Эд Макбейн - Дом, который построил Джек

Поэтому она обрадовалась, когда Леона оставила дверцу незапертой. Она даже не удостоила своего верного «ягуара» нежным прощальным взглядом. На почтовом ящике дома значилась фамилия Колмэн. Собрание Лиги защиты дикой природы Флориды должно было начаться здесь в восемь часов. Было без трех восемь.

Тутс подождала до четверти девятого, потом подошла к зеленому «ягуару», посмотрела по сторонам и быстро открыла дверцу со стороны места водителя. Она сразу же полезла под приборный щиток и потянула на себе рычаг, открывающий капот. Потом закрыла дверцу, снова огляделась и подняла капот машины.

У нее ушло три минуты, чтобы присоединить проводки к системе зажигания автомобиля, три минуты, чтобы протащить их назад, к панели за приборным щитком, и подключить к питанию двигателя. Сердце ее колотилось как бешеное. Она осторожно опустила капот и вернулась обратно, внутрь машины. Вытянула из-под приборного щитка концы своих проводков. Присоединила их к крошечному микрофону и плотно закрепила его под самым центром приборного щитка.

В отличие от тех передатчиков с частотной модуляцией, которые она пристроила в доме Саммервиллов, жучок, который только что воткнула, не требовал ежедневной смены батарейки, поскольку был подключен к автомобильному двигателю. В плотном уличном движении, которое бывает порой в Калузе в разгар сезона, передающая эффективность такого жучка не превышала расстояния квартала. А на открытой дороге Тутс могла рассчитывать на четверть мили.

У нее не было возможности проверить свою систему. Часы на приборной доске в машине Тутс показывали двадцать один тридцать семь, когда собрание кончилось. Леона села в «ягуар», и приемное устройство в машине Тутс поймало звук захлопывающейся двери и запуск двигателя. Спустя несколько секунд, когда Леона включила радио, Тутс услышала голос диск-жокея, ведущего коммерческую программу. Звук долетал до Тутс четко и ясно. Она улыбнулась: жучок работал. И еще раз она улыбнулась, когда началась музыка: диск-жокей запустил одну из ее любимых песенок, основную мелодию из кинофильма «Лето сорок второго».

Леона, кажется, куда-то торопилась — очень уж быстро она поехала в соседний жилой район. «Отлично, — подумала Тутс, — давай съездим и туда». Когда «ягуар» выскочил на Сорок первое национальное шоссе, Тутс подъехала к нему сзади совсем близко. Она слегка приотстала, когда Леона въезжала на автостоянку на Саусвэй-Мэлл. По стоянке Леона проехала до самого конца. Здесь, позади универмага, была собственная автостоянка, хуже освещенная, чем главная стоянка перед фасадом здания.

Пять-шесть здоровенных грузовиков, доставлявших товары для магазина, припарковались под углом к его задней стене. Около одного из грузовиков, в его тени, стоял чей-то черный «корвет».

Леона остановила машину. Тутс проехала мимо нее. Она успела лишь взглянуть на мужчину, сидевшего за рулем «корвета». В зеркальце заднего обзора она видела, как Леона бежит к «корвету», как развевается ее юбка. Тутс сделала на «шеви» круг, в сторону универмага, потом завернула обратно и подцепила «корвет», как раз когда тот выезжал из-за торца здания. Тутс не стала приближаться к нему слишком быстро. Она держала дистанцию, но не теряла «корвет» из виду.

А он, весь черный, пробирался сквозь ночь, словно подводная лодка, бесшумно и стремительно, и держал курс в сторону Сарасоты. Всякий раз, когда свет встречных фар освещал ветровое стекло «корвета», Тутс видела два силуэта — мужской и женский. Голова Леоны была повернута в профиль в сторону мужчины. Теперь они набирали скорость — здесь, на окраине, машин почти не было. Часы на приборной доске у Тутс показывали без четверти десять.

Спустя пять минут «корвет» въехал на стоянку придорожного мотеля «Калусара». Мотель стоял на полдороге между Калузой и Сарасотой, поэтому и был назван столь игриво. Тутс проехала еще с полмили, сделала левый поворот у закусочной, снова вырулила на Сорок первое шоссе и приблизилась к мотелю с противоположной стороны. Сделала осторожный левый поворот, въезжая на автостоянку. Черный «корвет» был припаркован у комнаты-кабинки номер двадцать семь. В машине никого не было. На его номерном знаке стояли буквы МУ. Она запомнила номер. Тутс проехала мимо «корвета» к дальнему концу стоянки, развернула машину так, чтобы она смотрела на шоссе. На часах было ровно десять.

В двадцать минут одиннадцатого Леона и ее дружок-доктор — ну а как еще прикажете понять буквы МУ, если не медицинское управление? — вышли из кабинки и быстро пошли к «корвету». Двери хлопнули. Двигатель завелся. Тутс последовала за ними обратно, к автостоянке Э. С. Дэниелса, где Леона села в собственную машину и покатила домой.

А Тутс соображала, почему же Леона — при таком алиби с этим собранием по дикой природе, предусмотрительно приспособленным к ее текущим делам, — столь небрежно расточает вечернее время.

ВОТ ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ ДЖЕК…

Уоррен был потрясен.

— Что ты сделала? — спросил он по телефону.

Тутс снова рассказала ему о жучках, которые она воткнула в доме Саммервиллов и в машине Леоны. Она очень гордилась собой.

— Тебе не следует снова заходить в этот дом, — сказал Уоррен.

— Но я должна вернуться туда. Магнитофон…

— Меня не волнует, если твой магнитофон сгниет или заржавеет на этой полке! Не смей больше заходить в этот дом, ты меня поняла?

Последовало долгое молчание.

— Хрюкни разок, если ты еще здесь, — сказал Уоррен.

Он очень устал. Нет, он никогда не поймет, с какой стати эта чертова метель в Денвере вызывает отсрочку вылета из Нью-Йорка. Он считал это просто бессмыслицей. Если какой-то самолет попал в снегопад в Колорадо, то почему это должно влиять на рейс из Нью-Йорка в Тампу?! Будто у авиакомпании только один или два самолета. Вот тогда и вправду снег, выпавший в Скалистых горах, может вызвать трехчасовые задержки вылетов по всему Восточному побережью страны. Но сколько бы Уоррен ни ворчал и ни злился, до Тампы он добрался только в два часа ночи. И еще полтора часа таксист вез его до Калузы.

Без четверти четыре он позвонил Мэтью и разбудил его, чтобы рассказать, что он узнал от Люси Стронг. Мэтью был рад этому раннему звонку. Потом Уоррен позвонил Тутс, которая была рада, что ее разбудили в четыре утра. Однако, мгновенно проснувшись, она доложила Уоррену о своем вторжении в дом Саммервиллов и об установленных там жучках. Но, получив вместо одобрения чуть ли не взбучку, она обиженно замолчала. А он все ждал, когда же она подаст голос.

— Тутс? — позвал он.

— Да.

— Ты слышала, что я сказал?

— Между прочим, я думала, что ты будешь доволен.