Анастасия Калько - Суд Рейнмена

– Я вас совсем замучил? Увлёкся, забыл, что я не в зале суда, а вы всё же работаете…

– Мы как раз закончили обсуждать дела, – ответила Синдия. – перед вашим приходом мы как раз обменивались мнениями.

– Один мой школьный друг тоже от этих придурков пострадал, – подал голос Антон. – Это лет одиннадцать назад было, в девяносто втором году. Пацан из интеллигентной семьи, отличник, водку в беседке не глушит, матом не ругается, в подворотне не болтается, и дворовая шпана решила, что он лох, которого можно подоить и обложила его данью, а чтоб платил охотнее, избили его. А в милиции даже слушать его не стали: мол, хулиганы ещё неподсудны, много им не дадут, а они потом хуже отомстят. А позже главарь этой дворовой своры с лестницы слетел так, что оказался в инвалидном кресле, позвоноч-ник сломал… Так его шайка и распалась.

– А твой приятель? – спросил Михаил Олегович.

– Он записался в секцию кикбоксинга, – ответил Антон, – до сих пор тренируется, дерётся лучше чем в кино и иногда метелит таких вот Стругальских и Шквариных. Его уже знают и побаиваются. Как-то шли мы с ним, а навстречу трое гопников, уже поддатых, так его увидели, притихли и бочком мимо про-шмыгнули. Я удивился, мол, что-то новенькое, обычно они даже милиции не боятся, а мой одноклассник отвечает: они помнят, что я хуже милиции, я двоих из них уже несколько раз по асфальту катал. Он во-обще немного псих, с ним действительно связываться боязно.

– А кто это? – спросила Синдия.

– Вы его не знаете… Может, если как-нибудь придёте в школу на вечер встречи выпускников, я вам его покажу. Он школьные праздники не пропускает.

– Записаться бы и мне тоже в секцию?.. – задумчиво спросил сам себя прокурор.

– А разве вы не занимались никакой борьбой? – Синдия обратила внимание на перекатывающиеся под тонкой рубашкой прокурора накачанные мускулы.

– Тренировался, но уже года полтора как перестал ходить в секцию, только в спортзале разминаюсь четыре раза в неделю, – Михаил Олегович снова дотронулся до своей безукоризненной причёски. – А последнее время подумываю снова заняться каким-нибудь видом единоборств. Неплохая идея, верно? – Прокурор с задумчивым выражением лица из-под ресниц пронизал Синдию, Иветту и Антона быстрым взглядом и вышел из кабинета Иветты.

В шесть часов вечера Синдия Соболевская вышла из прокуратуры, села за руль своей БМВ и поеха-ла домой. Но через сто метров зловредная иномарка противно чихнула и встала, демонстрируя совершен-но пустой бензобак. Разумеется, запасной канистры в багажнике не оказалось, и Синдия уже хотела зво-нить в автосервис, чтобы вызвать буксир, когда рядом с её машиной осадил чёрный джип «Мерседес» и из окна выглянул тот самый парень, с которым она разговаривала на пляже, Павел Уланов.

– Терпите бедствие? – спросил он. – Мотор капризничает?

– Нет, всего лишь закончился бензин. Вот, хочу вызвать буксир…

– Обойдутся. Нечего дарить им деньги за такую ерунду! – Павел вышел из джипа. – У меня в ба-гажнике буксировочный трос, я впрягусь в вашу машину и отвезу вас и её куда нужно… Не смейте отка-зываться! Меня вовсе не затруднит оказать услугу начальнице своей сестры!

Синдия невольно улыбнулась. Её позабавил такой напор. И она спрятала мобильник в сумку.

– Вот и отлично! – Павел засучил рукава чёрной шёлковой рубашки, достал из своего багажника трос и быстро прикрепил его одним концом к багажнику своего джипа, а другим – к бамперу БМВ. С довольным видом, вытерев руки полотенцем, Павел распахнул перед Синдией переднюю дверцу джипа:

– Прошу, садитесь!

– Я могла бы сидеть и в своей машине…

– Могли бы. Но вы ведь не откажете мне в возможности поговорить с вами?

Синдия снова улыбнулась. Да, Арина права, когда называет старшего брата забавным парнем!

– Ладно, – она вскарабкалась в салон джипа, где витал сильный запах туалетной воды Павла, горь-коватый, терпкий, ни на что не похожий и немного дерзкий, такой же, как сам Павел. – А вы умеете убеждать, Павел. Вам бы не писателем быть, а дипломатом.

– Это не для меня, – Павел сел за руль. – Там нужно уметь со всеми соглашаться, ко всему прино-равливаться, подстраиваться под обстоятельства, а я, – он повернул ключ в замке зажигания, – этого не умею и не люблю.

– Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнётся под нас? – покачала голо-вой Синдия.

– Однажды мир прогнётся под нас, – в тон ей ответил Павел. – Куда едем?

– Лермонтовский проезд, дом №15.

Павел как-то странно с удивлением взглянул на неё, потом улыбнулся:

– Лермонтовский, 15? Хороший дом. У вас там квартира?

– Да.

– Вам повезло. Это дом повышенной комфортности. Квартиры там стоят дорого, так что кто попало там не селится. Никто не будет бегать по квартирам, чтобы занять на бутылку, никто не будет орать на пьяного мужа, отвешивать оплеухи ревущему ребёнку, врубать дурацкую музыку по ночам, торчать с компанией на скамейке у подъезда, загаживать подъезд и бросать в палисаднике окурки, бутылки, шпри-цы и прочую дрянь. Люди, которые живут в таких домах, ничего подобного себе не позволяют.

– А вы что, знакомы с жильцами? Я ещё ни с кем не успела познакомиться.

– Да, немного знаком. Все они состоятельные деловые люди, очень интеллигентные и с уважением относятся к окружающим. Да… И кроме того, дом строго охраняется. Ни один прыщавый идиот с бутыл-кой не сможет расположиться на скамейке во дворе или справить нужду в подъезде: там его встретит весьма серьёзный вооруженный молодой человек размером с двух Терминаторов. Конечно, подъезды за-пираются, есть домофоны, видеокамеры и сигнализация. Вы даже не представляете, как вам повезло!

Павел был одет в кожаные чёрные джинсы и такого же цвета шёлковую рубашку с закатанными ру-кавами и расстёгнутую наполовину. Его открытые руки были покрыты ровным свежим загаром и имели удивительно правильную форму, а под чёрным шёлком перекатывались атлетические мускулы. Пояс джинсов подчёркивал тонкую талию.

Волосы Павла по-прежнему были стянуты в пучок высоко на макушке и всё время слегка подпры-гивают туда-сюда. Такая причёска в сочетании с обритым затылком могла бы испортить внешность лю-бому парню, но Павлу она удивительным образом была к лицу, подчёркивая его гордую посадку головы, красивый затылок, сильную шею, широкие развёрнутые плечи, высокий умный лоб. Другая причёска слегка «скрала» бы эти достоинства. А Павел, зачесав волосы на макушку, показал все самые красивые черты своей внешности наиболее чётко.

Массивные золотые часы «Ролекс», усыпанные бриллиантами, четыре золотые цепи разной толщи-ны на шее, почти затерявшийся среди них маленький крестильный крестик на тоненькой витой платино-вой цепочке…