Микки Спиллейн - Дип

Оджи нахмурился и, немного помолчав, сказал:

— Он был убит в упор. Но ведь здесь никто не мог так близко подойти к нему. Кроме того, никаких деловых встреч или переговоров здесь никогда не было. Никакие так называемые гости сюда не заходили. Исключение составляла прислуга, ну и, может быть, знакомые женщины.

— Женщины?

— Да, это могло быть.

— Но вы также здесь были, Оджи? Для вас не ново это помещение.

— Да, я был здесь два раза, когда Беннет болел и нуждался в срочном юридическом оформлении некоторых дел. Я просто тогда был посредником между ним и Бэттеном. Оба раза револьвер лежал у него под рукой.

— Беннет был убит в переулке недалеко от этого дома, — сказал я и посвятил Оджи в некоторые детали, не объясняя только, кто был Педро. Рассказывая, я наблюдал за ним, однако ничего особенного в выражении лица Оджи не заметил.

— Оджи…

— Да.

— Почему они желали его смерти?

— Они…

— Некто, Оджи, — прервал я его, — а почему? Почему Беннет погиб?

— Он был довольно большой, мистер Дип.

— Да, он был большим деятелем. Это известно всем.

— А большой парень всегда имеет врагов и, следовательно, всегда становится мишенью.

— Но почему, Оджи?

— В этом случае я могу только догадываться.

— Попробуйте.

Он вновь заложил руки за спину и принялся слегка раскачиваться.

— В Синдикате шли разговоры…

— Беннет был в нем…

— Разговоры происходили за его спиной.

— И какого характера?

— Говорили, что Беннет был боязливым парнем. Синдикат склонялся к тому, что… невозможно иметь дело с боязливыми людьми.

— Да, догадка ваша любопытна, но она не попадает в цель.

Он вновь качнулся на носках своих ботинок и, глядя перед собой в пустое пространство, сказал:

— Я сообщаю вам сугубо личное мнение. Мистер Беннет был одним из тех, кто вместо того, чтобы управлять упряжкой легким прикосновением к вожжам, дергает и рвет поводья, заставляя упряжку-команду мчаться туда, куда ему хочется.

Он взглянул на меня и добавил:

— Но это, разумеется, только мое личное мнение.

— Само собой. Но в этом вашем предположении неверен исходный пункт. И если вы его еще не знаете, то уже начинаете хотя бы чувствовать фальшь.

— Что вы имеете в виду?

— То же, что я уже вам сказал. Это убийство организовал не Синдикат. Их методы никогда не меняются. Немыслимо даже предположить, чтобы они снабдили убийцу дамским револьвером 22-го калибра и посоветовали ему выстрелить в шею, да еще с расстояния в два фута. Это чистейшая фантазия, Оджи. Не говоря уже о многом другом. Зачем, скажем, синдикатскому убийце понадобилось бы перетаскивать убитого с одного места на другое? Абсурд. Я могу согласиться с вами в том, что Синдикат желал избавиться от Беннета, замышляя кое-что против него, но не он осуществил это убийство. Убийство не профессиональное. Вы знаете, сколько профессиональных убийств все еще не раскрыто?

— Некоторые мне известны.

— А вот это не принадлежит к их числу. Оно чисто кустарное, индивидуальное, судя по тому, что мне пока известно.

— Может быть, — сказал Оджи, пожав плечами.

— Кое-что из этих несуразностей, — продолжал я размышлять вслух, — могло быть попыткой замести следы, спутать их… Нет, не похоже…

— Все же сделано так, что разобраться не очень-то легко.

— Верно, но действовать они могли бы значительно умнее. Они или он…

— Или она?

— Сомневаюсь. Пока почти исключаю. Неправдоподобно.

— Полиция тоже в тупике.

— У нас, однако, преимущество перед ними, Оджи. Копы вообще не знают, что Беннет был убит не здесь и что его втащили сюда уже мертвым.

— Со временем они смогут докопаться и до этого, если ваше предположение справедливо и этот парень с часами не врет.

— Нет. Я ему верю. Но кто? Кто так желал его смерти, Оджи?

Оджи улыбнулся.

— Думаю, что многие, мистер Дип. Его дела не носили благотворительный характер.

— Но кто-то должен был особенно его ненавидеть.

— И это могло быть, — согласился Оджи и, подумав, добавил:

— Вообще-то никто еще из руководства клубом и Синдикатом не пользовался особой симпатией и расположением. Характер организации…

— Знаю, — кивнул я ему. — Поглядим-ка еще немного.

Я прошел в спальню, затем в ванную и в другие помещения. Всюду остались следы поисков. Основательных. Полиция перетрясла буквально все находившееся в доме и, тем не менее, присмотревшись внимательно, можно было заметить, что после полиции кто-то еще занимался розысками. Я подозвал Оджи и указал на царапины на полу, где кто-то сдвигал с места рефрижератор.

— Что вы об этом думаете, Оджи?

— Копы этого не делали.

— Но что могло находиться под рефрижератором или за ним?

Оджи пожал плечами, нахмурился и сказал:

— Десять-пятнадцать пакетиков героина, дюжина тюбиков опиума, к примеру. Не более. Но мистер Беннет никогда не держал здесь подобных вещей.

— Но есть и две другие возможности.

— А именно?

— Драгоценные камни, скажем, или просто наличные деньги.

Он нахмурился и вновь отрицательно покачал головой.

— Драгоценные камни исключаются. Он никогда с ними не имел дела. То же относится и к наличным. Мы располагаем всеми счетами и отчетами мистера Беннета. Он сообщал нам о всех сделках, изъятиях и вкладах и, вне всяких сомнений, был всегда абсолютно точен. Он ежегодно вкладывал большие суммы, но был совершенно чист в коммерческих делах. Нет, здесь не могли быть наличные. В рамках статутных ограничений он был чист.

— Документы?

— И это маловероятно. Его папка была слишком драгоценной, чтобы прятать ее в таком сомнительном месте. Впрочем… искать ее могли и здесь.

Некоторое время мы молча бродили по жилым комнатам.

— Но почему это место кажется мне таким знакомым, Оджи? — нарушил я молчание. — Что-то здесь есть такое, отчего кажется, будто я его покинул только вчера.

— Разве вы не можете вспомнить старое?

— Пробую… И кажется, начинаю понимать. Это же плюш! Яркие цвета! Коричневый тон! Все как в старом клубе, в подвале. Да, да! Сделать эти ткани устаревшими и изношенными, нанести сюда побольше грязи — и будет точная копия старого подвального клуба «Рыцарей совы». И еще расставить здесь свечи вместо электроламп.

— В этом-то все и дело, мистер Дип.

— Что-то я рассентиментальничался, Оджи.

— Нет, это естественно и часто бывает необходимо, — серьезно сказал Оджи.

В искренности его тона нельзя было сомневаться. Оджи прошел большой путь и хорошо знал свое место. Он был умный и крепкий человек, но не относился к числу тех, кто не останавливается перед убийством для достижения своих целей. Это обстоятельство всегда держало его на шаг-два позади лидеров гангстерских групп. Последние мои с ним встречи не поколебали, а, наоборот, укрепили мое мнение о нем.