя и занимался, когда в «Женское бельё и косметику» вдруг вломились Рита и Мельников.

– Уголовный розыск! – громко сказал последний, раскрыв служебную ксиву, – всех покупателей прошу выйти! Через минуту оставшиеся будут задержаны по подозрению в соучастии. Продавщицы – на пол! Охраннику сидеть смирно!

Федя, ясное дело, окаменел. Клиентура также дважды просить себя не заставила. В дверях даже возникла давка. Но ненадолго. Как только дюжины полторы напуганных женщин кое-как вывалились на улицу, Рита заперла дверь и с крайним смущением поглядела в глаза недавним своим напарницам. Эльза всё продолжала сидеть за кассовым аппаратом. Ира и Даша недоумённо застыли по ту сторону прилавка. На лицах трёх продавщиц была озадаченность, но и только. Внезапное появление Риты давало им повод думать, что происходит какой-то розыгрыш.

– Дамы, на пол! – несколько мягче произнёс Мельников, опустив удостоверение, – лицо вниз, руки на затылок! Прошу меня извинить, но это необходимо, чтоб вы не нервничали при виде того, что будет происходить сейчас с вашим боссом.

Личико Феди не изменилось. Оно и так уже было чересчур бледным. Но из его раскрытого рта потекла слюна. Выглядело это не живописно, но придавало вес словам Мельникова.