Григорий Шепелев - Улус Джучи

Её вскоре разбудили детские крики и ругань взрослых. Она открыла глаза и приподнялась на локтях. Да, на берегу случилось несчастье. Волны стремительно уносили в море огромный надувной круг с лебединой шеей и головой. Оставалось только строить предположения, как его упустили. Он был уже далеко. Две девочки раннего подросткового возраста и их брат – дошколёнок топали ножками, умоляя его вернуть. Их папа и мама на них вопили с трогательной невнятностью и свирепостью. Остальные дяди и тёти, сбежавшиеся от всех ближайших мангалов, твердили мелким растяпам, что круг уже не догнать, но он, может быть, вернётся. Дети не верили. Они плакали. Тогда Рита поднялась на ноги.

– Я поймаю вам этот круг, – сказала она, подойдя к толпе, – не надо паниковать! Ваш круг будет пойман.

Все моментально притихли и оглядели её скептически. Две довольно стройные дамы расхохотались. Одна нестройная дама произнесла что-то непристойное.

– Девушка, вы, должно быть, сошли с ума, – заявил папаша маленьких плакс, – я вам не позволю! Это опасно.

– Опасно пьянствовать, – возразила Рита, – налейте мне коньяку, чтобы я проснулась!

Какой-то мужик с наколками, усмехаясь, сразу исполнил её желание, потому что пластиковый стакан и бутылка были при нём. Рита осушила стакан, и, больше уже никого не слушая, хладнокровно бросилась в море. Ох, и пришлось же ей потрудиться, чтобы настигнуть этот проклятый круг! Его уже отнесло метров на пятьсот. Волны были выше, чем час назад, когда Рита искупалась после приезда. Как раз поэтому ни один искусный пловец из всех отдыхавших на берегу не рискнул погнаться за этим кругом. Рита вначале плыла дельфинчиком, потому что предпочитала этот изящный стиль всем другим. Потом перешла на брасс. Минутами ей казалось, что близка смерть – сил бороться с волнами оставалось меньше и меньше. Но через полчаса она всё же ухватилась за скользкий борт надувного лебедя и со звонко бьющимся сердцем вскарабкалась на него, чтобы отдышаться.

Круг имел дно. Это позволяло расположиться на нём с комфортом. И Рита расположилась. Её коленные сгибы легли на одну сторону борта, плечи – на другую. Попа упёрлась в дно, кисти широко раскинутых рук повисли над морем. Взгляд чёрных глаз нежно устремился в жаркое небо. Каким оно было синим! Как упоительно было не шевелиться, плывя среди грозных волн, которые обдавали пенными брызгами и лизали голые пятки! Дыхание восстанавливалось. Сознание становилось каким-то очень туманным, зыбким, чужим. Оно будто разомлело на Крымском солнышке. Риту вовсе не беспокоило то, что её уже унесло в открытое море. Ей было сказочно, сверхъестественно хорошо. Она даже не заметила, как опять погрузилась в сон.

И когда же эта овца проснулась? Глубокой ночью. И что же она увидела? Разумеется, звёзды. А что же она услышала? Ничего. Море успокоилось. Было очень тепло, хотя и не жарко. Припомнив всё и аналитически оценив обстановку, Рита предприняла следующие действия: аккуратно втянула ноги внутрь круга, приподнялась и кое-как встала на четвереньки. Она при этом всё продолжала глядеть на звёзды. По ним нетрудно было определить, где восток, где запад. И вот на западе, очень низко над горизонтом с его туманной полоской, Рита заметила вдруг совсем незнакомую ей звезду. Звезда была преогромная, и она источала мертвенный свет лучами дрожащими и кровавыми. Этот свет растекался по всему морю – гладкому, как стекло.

Таинственная звезда испугала Риту. Она слегка опустила голову и внимательно огляделась по сторонам, не виден ли берег. Берег был виден. Он хорошо просматривался на севере, километрах в трёх или четырёх. Как же он просматривался с такого далёкого расстояния? Очень просто. На нём пылали костры. Множество костров. Наверное, тысячи. Сотни – точно. Они горели везде, по всей ширине пологого побережья, и от их пляшущих языков к небесам вздымалось ярко-багровое зарево с чёрной поверху окантовкой.

Сказать, что Рита была ошеломлена – значит погрешить против истины. Нет, смартфон и мост над проливом, увиденные минувшим днём, её поразили больше. Ну и, конечно, эта загадочная звезда с лучами дрожащими и кровавыми. А к кострам Рита отнеслась вполне философски. Она решила к ним плыть. Иных вариантов, кажется, не было.

Рассудив так, Рита как можно дальше переместилась вперёд, чтобы её туловище хотя бы наполовину свешивалось над морем, и начала энергично загребать воду ладонями. Круг поплыл к багровому зареву, и она на нём поплыла. Конечно же, ей было любопытно, кто это там вдалеке разжёг такое количество огоньков. Да-да, всего-навсего любопытно. Никакой мистики в этом она не видела. Развести костры – это одно дело, а незаметно построить мост, да ещё такой – дело совершенно иное. Вот где загадка! Ну и, конечно, эта звезда с её ужасающими лучами.

Но, приближаясь к берегу, Рита вдруг стала ощущать, что её душа невольно и неотступно переползает в пятки. Это произошло часа через два, когда её руки начали уставать. До берега оставалось уже не более километра, а то и меньше. И что же так напугало Риту? Вот что. Она внезапно увидела лошадей в отсветах костров. Да-да, лошадей. Лошади паслись в высокой траве над дюнами. Там, судя по всему, начиналась степь. И лошадей этих были там целые табуны. А возле костров в таком же количестве пировали довольно странные люди. Да, именно пировали, и ещё как! Они поднимали чаши и что-то ели, снимая эту еду с примитивных вертелов над кострами. Им было весело. Над морской поверхностью далеко разносились их заунывные песни, хриплые крики на непонятном, варварском языке и звериный хохот. Всё это выглядело чудовищно.

Тем не менее, Рита не прекращала грести слабеющими руками. Она уже поняла, что это за люди пируют возле костров. Сразу поняла, как только увидела тысячи небольших степных лошадей. Поэтому испугалась. Но интерес пересилил страх. Подплыв к берегу ещё на три сотни метров, Рита заметила на бугре, среди самых дальних костров, высокий шатёр. А может быть, юрту. Как бы то ни было, перед входом в это сооружение несли стражу два кривоногих воина с копьями и кривыми мечами на поясах. Такие же сабли были у остальных нукеров, которые пировали, а груды таких же копий, да ещё сёдел, щитов и лёгких доспехов лежали между кострами. Видимо, где-то лежали также и луки и кожаные колчаны, полные стрел, потому что это были монголы. Воины Чингисхана.

Да, разумеется, это был тот самый двадцатитысячный корпус, который краснобородый каган отправил в погоню за хорезм-шахом, разгромленным в Средней Азии. Этот шах оказался полным ослом, в отличие от своего старшего сына Джелаль-эд-Дина, который наголову разбил часть монгольских войск в Перванском ущелье. Но за Джелаль-эд-Дином гоняться было опасно, и потому Чингисхан приказал двум лучшим своим полководцам, Джебе-нойону и Субудай-багатуру, преследовать только шаха. Пройдясь по всему Кавказу, двадцатитысячный экспедиционный корпус под предводительством этих двух полководцев вышел через Железные ворота Дербента в причерноморские степи, разгромил половцев и теперь готовился к битве с объединённым войском русских князей – таких же ослов, как и хорезм-шах. Они, как и он, убили парламентёров. Более гнусное преступление даже трудно вообразить. Чем битва при Калке кончилась, Рита очень хорошо знала благодаря Ариане. Было известно ей и о том, что произошло четырнадцать лет спустя, когда повзрослел прелестный малыш Бату, внучок Чингисхана. И потому она, понимая, что её скоро заметят и продырявят стрелами – в лучшем случае, осторожненько повернулась пятками к северу, носом к югу, и начала уплывать от берега прочь, погружая руки в ласковую солёную воду. Уж лучше ночное море, пронизанное лучами страшной звезды, чем улус Джучи. В этом сомневаться не приходилось.