Петр Ингвин - Такая разная правда

Но я счастлива. Я люблю и любима.

Беда и боль в том, что муж и любимый – два разных человека.

Раз уж собралась говорить откровенно, начать, видимо, нужно с Олега. Не будь его, не было бы ни преступления, ни наказания. Но не будь его – не было бы и моей огромной необузданной любви, вся сила которой проявилась лишь в этих страшных событиях.

В ту далекую пятницу мы с девчонками зависли в «Косом зайце». Повод – прощание моей подруги Таньки с холостой жизнью. Про другого человека я сказала бы – с периодом затянувшегося одиночества. В отношении Таньки этот термин не уместен. Жизнь она вела разбитную, приятелей меняла как великосветские аристократы свои перчатки (кстати, никогда не понимала – куда они их девали? Теряли? Для вызовов на дуэли пачками разбрасывали? Непонятно). Алекс был занят «неотложными» делами, которых у него больше, чем часов в сутках. Что-то они с друзьями организовывали в это время и в последние дни ходили, словно меду наелись. Перемигивались загадочно. Главным для меня было, что Алекс опять половину ночи проваландается с ними в спортзале или в гараже, куда смывался при первой возможности. Алекс – в гараже! Никогда не думала, что два этих слова окажутся в одном предложении.

– У тебя есть жена! – с обидой говорила я, выбирая наряд перед выходом.

Вдруг он опомнится, подбежит, поцелует. Не отпустит или отправится со мной. Хотя бы проводит. Хотя бы заметит новую прическу.

– Самая лучшая в мире! – весело неслось в ответ.

Он тоже собирался. Лясы точить. Бегая от одежного шкафа к ноутбуку, ежеминутно что-то правил, стуча по клавишам и не обращая внимания на застрявшую в штанине ногу. Клоун.

– Майку переодень.

Алекс в недоумении остановился.

– Чем плоха? Все равно она под рубашкой.

– Наизнанку.

– Я не суеверный. И не до майки сейчас. Дорогая, мы мир переворачиваем!

– Знаю, осталось рычаг подыскать.

Когда-то меня привлекло в нем именно это – нечто могучее и непонятное, что отличало от остальных. Какой-то необъяснимый драйв. Внутренняя мощь. Энергия. Мужская сила. Настоящая, многоплановая, а не то, что представляется в таких случаях. Решительность. Готовность идти на подвиги и умение стоять на своем. Еще – горящие умом глаза, убеждавшие в грядущих спокойствии и безопасности – которые он зубами выгрызет, но устроит. Казалось, он добьется всего, чего захочет.

Я оказалась права почти во всем. «Почти» – потому что захотел он не меня, как супругу, и не семью, как основу, а цивилизацию спасать.

Так мы пришли к тому, что случилось. Обычное для наших мест прохладно-дождливое лето стояло в самом разгаре, народ радовался солнечным денькам, а те, кто днем работал, старались радоваться еще и вечерам – любым, как теплым, так и холодным, которые легко превращались в теплые с помощью теплой атмосферы в теплой компании.

В общем, мне предстоял очередной вечер в компании нетрезвых подруг, но судьба вдруг повернулась невероятным образом (не церковным, а совсем наоборот) и заставила напрячься, как не желающему отчисления троечнику перед экзаменом.

Этот цепкий взгляд я заметила сразу. Выделивший меня из толпы, хищный и требовательный, он бросил кровь из головы во всхлипнувший забытыми ощущениями живот.

Олег. Чувственный грубовато-прочный блондин, который знал себе цену и одним выстрелом голубых испепеляющих лазеров умел возвеличить, поднять на небеса и одновременно выпотрошить до позвоночника. Достаточно представить банку колы в витрине холодильника супермаркета – запотевшую, тугую, мечтавшую о салюте пузырьков и прильнувших губах – и ее же пустую, смятую, валяющуюся под ногами. Разница между двумя состояниями – в одном случайном (или неслучайном?) взгляде.

Во что Олег был одет? На это я всегда смотрю в первую очередь. Встречают, как известно, по одежке, и провожают по ней же. Поэтому моему Алексу не светит в жизни ничего путного, хотя я старалась – моими усилиями он выглядел если не стильно, то, во всяком случае, не отталкивающе. За его внешностью приходилось постоянно следить. Когда задумается, Алекс даже бриться забывал.

Одежду незнакомца я просто не заметила, я увидела его сразу в целом, как Мужчину – с большой буквы. Детали меня не интересовали. О том, что его зовут Олег, я узнала позже, с тех пор это имя вытеснило все прочее, о чем думалось днем и ночью, оно перекроило реальность и влезло в сны.

Олег, тогда еще безымянный, пересек зал и подсел ко мне.

– Почему пьянство не является смертным грехом, а уныние является?

Поскольку я лишь пожала плечами, он продолжил:

– Прекрасным девушкам самОй природой запрещено скучать в одиночестве. Разрешите быть ее, этой природы, выразителем чувств, а заодно и средством избавления от грусти.

Возможно, слова были другими, и все это я себе намечтала. Важны ощущения и то, что осталось в памяти.

Бархатная речь лилась через сознание, как лава сквозь пенопласт, она обжигала и испаряла. По телу бежали предательские мурашки. Я не верила себе. Такое не могло произойти со мной, я же не Танька, чтобы бросаться на первого встречного.

Впрочем, Танька бросается не на все, что в нужный момент шевелится, она только на словах неразборчивая. Когда на меня сыпались ее исповеди с подробностями по поводу «с кем, где, когда и как», я откровенно не понимала ее, а все вопросы заменялись одним: почему?

«Тебе с Алексом хорошо?» – поинтересовалась она в ответ.

«Да», – соврала я.

К тому времени его отстраненность часто выводила меня из себя, хотелось перемен, но не таких, на которые намекала Танька.

«А без него?» – озадачила она.

Без него было также тоскливо, как с ним. Одиночество вдвоем, так это называется.

«По морде лица вижу, что в обоих случаях – не очень. А у меня, наоборот, отлично – и с мужем, и без него. К сожалению, тебе мой вариант не подходит».

«Твой вариант никому не подходит, он, собственно, и не вариант», – улыбнулась я.

Танька не спорила. Скорее всего, в их с мужем отношениях тоже были сложности, о которых посторонним знать не полагалось. Намеки на это проскальзывали, но деталей Танька не рассказывала, а от вопросов отмахивалась. Оставалось принимать ее такой, какая есть, тем более, что высказанное ею мнение иногда оказывалось очень трезвым. Такого не получишь от тех, кто мыслит как я. От подобных мне слышны только укоры и недовольство.

Танька была не такой, и это было, как минимум, любопытно. С ней было интересно. Сначала меня смущал ее потребительский взгляд на мужчин. Особенно это напрягло после свадьбы с Алексом.

«К нему ты тоже клинья подбивала?» – спросила я однажды, когда Танька в очередной раз хвасталась победами на личном фронте и безоблачным счастьем в тылу.

Я была другого склада и семью воспринимала как все нормальные люди, то есть как нечто сплачивающее, надежное и единственное на всю жизнь.