Джеймс Хедли Чейз - Каждый умирает в одиночку

Керман заворчал что-то и отхлебнул пива.

— Ты думаешь, Тейлер убил Бенни?

— Тейлер или Луис, а может, оба.

— А как насчет Миллса? Он не замешан в этом?

— Я не знаю. Я думаю, что-то происходит между Натали Серф и ним, но имеет ли это отношение к убийствам или нет — я не знаю.

— Ты еще многого не знаешь, а? — произнес Керман. — Тебе придется еще хорошенько поработать, если ты собираешься сделать себе имя.

— У меня теперь достаточно сведений для того, чтобы потревожить Луиса, — заметил я. — Этим мы и займемся.

Я открыл чемодан, вытащил блокнот и крупно написал прописными буквами: «ЗАКРЫТО НА ДЕНЬ».

Керман беспомощно произнес:

— Ты хочешь сказать, что мы больше не выполняем никакой работы?

— Ну ты и остолоп. Мы перейдем дорогу и повидаемся с Луисом. А это повесим на дверь, когда зайдем внутрь.

Керман поспешно допил пиво.

— Это тот момент, которого я ждал, — с энтузиазмом сообщил он и потянулся за шляпой.

Когда я открыл дверь, в фотомастерской звякнул скрытый звонок. В передней комнате магазина зажглись яркие электрические огни. Все ее стены были увешаны глянцевыми снимками более или менее того же плана, что и те, что украшали фасад «Медной ограды». Внешнюю комнату от внутренней отгораживала короткая стойка. Сквозь щель между двумя потрепанными занавесками, которые были задернуты только наполовину, я увидел, что внутренняя комната обставлена несколькими стульями и разделена на несколько частей, отгороженных друг от друга занавесками, а также там висели два зеркала. За внутренней комнатой был узкий проход, который, как я предположил, вел в мастерскую.

Мы решили, что если в магазине кто-нибудь окажется, то о них надо будет позаботиться, поэтому Керман прихватил с собой свой пистолет. Он был несколько неуверен в своем оружии, так как он никогда не стрелял из него, и еще у него не было патронов. Я сказал, что это будет не столь важно до тех пор, пока Луис не вытащит свой пистолет. Пистолет Кермана выглядел как надо — он выглядел ужасающим. Никто, разве что сумасшедший, не будет спорить с ним.

Керман с горечью заметил, что мы будем выглядеть как пара сосунков, если объявится Тейлер и начнет демонстрировать свои трюки со стрельбой. Я подумал, что он прав, но ничего не сказал.

Как только мы зашли в магазин, Керман повесил объявление на дверь и задвинул два засова. Тут же во внешнюю комнату вышла девушка в элегантном черном платье и с фигурой, подобной песочным часам. Она была суровой, вульгарной блондинкой. Увидев нас, она мгновенно включила фальшивую улыбку, но глаза ее остались скучающими.

— Вы что-то хотите? — спросила она, кладя руки на стойку. У нее были яркие алые ногти, но пальцы выглядели неопрятными. А если к ней хорошенько присмотреться, то и вся она была какая-то неопрятная.

— Да, конечно, — сказал я, касаясь своей шляпы. — Мы подумали, что было бы прекрасно, если бы нас сфотографировали. Вы можете это устроить?

Керман добавил:

— Я позволю вам взять копию своей фотографии, чтобы вам было тепло по ночам, если на этом снимке я буду похож на себя.

Скучающие глаза блондинки заморгали, и она вопросительно посмотрела на Кермана, а затем на меня:

— Я боюсь, мистер Тейлер в данный момент занят. Я могу назначить вам встречу. — Она томно поправила локоны.

— Мы спешим, — сказал я, посмотрел на Кермана и кивнул.

Керман выхватил пистолет и направил его на блондинку.

— Не вздумай кричать, сестричка, — предупредил он елейным голосом. — Это налет!

Блондинка отпрянула, ее глаза расширились, рот открылся, чтобы закричать. Я с силой ткнул указательным пальцем ей в диафрагму, и воздух с шипением вышел из нее, словно из проткнутой шины. Она согнулась над стойкой.

У нас заняло примерно полторы минуты, чтобы связать ее по рукам и ногам и вставить кляп — все необходимое для этой операции мы предусмотрительно захватили с собой. Затем мы уложили ее под стойку, нашли подушку для ее головы и велели относиться к происходящему спокойно. Ее глаза больше не были скучающими: теперь в них полыхали темные вспышки неистовства.

— Давай, — подбодрил я Кермана. — У тебя отлично получается.

— Что меня волнует по-настоящему, — произнес он, когда пошел за мной, — это мысль о том, что сюда может вломиться полицейский и по ошибке принять меня за вооруженного налетчика. Как я догадываюсь, такая мелочь не приходила тебе голову?

Я жестом попросил его замолчать, пробрался по проходу к двери в дальнем конце, отворил ее и заглянул внутрь.

Мастерская была значительных размеров, и все в ней было по делу. На деревянной треноге стояла направленная на выкрашенный в серый цвет холст обыкновенная камера для фотографий. С обеих сторон камеры располагалось по большой дуговой лампе на колесах. У стены за столом с поднятой чертежной доской сидел мужчина в белом рабочем халате и голубом берете, работая над коллекцией глянцевых фотокарточек. Он был высоким, тощим, явно изнеженным, и у него была черная бородка. Его лицо было цвета старого пергамента, а его тонкие красные губы резко выделялись на фоне этой бородки и усов — не очень приятный субъект.

Когда он увидел нас, то выронил кисточку, которой он работал, и его рука полезла в ящик стола.

— Замри! — прорычал Керман, угрожая ему пистолетом.

Рука зависла над ящиком. Лицо с бородкой приобрело зеленоватый оттенок. Я подошел и, вытащив из стола небольшой автоматический пистолет, сунул его в боковой карман.

— Привет, — произнес я и со всей силы опустил кулак на впадину между его шеей и правым плечом.

Удар снес его со стула на пол. Я нагнулся над ним, поднял и поставил на ноги, затем отпустил и ударил в переносицу. Он пролетел через всю мастерскую, столкнулся с камерой и приземлился на пол, сверху на него свалилась камера.

Керман присел на краешек стола.

— Будь осторожнее, не делай ему больно, — предупредил он.

— Да я и не смогу, — ответил я. — У него нет никаких чувств. Или есть, ты, подлец?

Луис не прилагал никаких усилий, чтобы подняться с пола, я подошел к нему, поднял камеру и, держа ее за треногу, опустил ему на грудь. Он издал булькающий вскрик, камера слетела с крепления треноги и, свистя, пролетела через комнату. Одна из ножек треноги отломилась. Я отбросил всю эту теперь уже рухлядь, взял ножку обеими руками и ударил его, когда он попытался встать.

Керман соскользнул со стола.

— Думаешь, ему еще понадобится его камера? — спросил он.

— Ему ничего не понадобится, когда я закончу с ним, — запыхавшись, уверил его я и снова ударил Луиса.

Керман начал бить и топтать камеру ногами до тех пор, пока она не рассыпалась на маленькие кусочки.

— Я не вижу оснований для того, чтобы все веселье досталось тебе, — сказал он.