Рэймонд Чандлер - Прощай, моя красотка

Когда коричневый мужчина открыл один глаз и задумчиво на меня посмотрел, я указал на табличку:

— Я инспектор из ОЗГ. Есть трудности?

ОЗГ означает Отдел защиты гостиниц. Это один из отделов крупного агентства, следящего за людьми с фальшивыми чековыми книжками и теми, кто покидает гостиницы по черной лестнице, оставив неоплаченные счета и подержанные чемоданы, набитые кирпичами.

— Трудности, братец, — громко сказал клерк высоким голосом, — это всегда что-то свеженькое, их не предугадаешь.

Понизив голос на четыре или пять делений октавы, добавил:

— Как, ты сказал, твое имя?

— Марло, Филип Марло…

— Хорошее имя, братец. Чистое и бодрое. Ты сегодня выглядишь в полном порядке, — он еще понизил голос. — Но ты не из ОЗГ. Ни одного не видел оттуда, никогда.

Лысый негр разнял руки и вяло показал на табличку:

— Это подержанная табличка. Я ее купил для солидности.

— О'кей, — сказал я. И, слегка склонясь над стойкой, стал вращать на ее обшарпанной поверхности полдолларовую монету.

— Слышал, что случилось сегодня утром во «Флориансе»?

— Братец, я забыл, — теперь оба его глаза были широко открыты и он неотрываясь смотрел на световое пятно, создаваемое вращающейся монетой.

— Убрали босса, — сказал я. — Человека по имени Монтгомери. Кто-то свернул ему шею.

— Упокой господь его душу, братец, — голос стал еще тише. — Фараон?

— Частный детектив.

Поизучав меня пару секунд, он закрыл глаза и задумался. Вскоре опять открыл и вновь уставился на монету.

— Кто это сделал? — еле слышно спросил он. — Кто расправился с Сэмом?

— Крутой парень, недавно из тюрьмы. Он страшно расстроился, что «Флорианс» — заведение не для белых. А ведь когда-то, кажется, было. Может, ты помнишь?

Он ничего, не сказал. Монета, перестав вращаться, с легким звоном упала с ребра и затихла на стойке.

— Заказывай музыку, — сказал я. — Я прочту тебе главу из Библии или куплю выпить. Скажи только, что предпочитаешь?

— Братец, я предпочитаю читать Библию в кругу семьи, — его яркие лягушачьи глаза были спокойны.

— Может быть, ты только что из-за обеденного стола? — спросил я.

— Обед, — ответил он, — это то, от чего человек моей комплекции обычно стремится воздержаться, — голос понизился до шепота. — Заходи сюда, на эту сторону.

Я зашел и вытащил из кармана плоскую бутылку с виски, поставил ее на стол. Лысый согнулся, рассматривая этикетку на бутылке. Он остался доволен.

— Братец, этим ты ничего не купил, — сказал он. — Однако мне приятно немного поддать в твоей компании.

Он открыл бутылку, поставил два маленьких стаканчика на стол и налил в них до самой кромки. Поднял один стаканчик, понюхал и, оттопырив мизинец, вылил виски в глотку. Удовлетворительно почмокал толстыми губами, кивнул и сказал:

— Налито из верной бутылки, братец. Чем могу быть тебе полезен? Здесь нет ни трещинки на тротуаре, которую я бы не знал по имени.

Я рассказал ему, что случилось во «Флориансе». Он смотрел на меня торжественно и покачивал лысой головой.

— Милое тихое местечко содержал Сэм, — сказал он. — За последний месяц там никого не зарезали. И на тебе!

Он снова наполнил свой стаканчик.

— Когда шесть или восемь лет назад «Флорианс» был белым заведением, как оно называлось? Я полагаю, что оно имело то же название, иначе Мэллой что-нибудь сказал бы по этому поводу. Но кто управлял им?

— Ты меня удивляешь, братец. Имя этого грешника было Флориан. Майк Флориан…

— А что случилось с Майком Флорианом?

Лысый широко развел мягкие коричневые руки. Его голос опять стал излишне громким, хотя и звучал грустно.

— Отправился к праотцам, братец, лет пять назад, в 1934-м или 1935-м, точно не помню. Растраченная жизнь, братец. Говорят, испортил почки. Безбожный человек падает, как бык без рогов, братец. Правда, там, наверху, может, и его ожидает милость, — голос клерка достиг делового уровня. — Черт меня дери, если я знаю, почему он умер.

— Кого он оставил после себя? И налей еще!

Он закупорил бутылку и толкнул ее через стол:

— Перед закатом, братец, хватит двух. Спасибо тебе, твой подход мне нравится. Оставил Майк вдову. Звать Джесси.

— Что с ней случилось?

— В вопросах, братец, кроется поиск истины. Но о Джесси я не слышал. Поищи в телефонной книге.

В мрачном углу вестибюля стояла телефонная будка. Я зашел в нее и стал искать имя Джесси Флориан в прикованной цепью потрепанной книге. В ней вообще Флорианы не значилось. Я вернулся к столу.

— Ничего, — сказал я.

Негр сочувственно нагнулся и выложил на стол городской справочник. Протянул его мне. А сам закрыл глаза. В справочнике я быстро отыскал адрес вдовы Джесси Флориан: 1644 Вест 54 Плейс.

Я записал адрес на клочке бумаги и бросил книгу обратно через стол. Негр положил ее на место, пожал мне руку и принял ту же позу, в какой я увидел его, войдя в отель. Веки медленно опустились, и он захрапел.

Я вышел из отеля «Сан-Суси» и направился к своей машине. Все выглядело подозрительно легко.

1644 Вест 54 Плейс оказался кирпичным домом с выжженной солнцем лужайкой перед ним. Вокруг солидной на вид пальмы — голая площадка. На веранде одиноко стояло кресло-качалка. Полуденный ветерок стучал в стену необрезанными прошлогодними побегами какого-то тропического растения, похожего на бамбук. На ржавой проволоке во дворе болталось недавно выстиранное, но отчего-то желтоватое белье.

Я проехал на квартал дальше, припарковал машину и пошел обратно. Звонок не работал, и я легонько постучал по деревянной раме с сеткой, закрывавшей от комаров дверной проем. Послышались шаркающие шаги, дверь отворилась, и я за сеткой увидел растрепанную женщину, громко сморкавшуюся в несвежую тряпицу. Лицо ее было серым и одутловатым. А жидкие волосы того неопределенного цвета, что не позволяет сразу ответить, кто перед тобой: шатенка или блондинка, а тем более — рыжая или седая, толстое тело женщины было спрятано в бесформенный фланелевый халат столетней давности. На ногах надеты потертые мужские кожаные шлепанцы.

Я спросил:

— Миссис Флориан? Джесси Флориан?

— А-г-а, — голос вытягивал себя из глотки, как большой человек вытягивал себя из постели.

— Вы миссис Флориан, чей муж когда-то содержал увеселительное заведение на Сентрал Авеню? Майк Флориан?

Она убрала прядь волос за большое ухо. Ее глаза блестели от удивления. Она сказала тяжелым сдавленным голосом:

— Что-о? Вот те раз! Вот уж пять лет, как нет Майка. А вы кто, как вы сказали?

Сетчатая дверь все еще была закрыта на крючок.

— Детектив, — ответил я. — И хотел бы получить кое-какую информацию.

Она с минуту тоскливо смотрела на меня. Затем с усилием откинула крючок, открыла дверь и отошла в сторону.