Владимир Жуков - Крик совы

– Ох, какое невыносимое горе,– прямо с порога запричитала она, поднеся к глазам ажурно-кружевной платочек.– Что со мной будет? Какая я бедная и несчастная…

– Я вам сочувствую,– быстро сориентировался следователь. Взял ее под руку, и бережно усадил на стул.

– Алина Гаевна, судя по вашим страданиям, вас с Ломовым связывали теплые чувства,– начал он осторожно, но она перебила:– Зовите меня Алей, так ласково ко мне обращался Стас, так называют меня лучшие подруги.

– Сюзанна Южина среди них?

– Нет, она гордячка, ведет себя, как недотрога. У меня с ней натянутые отношения,– сухо заявила Шервиц.

– Понятно, Аля, она вам перешла дорогу, а вернее Ломов сам положил на нее глаз,– заметил Серебров.

– Он на всех девчонок положил и не только глаз,– сорвалось с ее капризных губ в темно-вишневой помаде.

– Не говорил ли Стас в приватной беседе, что ему кто-то угрожает?

– Нет, он был уверен в своих силах,– повела она носиком.– Мы с ним болтали о поэзии, живописи, театре. Стас мечтал собрать коллекцию ценных картин. Репродукции – это чушь, а вот оригиналы стоят большущих денег. Собирался в Париж, на аукцион. А теперь вот, придется завтра провожать на кладбище. Верно, говорят, что человек предполагает, а Бог располагает. Стаса не уберег, меня сделал соломенной вдовой.

Алина вытерла повлажневшие глаза черным кружевным платочком.

– Такая юная женщина не может быть соломенной вдовой. Рано вам отчаиваться и себя хоронить, впереди целая жизнь.

– Никто не знает, кому и сколько лет отведено на этой грешной земле. В любой момент может жизнь оборваться, лопнуть словно струна,– с грустью ответила женщина.

– Вы с Ломовым были расписаны или состояли в гражданском браке?– спросил он.

– У вас в руках мой паспорт и в нем нет штампа о браке,– резонно заметила Шервиц.

– Я хочу это услышать от вас.

– Официально не расписаны, но полгода живем, как муж и жена. Мечтали о ребеночке, но не успели, хотя… может Господь одарит.

– Жили,– поправил следователь.

– Да жили под одной крышей,– она горестно опустила голову.– Стасик был ласковым и нежным.

– Меня не интересуют ваши интимные подробности. Отвечайте по существу на мои вопросы.

– Я его не торопила с оформлением брака, как и с зачатием ребенка,– пропустила она его замечание.– Сейчас горько сожалею.

– Почему?

– Как почему?– воспрянула Алина духом и упрекнула.– Странно от вас слышать этот вопрос, вы же юрист. Будь я его официальной женой, то по закону была бы прямой наследницей его капитала, недвижимости и банковских счетов. А теперь все это богатство достанется его родственникам. Надо было хоть ребенка от него родить. А так прощай обещанная яхта и отдых на Канарских островах.

– Ваше дело.– табак,– с иронией посочувствовал Серебров.– Сожительнице наследство не полагается. К тому же по приговору, если в суде будет доказано его криминальное происхождение, то может быть конфисковано в пользу государства. К тому же вы у него не единственная сожительница.

– Вы имеете в виду Сюзанну Южину?– встрепенулась она, нервно теребя снятые перчатки.

– Именно.

– Не верьте этой каланче. Она такое наплетет из зависти,– поспешно произнесла Шервиц.– Стас собирался выгнать ее из ресторана, лишить прибыльной работы. Жаль не успел. Сюзанна слишком гордая, независимая, себе на уме. А кто она? Девчонка с улицы к тому же неблагодарная.

– Чем занимался ваш сожитель? Какой у него остался бизнес?– перевел он разговор в другое русло.

– Знаю, что Стас скупал крупные партии товара: спиртные напитки, пиво, сигареты, одежду и радиоаппаратуру. В городе у него сеть магазинов, баров и киосков. Ресторан-казино тоже его.

– Кто совладелец или совладельцы?

– Не знаю. В ресторане часто бывали те, кого называют крутыми и новыми, а также городское начальство, депутаты, чиновники, музыканты, журналисты. Очень любили отмечать у нас разные праздники, юбилеи, обмывали награды, да и просто устраивали тусовки, развлекались от души. Угощали, девочек баловали подарками, мы в долгу не оставались, охотно ублажали.

– Чем платили?

– Известно чем, улыбками, ласками. Интересно, придут на похороны или отсидятся в своих норах, как кроты? Пока человек жив и богат его на руках носят, пушинки с одежды сдувают и каждое слово с трепетом ловят, а как перестало сердце биться, то и забыли. Стаса все уважали и боялись, потому что он был решительным.

– Значит, оказывали интимные услуги?

Шервиц на мгновение стушевалась, но все, же взяла себя в руки:

– Я вам об этом не говорила. Но вы умный человек и сами способны догадаться. Жизнь – жестокая штука, особенно в период развала и бардака. Каждый сейчас зарабатывает, как может ради физического выживания. Пока юные и молодые, девчонкам хочется прилично, модно одеться, купить косметику. А все эти аксессуары очень дорогие, вот и вынуждены ублажать клиентов за валюту и подарки. Об этом в городе всем известно. Странно, что вы не знаете.

– Где оказывались эти услуги? В здании ресторана или…

– В гостиницу, в "Салон красоты", на квартиру или на дачу увозили, а летом на "природу" или к морю,– призналась она. И по тому, с каким азартом она рассказывала подробности богемной жизни, следователь понял, что это доставляет ей удовольствие.

– Ломов это поощрял?

– Не препятствовал, потому что это привлекало мужчин в ресторан лучше любой рекламы,– точно подметила Алина и вдруг всполошилась,– Что я вам наговорила, не верьте! Ведь нас могут прикрыть. Я и другие девочки останемся без работы. Это не для протокола.

– Не волнуйтесь Алина Гаевна, ваши показания вам не повредят,– заверил Серебров.– Но остерегайтесь контактов с незнакомыми людьми.

Она с большой неохотой подписала протокол показаний и удалилась, недовольная тем, что капитал Совы, словно золотая рыбка, выскользнул из рук.

Третьим к следователю был вызван старшина милиции Тарас Цыбуля. Грузный почти квадратный, килограммов за сто, он тяжело ввалился в кабинет.

– Раз-решите-е?– лениво разомкнул челюсти с двойным свисающим на воротник фиолетовой сорочки подбородком.

– Проходите, садитесь, Тарас Матвеевич.

Едва старшина положил свое тело на два сдвинутые стула, как Серебров с места в карьер спросил:

– Почему в момент преступления вас не оказалось на месте? Оставили свой пост, в военное время, понимаете, чем бы это кончилось?

– Знамо чим, трибуналом и расстрелом,– выдавил из себя Цыбуля, и следователь заметил, как его заплывшие жиром глаза воровато забегали. Алексей Викторович не сомневался, что старшина заранее подготовился к вопросу.

– Мэни по телефону заявылы, що у жинкы пиднявся тыск, вона у мэнэ гипертоник,– сказал он по-украински.– Я швыдко поихав до хаты.