Валерий Иванов-Смоленский - Капкан для оборотня

А жил мастер «обнаженки» за счет того, что по вечерам на набережной реки рисовал обычным грифелем черно-белые портреты всех желающих. Впрочем, портретами их назвать было трудно, скорее они напоминали карикатурные наброски. Но сходство Петюня улавливал с изумительным мастерством — изображенный всегда, и, несомненно, опознавал себя на листе бумаги, и работы уличного художника пользовались популярностью.

Заработанных таким образом денег на жизнь ему хватало. Более того, каждый вечер Петюня покупал три «пузыря» дешевого крепленого вина, так называемых «чернил», которые распивал совместно со своим единственным другом. Друг его, являясь уже пенсионером, ранее работал корректором в местной газете, а жил в том же подъезде, этажом выше. По роду работы ему приходилось постоянно читать различные статьи на любые темы, память он сохранил, и Петюня был его постоянным благодарным слушателем. А иногда — и собеседником, если вопрос касался высокого искусства живописи.

В тот поздний вечер Петюня возвратился от отставного корректора в обычном состоянии сильного подпития. Душа потребовала добавки…

Крастонов отложил диктофон и вопросительно посмотрел на Легина. Легкомыслие товарища ему не понравилось.

— Ты все понял? — спросил он.

— Чего ж тут не понять, — хмуро ответил тот. — вы — Щука, я — квадратный — а мы оба — кандидаты в замоченные…

— Думаю, уже в ближайшие дни нас попытаются убрать по приговору сходняка, — предположил Крастонов, — надо поберечь свои скальпы…

— Но мы же их упреждаем, операция уже началась, — сказал Легин, — если все пойдет по плану, то завтра главари будут уже мертвы.

Он посмотрел на часы и подытожил:

— Ребята их уже ведут.

— Исполнять приговор, точнее подыскать непосредственных исполнителей, поручено Авдею, — раздумчиво начал Крастонов, — значит, у нас еще есть дня два-три. За это время необходимо обезвредить и Авдея.

— Верток этот бывший гэбешник, — озабоченно прогудел Легин, — непросто будет его прихватить…

— Прихватим. И мы — не пальцем деланные. Ладно, поспать все же нам необходимо, — завершил Крастонов, — завтра мы должны быть свежими и полными сил. Пошли укладываться.

Попытки убрать их с Легиным этой же ночью, Крастонов предвидеть не мог. Ничто не указывало на готовность приведения приговора сходняка в исполнение безотлагательно. Напротив, в бане Косарь лишь велел подыскать киллеров-рогометов. Случившееся этим вечером стало для него полнейшей неожиданностью. Казалось, с помощью внедренных агентов, он контролировал каждый шаг преступной верхушки города. Ан, нет…

Крастонов, а за ним и Легин зашли в комнату. Там находился диван с матрацем, два стула и громадный дубовый шкаф. Шкаф был сотворен еще в девятнадцатом веке безымянным мастером и представлял собой некую помесь трельяжа, буфета, комода, шифоньера, серванта и еще бог знает чего. Вдобавок, на две трети он был застеклен тяжелым непрозрачным узорчатым стеклом.

В его нижней застекленной секции находилась различная посуда.

— Тебе — матрац и подушка, — скомандовал Крастонов Легину, — поспишь на полу. Не возражаешь?

— Слишком шикарно, — произнес Легин, шутя, — я и без этих принадлежностей могу. Привычен.

Крастонов скатал и подал ему матрац, затем подушку.

— А вы как? — он, с сомнением посмотрел на старый диван, вздыбившийся торчащими пружинами.

— Бери, бери, — настоял Крастонов, — у меня вон валик есть. Раздеваться не будем, только сбросим пиджаки и ботинки.

Легин разложил матрац под шкафом и бросил на него подушку. Затем он снял пиджак, повесил его на стул, вынул из наплечной кобуры знакомый иностранный пистолет и аккуратно пристроил его на пол, рядом с подушкой.

Крастонов тоже снял пиджак, повесил его на спинку стула и пошел в туалет. Вскоре послышался шум сливаемой воды.

Когда Крастонов вернулся, Легин уже лежал на матраце лицом вниз и спал.

Крастонов сунул пистолет за пояс и выключил свет. В темноте послышался скрежет диванных пружин…

Крастонов и Легин действительно добирались до конспиративной квартиры так, как рассказывал Авдею Гвидон. И квартира на самом деле находилась на третьем этаже первого подъезда, и была однокомнатной. Вот только планировка у нее была другая. Окно кухни выходило во двор, а окно комнаты, где они спали, смотрело на протекавшую рядом с домом реку и находилось на противоположной стороне дома.

Попасть в него из гранатомета с узкой полоски тротуара, разделявшего дом и реку, было невозможно — под таким углом заряд угодил бы максимум в верхнюю часть оконного проема, не принеся особого вреда. Сложно было стрелять и с поверхности реки — точно прицелиться мешало довольно быстрое течение. К тому же стрелявшие были бы хорошо видны, а быстро скрыться можно было только на моторной лодке.

Выбирая место для ночлега, Крастонов руководствовался именно этими соображениями. Конечно, он не предполагал, что с ними попытаются расправиться этой ночью, но простейшие меры предосторожности соблюдал всегда. Это их и спасло от нежданной опасности.

Дремлющую ночную тишину разорвали почти слитные рокочуще-гулкие хлопки разрывов. В доме на набережной, в комнате, где спали Крастонов и Легин, раздался грохот мощного взрыва. Что-то тяжелое упало со страшным шумом, послышался звон бьющейся посуды.

Крастонов вскочил с дивана, выхватил пистолет и стал озираться по сторонам, еще не соображая, что произошло. В полумраке комнаты было видно, как в дверь просачиваются клубы дыма и оседает пыль штукатурки. Наступила тишина.

У стены рядом с дверью послышался стон.

— Легин? Что с тобой, ты ранен?

Крастонов бросился к Легину и тут же застонал от боли, напоровшись на битое стекло, валяющееся на полу кучами. Он схватил с дивана валик и несколькими резкими движениями размел стекло и прочий хлам по сторонам. Осторожно продвинувшись вперед, он вгляделся в белесую муть. Вновь послышался стон Легина.

Тотчас, будто от этого, проснулся и зашумел весь дом. Захлопали двери, закричали и забегали люди.

Крастонов сделал еще шаг вперед и наткнулся коленом на что-то массивное и твердое.

— А, черт! — чертыхнулся он, ощупывая неожиданное препятствие.

— Вот оно что, — пробормотал Крастонов, — шкаф. На него рухнул шкаф.

Крастонов ухватился за низ махины руками и, с трудом, попытался его приподнять.

— Андрей! — позвал он громко, — ты как? Живой?

— Да, — облегченно закряхтел Легин.

— Выползти сам сможешь? Я подержу…

— Ага-а-а… — снова простонал Легин и ползком стал выбираться из-под шкафа.

Стрелять киллерам пришлось все равно под углом около сорока градусов, так как они целились с поверхности земли на высоту третьего этажа. При таком ракурсе выпущенный из гранатомета заряд, пробив окно кухни, проломил стенку совмещенного санузла, соседствовавшего с кухней, и взорвался у следующей стены, под которой, с другой ее стороны, и спал Легин.