Сергей Качуренко - Флигель №10-бис

‒ Не Аввакума, а Никона.

Удовлетворившись ответом, монах поклонился.

‒ Пойдешь за мной, ‒ негромко изрек и покосился в сторону ротонды. – Только не сразу, а когда за кусты зайду. По тропке дойдешь до поляны. Там я тебя встречу.

Послушно дождалась, покуда провожатый скрылся из виду. Оглядевшись, подалась следом. У колодца толпились в очереди с полдюжины прихожан, а рядом на парапете примостились двое нищих калек. Анна еще разок огляделась и удостоверилась, что никто не обратил внимания на их беседу с явной конспиративной подоплекой.

Пригибаясь и убирая от лица колючие ветки малины, она пробралась по едва заметной тропе вглубь зарослей. Вскоре набрела на полянку, где ее дожидался монах. Он снова поклонился и указал взглядом на сводчатую арку, темневшую за выступом опорной стены.

Рассмотрев в глубине приоткрытую дверь, Анна протиснулась в прохладный коридор, где довелось приостановиться. Пообвыкнув к темноте, увидела невдалеке тусклое свечение. Прошлась к нему и, приподняв подол, переступила каменный порог. Оказавшись в полутьме тесной комнатушки с нависающим потолком, придирчиво огляделась.

За дощатым столом, занимавшим добрую половину помещения, расположился лысоватый дядечка лет шестидесяти в солдатской гимнастерке с расстегнутым воротом. Обрюзгшая, но гладко выбритая физиономия подсвечивалась тусклым фитилем керосиновой лампы, стоявшей посреди стола.

Он и не думал подниматься, дабы засвидетельствовать почтение даме. Лишь беспардонно таращился и отвратно скалился.

‒ Наше вам с кисточкой, пани Мизгирь, ‒ пропел голосом астматика и, переклонившись через стол, протянул растопыренную пятерню. – Вот и свиделись. Хотя мои люди уж пару дней за вами приглядывают. Так вы, стало быть, бухгалтером на скачках подвизаетесь? Неожиданно, но объяснимо. Как поживает сыночек Мишенька?

В негодовании Анна отступила к порогу и горделиво распрямила плечи. Осмотрелась, подыскивая место куда бы присесть и не найдя ничего подходящего выпалила с пренебрежением:

‒ Где вас обучали манерам, милейший?! Никак не ожидала от посланца подобной солдафонщины.

‒ Да бросьте вы, ‒ отмахнулся лысоватый. – Вы, поди, тоже Смольного не заканчивали. Вашу биографию я изучил досконально еще до мировой войны.

‒ Тем не менее! Ведите себя подобающе! Без этой пролетарской панибратщины. Сейчас же предъявите верительный символ!

Посланник неторопливо поднялся, вышел из-за стола и одернул гимнастерку. Вытянувшись, по-гусарски боднул головой и щелкнул каблуками начищенных до блеска сапог.

‒ Прошу меня извинить, Анна Яновна! Дурака свалял-с! Но лишь с желанием убедиться, что революционный хаос и отсутствие связи не сказались на психике моей выдвиженки. Да-да! Не удивляйтесь! Именно я в 11-м году ходатайствовал о вашем назначении, а позже руководил внедрением. Правда, потом меня перебросили в Европу и лишили возможности попечительствовать над вами. Посему испытываю потребу прощупать свое протеже. Разумеется, не буквально.

‒ Или показывайте символ или я ухожу, ‒ настояла гостья.

‒ Куда вы денетесь! Лучше присядьте. Вон прямо на приступ или за стол, коль пожелаете. Символ, конечно же, при мне. Извольте, – он выудил из кармана офицерских галифе миниатюрный навесной замочек старинной работы и аккуратно положил на край стола. После чего заглянул гостье в глаза, наблюдая за реакцией и посетовал:

‒ Ох и намаялись мы, пока отыскали ваш верительный символ. Прежнего связного еще в семнадцатом году большевики расстреляли. Случайно, знаете ли, по ошибке. Не успел, сердешный, никого уведомить. Запасной канал связи тоже провалился. Агент пожег документы и сбежал в Маньчжурию. Наши люди взяли след, так он с перепугу застрелился. Поэтому вы так долго были без связи. Замочек мы отыскали лишь недавно. Без него же к вам было не подступиться. Не говоря уже о Латыре. Связь с ним только через Мизгиря, то есть через вас. В общем, пока нашли захоронение в лесу под Тулой, пока там все перелопатили…

Рука Анны, тянувшаяся к замку, замерла в воздухе. Точеные пальцы с аккуратным маникюром мерно подрагивали. Она отшатнулась и, не моргая уставилась на собеседника.

Связной закатил глаза и шумно выдохнул.

‒ Да оставьте вы свое наигранное чистоплюйство! – выпалил с нажимом. – Неуместно изображать передо мной институтку, право слово! Я же сказал, что все об вас знаю, а после ознакомления с отчетом Латыря за 14-й год и подавно понял, что отнюдь вы не ангел. Уж он-то не пожалел для Мизгиря хвалебных эпитетов. Я имею в виду вашу командировку во Львов и личное руководство агентурой во время проведения акции «Русская Украина». Сколько тогда националистов из «Союза освобождения» поставили к стенке благодаря вашим усилиям?

‒ Не я же их расстреливала, ‒ с отрешенным видом заметила Анна, опасливо поглядывая на замочек. – Хотя вы правы. Мы вовремя расчистили плацдарм для русских войск в Галиции и на Буковине. Но в итоге России пришлось отступить…

‒ Зато войска оставили после себя голод и разруху. Чего и следовало добиться. Украинские территории из-за этого оказались в большей зависимости, чем ранее, а матушка-Россия снова тут как тут.

‒ Похоже, вы все знаете. Уж точно я перестаралась с образом. Немудрено. Два с половиной года в полном неведении. За это время столько раз власть менялась, что уже не знаешь, в каком образе выступать. Сейчас, сейчас.

Сдернув косынку, нащупала на шее цепочку и, потянув, сняла через голову. Продемонстрировала связному крохотный кованый ключик, висевший на цепочке рядом с почерневшим оберегом и, решившись, взяла со стола замок. Вставила ключик в замочную скважину, провернула несколько раз и уведомила.

‒ Подходит. Что ж я готова к разговору, но вы так и не представились.

‒ Всенепременнейше отрекомендуюсь, ‒ заверил собеседник. ‒ Для начала хотел бы выправиться комплиментом. Восхищен, увидев вас спустя столько лет! Особенно стрижка «а-ля гарсон» вам к лицу. Не говоря о том, насколько она вписывается в дух революционного времени. Вот только одеяние слегка…

‒ Что ж мне, по-вашему, в «дельфос» от Пуаре наряжаться? В этакую жару и на радость большевикам. Вещи эти не мои. Позаимствовала у бонны.

‒ У Саломеи, конечно же. О ней мне известно. Хоть в центре насторожились, когда без согласования вы ввели в курс дела рядового агента.

‒ Центру нужно было раньше об этом думать! ‒ колко парировала Анна. – Еще тогда в 11-м году, когда к титулу представляли. Не посоветовавшись, искромсали мне биографию…

‒ Не искромсали, а выправили легенду, ‒ подсказал связной. – Нынче так следует выражаться. Все это сотворил ваш покорный слуга. Для вашего и общего блага, между прочим.