Эд Макбейн - Джек и Фасолька

— Сегодня только среда, почему ты беспокоишься об уик-энде? Мы увидимся сегодня вечером, мы увидимся…

— Это ты так думаешь.

— Не увидимся?

Она прикрыла рот рукой. Она показалась мне какой-то безжизненной, ее глаза были совершенно бесцветными в лучах света, падавших через окно. Когда она заговорила, ее голос был очень тих.

— Уик-энд зависит от того, как Джоанна отнесется к этим потрясающим новостям, так?

— Думаю, да.

— Это ужасные новости. Этот разрыв…

— Вероника, ты не можешь требовать, чтобы я сказал ей, что с Дейл все кончено, и затем сразу сообщил…

— Сразу сообщил о бабушке, верно?

— Думаю, нужно забыть слово «бабушка». Мне оно больше не кажется смешным.

— И бабушке тоже. Если эта твоя драгоценная любовная история…

— Вероника, ты вообще заблуждаешься…

— …она была столь незабываемой, столь чертовски уникальной, что объявление о ее завершении вызовет землетрясение в Южной Калифорнии…

— Ради Христа, это семейная ссора! Все, что я сказал…

— Ты сказал, Мэтью, что хочешь удержать меня. Боюсь, что не очень хочешь. Я слишком много лет была замужем за человеком, который заставлял меня ждать у телефона, пока он развлекался в Денвере, или Далласе, или… да черт с ним, давай забудем об этом, ладно? Ты проводишь уик-энд, заботясь о своей дочери, а я провожу уик-энд, заботясь о себе. «Розы красные, лиловые, синие», ну их к черту!

Она взяла сандалии.

— Не беспокойся о такси, я пойду домой пешком.

Босая, неся в руках болтающиеся на ремешках сандалии, она ушла из моей спальни и из моей жизни.

Гарри Лумис позвонил мне в два часа того же дня. Я не был расположен разговаривать с ним. Я не был расположен разговаривать вообще с кем бы то ни было. Все утро, выслушивая клиентов, с которыми у меня были назначены встречи, я все время терял нить разговора. Одна женщина — она пришла ко мне по поводу составления ходатайства, которое дало бы ей право построить забор высотой восемь футов вокруг ее владений, — в конце концов сказала: «Мистер Хоуп, только мой психиатр так невнимателен, как невнимательны вы», — и ушла из конторы. Другой клиент, который знал меня немного лучше, сказал: «Мэтью, много выпили прошлой ночью?» Когда я вопросительно взглянул на него, он сказал: «Может быть, отложим дело до другого раза, а?» Мы обсуждали затраты в миллион шестьсот тысяч долларов на приобретение в собственность лучшей прибрежной полосы; я мог понять его горячее желание изложить мне все детали этого дела. Я старался переломить себя, я старался слушать, я старался делать записи. Когда он ушел из конторы, я обнаружил, что без записей был бы не в состоянии вспомнить ни слова из нашей беседы. Я сделал по меньшей мере дюжину звонков, но разговаривая, машинально рисовал профиль женщины с короткими волосами, красивый профиль, смотрящий влево. За ленчем с двумя адвокатами, которым мы отдавали уголовные дела, я равнодушно слушал, как один из них рассказывал анекдот о гинекологе. Они оба были специалистами по уголовным делам, а все их анекдоты почему-то были связаны с медициной.

Женщина пришла на прием к гинекологу. Гинеколог спрашивает: «На что жалуетесь?» Женщина говорит: «Мой муж недоволен, что у меня слишком большое это место». — «Ну, давайте посмотрим», — говорит гинеколог. Он кладет ее на стол, закрепляет ноги и смотрит. «Боже, вот это да! Боже, вот это да!» — произносит он. «Вы не должны повторять это дважды», — возмущается она. «Конечно, не должен!» — соглашается он.

Адвокат по уголовным делам, рассказывавший анекдот, громко рассмеялся, когда дошел до изюминки, его приятель, слышавший этот анекдот раньше, так смеялся, что я думал, он захлебнется. Я улыбнулся.

Сегодня днем я не был расположен разговаривать с Гарри Лумисом, но Синтия просигналила мне в два часа и сказала, что он ждет на шестом канале, я тяжело вздохнул, взял трубку и подвинул к себе пачку бумаги для своих художеств.

— Ну вот, — сказал он, — я наконец дозвонился ей. Оказывается, я не мог с ней связаться все эти дни, потому что она спит весь день.

Я догадался, что он говорит о дочери Берилла в Нью-Орлеане.

— «Не ложится спать до рассвета». Вот кто она, мистер Хоуп, она работающая девушка, как она сама объяснила мне. Я понял, что это она не спит до рассвета, но ложится в постель гораздо раньше и гораздо чаще. Вот кто она, мистер Хоуп, она проститутка там, в Нью-Орлеане, вот кто она, Эстер Берилл. Поговорив с ней рано утром, я понял, что с ней в постели моряк, потому что она называла его «лейтенант». Дело в том, мистер Хоуп, что я богобоязненный баптист, который не желает без крайней необходимости иметь дело с проститутками. Она прилетает сюда сегодня вечером, чтобы завтра осмотреть землю; знаете, по тому, как она говорила по телефону, можно было подумать, что она унаследована Тадж Махал. Моряк просил ее не прыгать в кровати, а она все повторяла: «Я наследница, лейтенант, я… наследница!» Извините за выражение, но это ее точные слова. Вы слушаете, мистер Хоуп?

— Слушаю, — сказал я, рисуя еще один смотрящий влево профиль.

— Вот какой у меня план: я собираюсь получить окончательное согласие о подписании документов в пятницу. Я не хочу тратить на это дело больше времени, чем я уже потратил. Я буду советовать ей решить вопрос о четырех тысячах долларов на счету в банке и о «форде-мустанге». К тому же ферма все еще ее. Это то, что я буду ей советовать. Забудем о теннисных тапочках и грязных носках Джека. Все бумаги будут готовы к подписанию, если она умеет писать. Буду признателен, если вы зайдете утром в пятницу, возьмете их, дадите своему клиенту для оформления и потом вернете. Не люблю вести дела с проститутками, мистер Хоуп. Можно подхватить страшную болезнь даже через пожатие рук. Вы сможете заглянуть в пятницу утром?

— Почему бы вам не отправить документы почтой? — спросил я.

— Нет, сэр, я хочу ускорить все это дело. Вы приезжайте, просмотрите бумаги, убедитесь, что все готово для подписи, и возьмите их с собой. Она придет в контору в одиннадцать часов, это не слишком рано для вас?

— Одиннадцать вполне подходит.

— Может быть, вы сможете завезти бумаги на ранчо на обратном пути в Калузу, чтобы миссис Мак-Кинни ознакомилась с ними, тогда бы мы закончили все в один день.

— Хорошо… может быть.

— Как бы то ни было, я жду вас здесь в пятницу, — сказал он и повесил трубку.

Когда в пятницу утром я отправился в Ананбург, шел дождь, хотя с утра было ясно. В августе дождь обычно идет во второй половине дня. Может быть, готовился вступить в свои права сезон ураганов, стремящийся унести в море всю Калузу. Я ругал себя, что не попросил механика починить «дворники», и думал в сердцах, что пятидесятисемилетняя женщина могла бы придумать что-нибудь получше, чем поссорить тридцативосьмилетнего мужчину с его четырнадцатилетней дочерью. Фрэнк, возможно, был прав, когда сказал, что я не умею обращаться с женщинами. Я решил, что нужно будет внимательнее изучить его заповеди и запомнить их наизусть. Мне казалось, что если я встречу настоящую проститутку, то вряд ли смогу обращаться с ней как с леди.