Александр Поляницин - Сахва

Я бежал. Бежал быстро. Бежал от своих врагов, запрограммированных на убийство. Не многие смогли бы догнать меня и тем более обогнать. А вот пуля, потом еще одна, и еще, и еще, и еще одна, эти пули легко разматывали расстояние между нами. Пули отправлял в полет мой палец. Они «бились лбами» в твердую прозрачность, раскалывая ее на сотни кусков произвольных размеров и форм. Пули, выпущенные позднее, успевали раздробить острые стеклянные пазлы на более мелкие.

Еще одна пуля высунула морду и ринулась в другую сторону. Пропорола человеческую кожу и свиную (из нее была сшита куртка), хозяин которых посмел шлепнуть меня по ягодицам, едва я закончил стрельбу и бросил оружие в сумочку. Он не имел никакого отношения к Организации, но наказать его за такое поведение было необходимо. Не хотелось думать о том, что особи мужского пола понравился мой зад, обтянутый платьем.

Я окружил себя стенами. Стенами той самой квартиры, окно которой я уничтожил, дав сквозняку возможность поселиться здесь. Я запрыгнул в разбитое выстрелами окно на первом этаже, сделав мощный рывок, перебирая ногами в полете, будто отталкиваясь прямо от воздуха.

В квартире лишь один человек. Не нужно долго вглядываться, чтобы понять, что его баклажанно-желтое лицо глодают цирроз и алкоголизм. В его руке горлышко бутылки из-под водки. Горлышко – все, что у него осталось. Остальное тело бутылки разлеглось на полу, развалившись на части, смешавшиеся со своими собратьями – кусками оконного стекла. Мои пули будто объявили геноцид всему стеклянному. Кажется, испуг жителя этой квартиры был вызван не выстрелами, а отсутствием алкоголя, который всего секунду назад был при нем. Самое время рассказать ему о знамении, после которого он просто обязан начать новую, трезвую жизнь, но было некогда: мои пули уже разрывали новое стекло. Не уверен, что алкоголик успел заметить пробежавшую по его квартире блондинку в красном платье. Когда я вылетел с другой стороны дома, мне выстрелили в сердце.

Уже второй раз за несколько минут я без спроса врывался в чью-то интимность, отделенную от всего остального условностями в виде бетонных стен. Ощущение такое, будто забираешься в чью-то голову и успеваешь прочитать несколько мыслей.

Бронежилет отогнал от меня смерть. Перестрелка продолжилась. Что только я не использовал в качестве укрытия, как только не кривлялся, чтобы не столкнуться с пулей. Удалось впасть в некий транс, знакомый только воинам. Весь мир будто притих и погас, лишь места, откуда стартовали пули, были тогда полностью реальными. Эти смертоносные очаги гасли и затихали. А я выживал. Они гасли, я выживал, убив уже девять человек после того, как покинул квартиру алкоголика. Где же проклятый канализационный люк?! Хоть какой-нибудь!

Вот же он! В спину врезалась еще одна пуля. Я упал. Долго возился, лежа, выманивая стрелявшего. Он умер, а затем еще один. Не без труда удалось отодвинуть крышку люка, а потом поставить ее на место, когда я уже был внутри этой круглой дыры. После этого я утратил контроль над телом.

Глава 6

2 дня 14 часов 43 минуты до взрыва Реактора. Раннее утро.

Утро только карабкалось, но продвинулось весьма. Птица издала высокие звуки, неуверенно призывая к пению остальных. Спустя время ей ответило другое крылатое создание звуком, напоминающим человеческий стон. Затем к ним присоединился ворон со своим знакомым кряканьем.

Синий минивэн ехал по дороге на небольшой скорости, так как входил в поворот. Впереди сидели молодые мужчина и женщина. Сзади, на детском сиденье, девочка лет четырех. Кафиры, конечно же. Лица их были довольные, хоть и сонные. Ребенок спал.

Эту своего рода семейную идиллию нарушил бросившийся им под колеса человек. Мужчина, сидевший за рулем, затормозил. В этот глагол можно вставить сразу два смысла, учитывая, что водитель продемонстрировал не самую быструю реакцию. Хотя могло быть и хуже.

Все трое услышали удар живого тела о металл. Минивэн замер, разрисовав асфальт черными полосами. Мужчина и женщина выбежали почти одновременно. Увидели сначала мое голое тело в одной лишь обуви, а затем уродливое лицо. Испуганно качнулись. Кожа их начала белеть, как разбитое яйцо на раскаленной сковороде, и порозовела лишь тогда, когда они увидели, что сбитый ими человек самостоятельно встал на ноги. Я лишь разыгрывал боль, не давая им окончательно выбраться из ступора.

Мой взгляд бросился на проснувшуюся девочку, из-за чего испуг в глазах ее родителей снова возрос. Я подбежал к минивэну и открыл заднюю дверь, объясняя это тем, что мне необходима аптечка. Обратил внимание на бумеранг, лежащий у заднего стекла, и на девочку. Та протирала бусины своих глаз маленькими розовыми ручками. По мере того, как мы смотрели друг на друга, из ее крошечного рта складывалась наивная улыбка. Я не мог относиться слишком плохо к кафирам такого возраста. Ее мать и отец – кто же еще это мог быть?! – суетились за моей спиной.

– Привет, я Ева, а ты как называешься?

Моя рука молниеносно шмыгнула в щель между двумя половинами заднего сиденья.

– Второй, – ответил я, повесив перед этим легкую паузу.

– Ну и урод ты, Второй!

– Я знаю, Ева. Ты очень честная девочка, так держать. Желаю тебе хорошего дня, Ева, и прощаюсь с тобой.

– До свидания, Второй. А куда ты идешь?

– Я не знаю.

– А ты можешь узнать? А когда мы встретимся, ты мне расскажешь?

– Обещаю, Ева.

Молодая мать смотрела на меня, ее лоб пошел буграми, а оба глаза устремились к носу. Да, она боялась. Меня, похоже, даже искренне переживала за мое здоровье. Но это точно были не все эмоции, нарисованные на ее лице. Я пытался самостоятельно догадаться, в чем дело, но понял, что без подсказки ничего не выйдет.

– Что?

– Вас весь город ищет… точнее, вся по… полиция… и не только в нашем го… городе… – не требовалось дополнительных сведений. Все было понятно. Организация дотянулась до полиции, и та сразу начала меня искать. Теперь добраться до Первого и убить его будет сложнее.

Семейство уехало. Все, кроме Евы, которой, видимо, пришлось по душе новое знакомство, были напуганы и сбиты с толку. Когда они скрылись за поворотом, то увидели КамАЗ с фурой. Наверняка они без интереса посмотрели на него, быть может, бросили взгляд в зеркало заднего вида, чтобы взглянуть еще раз. И отвлеклись разговорами, снова погрузились в свое семейное размягчающее счастье, о котором я ничего не знал.

Но едва ли они сумели бы так быстро расслабиться, если бы знали, что рядом с КамАЗом, метрах в семи, лежит свежий труп, наспех присыпанный землей. Еще больше семейка помрачнела бы, обнаружив в своей машине странный смартфон, который мне выдали однажды. Чем дальше они уедут, тем в большей безопасности я окажусь. Для этого и пришлось разыграть этот спектакль. Когда Организация выследит меня по этому смартфону, то обнаружит лишь эту семью и их минивэн.