Валерий Иванов-Смоленский - Капкан для оборотня

Этим мудреным словом многие журналисты пытаются прикрыть свою продажность. Кто-то запустил это слово в оборот, толком не зная его значения. Все дружно, к месту и ни к месту повторяют, как попки, красиво звучащее выражение. И невдомек им, что слово «ангажировать» — производное от французского «engager», имеет всего лишь два значения. Первое — предлагать ангажемент, устаревшее выражение, означающее приглашение артиста или театрального коллектива на определенный срок для участия в спектаклях либо концертах. А второе значение этого слова — приглашать даму на танец. Заглянули бы в словарь иностранных слов, или почитали бы рассказ М. Зощенко «Обезьяний язык». Восемьдесят лет назад написано, а как точно, применительно ко многим безграмотным журналистам и депутатам. Именно они выдают многочисленные перлы, входящие затем в обыденное употребление и засоряющие великий и могучий русский язык.

В таких лениво плещущихся в голове воображаемых спорах с пишущей и телеговорящей братией Барсентьев прошел обратный путь к гостинице.

Гостиничный люкс встретил Барсентьева прохладой и едва слышным жужжанием исправленной техники. Он взял пульт и убавил мощность. Работающий кондиционер вновь напомнил ему об ушедшем ремонтнике.

Но хватит постоянно думать об этом, пора пообедать — и за работу. Барсентьев снял трубку внутреннего телефона и набрал трехзначный номер.

— Могу ли я пообедать прямо в гостинице, есть ли при ней ресторан?

Получив утвердительный ответ, он уточнил:

— Нет, в номер приносить не надо, я хочу пройтись.

Барсентьев по лестнице спустился на первый этаж и вошел в дверь ресторана, предусмотрительно распахнутую перед ним осанистым швейцаром в форме. Интерьер ресторана приятно поражал солидностью с претензией на старину. Посетителей было пока еще немного. Звучала негромкая музыка.

После неспешного обеда, заплатив по счету, Барсентьев направился к выходу и там буквально столкнулся с человечком пигмейского роста, каким-то помятым и суетливым. Мятым в человечке было все — древние парусиновые туфли, черные брюки, серый пиджак и светло-серая шляпа, которую он продолжал мять двумя руками. Даже лицо у него было какое-то мятое, с мясистым вислым носом и отвисшими щеками.

Человечек просительно снизу вверх заглянул в глаза Барсентьеву и открыл рот, готовясь что-то сказать.

— По средам не подаю, — добродушно опередил его Барсентьев и решительно отвел рукой субъекта в сторону, намереваясь продолжить путь.

— Вы меня не поняли, — голосом Паниковского из «Золотого теленка» зачастил человечек, — я у вас ничего не прошу, напротив, собираюсь вам сам кое-что предложить, вы ведь приезжий?

Что же тут предлагают приезжим помятые субъекты? Барсентьев вопросительно приподнял брови.

— Хорошую девочку, — шелестящим шепотом продолжил собеседник, — славную, чистенькую, недорого. Или двух, как пожелаете…

«Обыкновенный сутенер, — брезгливо определил Барсентьев, — сдать его милиции что ли?»

И неожиданно засмеялся:

— Что же, я сам себе девочку не найду, по-вашему?

— Не найдете. Сами — не найдете.

— Не вышел внешностью, осанкою и ростом? Не потому ль мне в жизни так непросто? — продекламировал Барсентьев, откровенно забавляясь ситуацией.

— Что вы, не в этом дело. Их просто в городе нет.

— А где же они есть? Все дружно отбыли на отдых?

— Их вообще нет. Раньше были, а сейчас — нет. Милиция всех… — собеседник изобразил руками крест, подбирая нужное слово, — ликвидировала.

— Как это ликвидировала?

— А вот так. Кого посадили, кого вышвырнули из города, а кого и…

— Что и..?

— Ну, всякое говорят, — уклонился от прямого ответа человечек.

Барсентьев заинтересовался. Его всегда интересовали криминальные слухи, что называется, из первых рук. А сейчас ему нужна была любая информация — о работе местной милиции, о криминальных разборках, о подпольной жизни города. Все, даже на уровне слухов. Сутенер, наверняка, должен был знать многое, он вращается во всех кругах, да и его девочки тоже источник информации.

Барсентьев отвел собеседника в сторону, сдвинул вместе два кресла и продолжил беседу. Однако много узнать не удалось. Сутенер то ли испугался неожиданно вспыхнувшего интереса незнакомца, то ли большего просто не знал, то ли чего-то откровенно боялся.

Он постоянно вертел головой по сторонам и переходил на шепот, хотя ничего секретного в его информации не содержалось.

— В принципе, конечно, при такой ситуации я воспользуюсь Вашей помощью, но не сегодня, поскольку занят другими делами, — попытался успокоить его Барсентьев и даже записал телефон, по которому можно найти сутенера, — а вообще мне, как приезжему, просто интересна эта тема, отчего и не послушать знающего человека.

— Еще пять лет назад у нас было все. Помимо уличных девиц, существовали полулегальные публичные дома, специализированные массажные кабинеты, загородные дома отдыха с саунами. Бизнес на теле процветал. Услугами девушек по вызову почти открыто пользовались даже некоторые чиновники. Местные депутаты поговаривали о принятии решения о легализации проституции в городе. Но здесь появился Щука…

— Какая Щука?

— Ну, прозвище такое…

И сутенер продолжал:

— Так прозвали нового начальника криминальной милиции города, присланного сюда из Прикамска — областного центра. Даже, говорят, сосланного за какие-то прегрешения. Он начал с проституции. А также с наркомании.

— Город был заражен наркотой?

— Да нет, не то, чтобы очень. Так, баловались некоторые травкой и прочим легким марафетом. Никакой синтетики не отмечалось вроде. Были, конечно, профессиональные торговцы, но наркоманов, как таковых, как будто не существовало. Тем не менее, в городской милиции Щукой, хотя тогда его так еще не называли, был создан специальный отдел с мудреным названием. Что-то типа «По борьбе с наркотиками и нравами». Возглавил тот отдел также нездешний, бугай такой, сейчас УБОП-ом командует. И пошло…

— Что пошло?

— Все «мамки», содержательницы веселых домов различного типа, очутились за решеткой, и суд им потом впаял реальные сроки. Команды сопровождения жриц любви из местных братков — то же самое… Были распиханы по колониям. Сейчас почти все уже возвратились, но прежним делом не занимаются. Да и нет его, дела-то. Самих проституток не сажали. Которые не местные, тех загружали в автобусы и поезда и отправляли с наказом: больше в этом городе не появляться. Местным выписывали официальные предупредительные бумаги не заниматься этим ремеслом. Кто не послушался? Были и такие, но…

Сутенер нагнулся к уху Барсентьева и прошипел, — татуировки им делали.

— Какие татуировки?