Эд Макбейн - Дом, который построил Джек

Люси Стронг была ошарашена: человек прилетел из Флориды, чтобы поговорить с ней!

Ей было слегка за пятьдесят, но выглядела она значительно моложе, потому что все еще вела активную и добропорядочную жизнь, так она объяснила Уоррену. Она до сих пор работала в больнице Ленокс-Хилл в Манхэттене, в том же родильном отделении, обожала детишек; а разве Уоррен не обожает детишек? И можно ли их вообще не обожать.

Оказывается, можно, но Уоррен не признался в этом Люси Стронг. Он просто кивал и улыбался и думал, а не начнется ли снегопад снова. Он пропустил последний вечерний рейс в Калузу, но еще мог успеть на какой-нибудь из рейсов до Тампы. Если только аэропорт Кеннеди не завалит снегом. Уоррен ненавидел снег, из-за него он и уехал из Сент-Луиса.

— Так в чем же дело-то? — спросила Люси. — Это должно быть очень важно, раз полицейский прилетел из Майами.

— Из Калузы, мадам, — сказал Уоррен. — И я не полицейский.

— Так кто же вы тогда? ФБР?

— Нет, мадам. Я частный детектив. Провожу расследование дела об убийстве для одного адвоката, который…

— Вот потому-то я и подумала, что вы полицейский, — сказала она. — Когда вы сказали мне, что речь о каком-то убийстве. По телефону.

— Вот моя визитная карточка. Я всего лишь частный детектив.

— Понятно. — Она взяла карточку, посмотрела на нее, кивнула и потом вернула обратно.

— Мисс Стронг, — сказал он, — по телефону вы сказали мне, что вы были здесь летом тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, когда женщина по имени Элиза Эббот родила…

— Я не была в тот самый момент, когда она родила, но я работала в родильном отделении, да. Она была одной из моих пациенток.

— Это было в августе шестьдесят девятого, девятнадцатого августа.

— Как я уже сказала, я не была там в самый момент рождения, но хорошо ее помню. Красивая молодая женщина, только очень печальная. Не знаю, в чем уж там было дело. И муж у нее был такой приятный! Он был, как я припоминаю, значительно старше ее, этот англичанин и говорил с таким забавным акцентом. Ну как обычно это бывает у англичан: его звали Роджером, по-моему. Или Найгелом. Ну что-то в этом роде.

— А может, Чарльзом?

— Чарльзом? Может быть, по-британски и так. Ведь их принца зовут Чарльзом.

— Да, — сказал Уоррен. — Чарльз Эббот.

— Верно, верно, — Люси обрадованно кивнула.

— А фотографии, о которых мы говорили по телефону, делал мистер Эббот.

— О нет.

— Вы говорили, что мужчина…

— Да, но не муж. Я подумала, что это был ее брат. Те же светлые волосы и голубые глаза. Иногда женщина выходит замуж за мужчину, который выглядит в точности как ее отец или брат, вы никогда не замечали этого? А я это замечала много раз. Приходит навестить девушку ее отец, а он — точная копия ее мужа. Просто поразительно.

— Значит, мужчина, который делал фотографии… вы говорите, он напоминал Чарльза Эббота?

— Да, оба блондины, оба голубоглазые.

— А сколько ему было лет? Тому, который делал фотографии.

— Молодой. Двадцать. Или двадцать один.

— И когда это было?

— Девочке было несколько дней. Она как раз кормила ее, я помню. Я тогда подумала, что это немного странно, даже если он и был ее братом. Я имею в виду ее обнаженную грудь и все такое. Очень уж она была небрежна. Ребенок лежал на ее груди и сосал. Я как раз туда вошла, когда он делал снимки. Ребенок лежит на груди матери, сосет, такая милая маленькая крошка, ее ручонка покоится на груди, а на ней — маленький браслетик. Я сказала ему, чтобы он сейчас же перестал фотографировать! Я не знаю, сколько снимков он уже успел сделать, но он пользовался вспышкой, и я подумала, не повредило бы это ребенку… Вел он себя очень любезно, такой обаятельный молодой человек. Он убрал фотоаппарат и представился, настоящий джентльмен.

— Не припомните, как его звали?

— Джонатан Пэрриш. Так я и сказала тому парню, который приезжал сюда месяц назад.

— Что еще за парень?

— Его зовут Артур Хэрли. Он был очень удивлен, узнав об этих фотографиях.

— Да уж, я готов побиться об заклад, что это так, — сказал Уоррен. — Но вы говорите, что на ребенке был браслетик. Это что, драгоценность?

— Да, на ручке младенца. Но это никакая не драгоценность. Это просто личный знак с именем ребенка, написанным на бусинках. Чтобы, не приведи Господь, не перепутать детей.

— А что это за бусинки-то?

— Маленькие, белые, с голубыми буквами. В наши дни используют пластиковую полоску и пишут на ней имя. Тогда были бусинки. Да вы у своей мамы спросите. Бьюсь об заклад, она до сих пор хранит ваши детские бусинки.

— Скорее всего хранит, — кивнул Уоррен.

Как ему не терпелось рассказать обо всем этом Мэтью.

С независимым видом Леона вышла из дому в модном льняном костюмчике и желтовато-коричневых туфлях-лодочках на высоком каблуке. Открыв дверцу «ягуара», припаркованного на подъездной дорожке, она внимательно проверила улицу, как делала это обычно. Высматривает Уоррена, его потрепанный старенький «форд», но его не было. А за добрую сотню метров от дома, на противоположной стороне улицы был припаркован потрепанный «шеви», на который Леона не обратила ни малейшего внимания.

Тутс знала, что Леона отправляется на собрание Лиги этой самой дикой природы. Спасибо Брунгильде, ее мощному голосу, способному перекрыть шум пылесоса. Завтра утром Тутс снова должна проникнуть в дом, чтобы проверить магнитофон. Теперь она это сделает позже, уже после ухода Брунгильды. Хватит с нее сегодняшней игры в прятки, только чудом не превратившуюся в игру в кошки-мышки.

Вечером она последует за Леоной Саммервилл к дому миссис Колмэн, где она будет слушать о планах защиты и сохранения редчайшего калузского гуся. Тутс уже начала молиться Богу, чтобы Леона оставила машину незапертой.

Молитва, наверно, дошла по назначению, Леона не заперла свой «ягуар». Большинство людей в солнечной Флориде, паркуя автомобиль на автостоянке у какого-нибудь кинотеатра или у торгового центра либо просто притыкая его к тротуару, близ ресторана или магазина, запирают его. Но редко делают это, когда паркуют около приятеля или родственника. Считая, что здесь парковать его более безопасно. Но если бы они знали, как много автомобилей, припаркованных близ домов их дорогих друзей и обожаемых родственников, угоняют ежедневно, они бы запирали свои машины, да еще бы оставляли сидеть за рулем рычащую гориллу весом этак килограммов на девятьсот.

Тутс умела забраться в закрытую машину и завести ее без ключа. Но на это требовалось время. Ей не очень-то хотелось, чтобы ее сцапали с поличным как автомобильного воришку и отправили в тюрьму. Судьи в штате Флорида не питали к ним снисхождения, потому что много дорогих «кадиллаков» и «мерседесов», «БМВ» и «ягуаров» воровали по заказу, а потом перегоняли на север, где было легче реализовать их. Тутс даже нервно передернулась, когда представила, как легавый из управления шерифа подкатывает сюда и говорит: «Извините, мисс, но почему вы открываете это окно проволочным крючком, а?»