Олег Голиков - Крымский Джокер

Кликунов брезгливо посторонился:

— В каком вагоне едешь, мразь?

— В…в…де-девятом.

Клык не спеша отправился в девятый вагон. Найдя проводницу, он, собрав всю свою скудную доброжелательность, улыбнулся хмурой женщине и заявил:

— Тут мой племяш вас об одолжении просил… За сумочкой его присмотреть. Так вот — я, пожалуй, заберу её. Чтоб ни у кого не было неприятностей. А то скоро граница — мало ли что…

Толстая бывалая проводница подозрительно посмотрела на Крикунова:

— А сам-то он где?

— Спит. Перебрал немного водочки с нашими финскими друзьями. Вы же не в обиде, я надеюсь?

— Мне то что… Вначале просят — провези, мол, водки шесть бутылок. Я глянула — а они ж литровые! За это ж и меня могут потрепать. Но деньги я не верну, — строго сказала она, за беспокойство оставлю.

Жора опять улыбнулся, но уже совсем нехорошо:

— Зря ты тётка по чужим сумкам шныряешь. Ну да ладно. Я проверю что и как. Если что — вернусь. Давай сюда багаж!

Запершись в своём купе, Кликунов выкинул из сумки шесть литровых бутылок «Русского стандарта» на кровать. Потом ножом ковырнул днище.

— Бля, лох малолетка! — вырвалось у него. — Какое ж это нахер двойное дно!

В руках была наспех вырезанная по размеру дна картонка, приклеенная к краям сумки скотчем.

«Хорошо, что я успел, — думал Жора, пересчитывая пачки долларов, — на таможне бы сразу отмели весь форс!». Деньги были все, за вычетом тысячи двухсот долларов. «Ничего — с дядьки снимем. Это уже не мои заботы. А бабок-то сколько! Может, в натуре, к финнам рвануть и погудеть по Скандинавии?».

Он ещё несколько минут завороженно смотрел на тугие пачки новеньких зелёных купюр.

Потом решительно сложил их в чёрный полиэтиленовый пакет и вышел из купе.

Сошёл Клык на следующей остановке, и прямо на вокзале взял такси до Питера. Когда, прилетев на следующий день в Симферополь, он ранним утром зашёл в симферопольский офис, Лидия Петровна не скрывала своей признательности:

— Спасибо, Георгий! Ты сработал реально!

И вручила ему конверт.

Прямо в машине, Кликунов нетерпеливо вскрыл конверт. В нём оказалось две тысячи долларов.

От неожиданности, он даже два раза пересчитал бабки. «Две штуки? Да она что — за лоха меня держит? Я вернул восемьдесят штук зелени, можно сказать, с того света! А она мне меньше чем три процента? Так даже желторотым наводчикам не башляют!» Клык достал своего выкидного любимца и задумчиво посмотрел на сверкающее с мелкими зубцами лезвие. Сгоряча даже подумал вернуться в офис, и реально пошуметь, но вспомнив порядки, установленные Железной Лидой в своей конторе, передумал.

Именно из-за этого случая, Борис знал, что Жора Клык при малейшей возможности получит с Афанасьевой должок. Жорка был не из тех, кто забывает или прощает.

… Клык затушил сигарету и, достав новую, поторопил:

— Хорош бельма таращить — чего уставился? Давай про дело своё.

Фролов, весь в сомнениях, начал давно подготовленный им разговор.

— Понимаешь, Георгий. Железная Леди что-то последнее время слишком много под себя гребёт, как ты думаешь?

Кликунов ничем не выразил своей реакции на сказанное, и Борис продолжил:

— Мы с тобой, конечно, люди маленькие, но при удачном раскладе и средние фигуры многое изменить могут…Когда…

Клык, сделав большой глоток кофе, раздражённо перебил:

— Юрич… Я прошу тебя, как братана — не размазывай ты сопли! Меня и так выстёгивает после вчерашнего! Давай сразу расклад — без этих фрайерских предисловий!

Борис обиженно развёл руками:

— Так я ж о деле и говорю. Ладно — тема такая: есть лох с бабками крутыми. Его пасёт Лида. Думаю, Глеб и дед Гриб тоже в деле. Но лошок этот скользкий — здесь в Крыму он уже хвостом махнул — и исчез. Сегодня после обеда, я улетаю с Афанасьевой в Киев. Так вот. Нужно чтобы и ты там был. Скорее всего этот фраер там будет крутиться. И бабки его, возможно, в столице и всплывут. Но мы должны его раньше старухи прихватить. Куш пополам. Идёт?

Клык резко тряхнул головой, чтобы согнать вчерашнюю одурь, и, прищурившись, посмотрел прямо в глаза Фролову:

— А сколько бабла?

— Я думаю, не меньше чем пол-лимона зелёных — слукавил Борис, про себя подумав: «Всю сумму всегда назвать успею… Неизвестно ещё, чем дело кончится».

Кликунов стряхнул пепел на пол и призадумался. Борис терпеливо ждал, когда в Жоркиных мозгах утрясётся полученная информация. Клык одним глотком допил кофе, цыкнул и, медленно подбирая слова, произнёс:

— Н-да… У Лиды да у Гриба такую пайку оттяпать непросто. Угу… Тем более, сам знаешь — Гриб в столице как бы не последний человек. Пол-лимона, говоришь? Ну, а примерный расклад ты прикинул, Юрич?

Фролов тоже потянулся было к сигарете, но передумал.

— Нет пока у меня даже примерного расклада. Да и у них нет. Пока слушай сюда внимательно и запоминай: я выдам тебе новый мобильный и две штуки баксов. Свой телефон ты сныкай, а лучше потеряй. Только не у меня во дворе, — Борис повертел в руках сигарету и продолжил:

— Сегодня утренним поездом вали в Киев — и затаись там. Только не в гостинице. Хату сними на недельку-другую. И тачку купи какую-нибудь отечественную неприметную. По доверенности. Как прорисуется клиент — я тебе звоню — и ты его прихватываешь. Вот его фото. Только учти — бабки у него не с собой. Поэтому прессуй его аккуратно. Если всё это у нас получиться — остальное я беру на себя. Усёк?

Клык внимательно выслушав Бориса, помрачнел:

— Мутно всё… — он резко встал и нервно заходил по кухне. Потом повернувшись к Фролову мягко проговорил:

— Мутно, Боря… Ты ведь Леди знаешь — потроха вывернет и сожрать заставит! Ну, допустим, что я впишусь — ты парень как-будто с башкой. Предположим также, что заварю я с тобой эту кашу по-полной. Но непростая это будет кашка, Юрич! Чую, что будет она гарниром к бифштексу с кровью. И мне очень не хотелось бы стать этим бифштексом!

Борис не ожидал такой нерешительности от мстительного блатного и, занервничав, стал нагнетать:

— Я всегда знал, что ты — рисковый пацан, Жора! А насчёт дурных предчувствий — это в тебе вчерашняя трава измену клеит! Подумай — двести пятьдесят штук! А может, и больше…

Фролов тут же пожалел о последней фразе. Клык опять уселся напротив и, отодвинув в сторону пепельницу и чашку, внимательно посмотрел на собеседника:

— Больше, говоришь? А насколько больше, Юрич? Давай — не темни!

Борис не выдержал, и с отвращением закурил. Выпустив к потолку тугую струю дыма, он скривился и нехотя выдавил из себя:

— Ну…м-м-м… Может и до лимона дойти — я пока точной суммы не знаю. Но двести пятьдесят я тебе гарантирую точно!

«Темнит наш мальчик что-то, — недобро подумал Кликунов, — если бы не эта проблядь Леди — вовек бы не вписывался. Но надо же когда-нибудь этой суке по старой заднице настучать!»