Джеймс Хедли Чейз - Каждый умирает в одиночку

— Она когда-нибудь упоминала Ли Тейлера?

Он помотал головой:

— Кто он?

— Не важно. Что ты делал в доме Бар клея пару дней назад?

Он бросил на меня быстрый, изумленный взгляд:

— Ты проворный парень, а? А что ты-то там делал?

— Я был там. Что ты искал?

— Это из-за Натали. Она послала меня туда посмотреть, не найду ли я чего-либо, что убедило бы Серфа в том, что Анита изменяет ему. Но я ничего не нашел.

Я допил свое виски и встал:

— У тебя нет никаких соображений по поводу убийства? Почему была убита Дана Льюис?

Он опять помотал головой:

— Ни единого. Натали думает, что это сделала Анита, но я так не считаю. Анита не тот человек.

Он поднялся из кресла. Страх и виски здорово ослабили его ноги.

— Если это все, что ты хотел, Мэк, то я пойду. Соберу чемоданы и уеду из города. Я не успокоюсь до тех пор, пока меня и эту свихнувшуюся не будут разделять многие мили.

— Да, — ответил я. — Это все, что я хотел.

По пути назад в Орчид-Сити я раздумывал над тем, что услышал, и над тем, что мне рассказал Миллс. С первого взгляда ни один из фактов, которые я разузнал, не имел никакого отношения к смерти Даны, хотя они и проясняли некоторые пункты. Но я все так же далек от обнаружения убийцы Даны, как и до этого.

Я все еще был уверен в том, что разгадка кроется в ожерелье. Почему оно было оставлено в ее квартире? Но я не вижу этому объяснения. Насколько я могу судить, поиски можно сузить до Тейлера или, может быть, до Баннистера. Хотя Тейлер наиболее вероятный подозреваемый. Баннистер мог застрелить Дану, если он был подкуплен ожерельем на то, чтобы сделать это, а когда он не получил его, то свел счеты, застрелив Аниту. Мне не очень нравилась эта теория, но я решил, что она не так плоха, если поразмыслить над ней. Натали вряд ли могла застрелить Дану. С одной стороны, у нее не было мотива, а с другой стороны, она не смогла бы справиться с пистолетом 45-го калибра.

Я продолжал в том же духе, перебирая в голове факты, пытаясь заставить их лечь в мою головоломку. Но это пока ни к чему не привело. Тем временем я добрался до своей хижины.

Свет в доме не горел — для разнообразия это неплохо. Я отпер дверь, включил светильник и тяжело прошел в гостиную. Часы на каминной полке показывали час пятнадцать. Я так устал, что готов был повалиться спать прямо в одежде.

Когда я зашел в спальню, начал звонить телефон. В тишине ночи звонок звучал громко и истерично. Проклиная все на свете, я сел на край кровати и поднял трубку.

Это был Пэт Финнеган, по его голосу было ясно, что он возбужден.

— Я нашел его, мистер Маллой! — сообщил он. — Он отсиживается у Джо Бетилло, сейчас он там.

Я напрягся:

— Ты имеешь в виду Тейлера?

— Да. Ты хочешь, чтобы я подъехал?

— Ты иди спать, — сказал я и печально похлопал по подушке. — Я вполне могу заняться этим сам. Спасибо за сведения, Пэт.

— Эй, подожди минуточку, мистер Маллой. Ты не можешь идти туда один, — взволнованно продолжал Финнеган. — Бетилло серьезный парень, чтобы связываться с ним. Тебе следует быть осторожным.

— Забудь об этом, Пэт, — сказал я. — Сделай мне одолжение, ладно? Позвони в Сан-Франциско и скажи Керману, чтобы вернулся первым самолетом. Скажи ему, где Тейлер. — Я дал Пэту номер телефона отеля Кермана. — Оставь Джо и Тейлера для меня.

— Но послушай, Джо серьезный парень… — начал Финнеган, но я прервал его:

— Я тоже. Иди спать и прощай, — бросил трубку на рычаг телефона, еще раз с сожалением хлопнул по подушке и пошел к машине.

Я хорошо знал Джо Бетилло в лицо и слышал об его репутации. Он был владельцем похоронного бюро и занимался бальзамированием, делал гробы и аборты, специализировался также на проделывании ножевых и пулевых отверстий без всяких вопросов и владел магазином в Корал-Гейблс, район Дэд-Энд, Орчид-Сити. Магазин располагался в дальнем конце тупиковой аллеи рядом с баром «Делмоника», который возвышался над берегом и выходил на порт.

Корал-Гейблс был настоящим захолустьем на западе Орчид-Сити, выросшим вокруг естественной глубоководной гавани, где существование крепких ребят района обеспечивала индустрия причалов с губками и рыбами, черепаховых затонов и рынков. Это было преступное место, где полицейские патрулировали по двое, а ночью редко кто проходил, чтобы его не пырнули ножом в бок или чтобы ему не разбили пивной бутылкой голову.

Когда я поставил автомобиль в полумраке, в нескольких ярдах от ярко освещенного входа в бар «Делмоника», часы на приборной доске показывали час сорок пять. Играло механическое пианино. Берег был пуст. Даже для Корал-Гейблса час сорок пять было временем ложиться спать.

Я вышел из машины и подошел к входу на аллею, ведшую к магазину Бетилло. Сквозь окна бара я видел нескольких посетителей, праздно проводивших время у стойки, пару девушек в майках и шортах, сидящих за столиком у окна и глядящих уставшими глазами на огни, сияющие на маслянистой воде гавани.

Держась в тени, я тихо двигался вниз по темной аллее, пропахшей несвежим виски, котами и гниющей рыбой. Я завернул за угол и очутился напротив магазина Бетилло — двухэтажного строения, сооруженного из выловленных в воде бревен, побелевшего от солнца и ветра, захудалого и заброшенного. К дому примыкала ограда высотой в пять футов, оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что никто не следит за мной, я ухватился за верх забора и перемахнул через него.

Я приземлился в большом дворе, полном пиломатериалов, опилок и щепок. Брызги лунного света, разлетавшиеся от соседских крыш, не могли рассеять ночной мрак, поэтому я не особенно боялся, что меня кто-нибудь заметит.

Я прокрался через двор, держась в тени, в поисках окна. С тыла я нашел одно — в пределах досягаемости и закрытое только на внутреннюю задвижку. Я поднял задвижку, просунув лезвие ножа между подоконником и рамой, и открыл окно. Оно поднялось без шума. Я не спешил, поднимая его дюйм за дюймом, пока не образовалась щель, достаточная для того, чтобы я смог проползти вовнутрь. Я включил фонарь, чтобы видеть, куда иду. Круглый яркий луч осветил немеблированную комнату, пол, усыпанный щепками и опилками. Я перенес ногу через подоконник и бесшумно залез внутрь.

Дверь у окна открывалась в проход, в конце прохода была лестница, на которую выходила еще одна дверь. Я заметил это, окинув помещение быстрым взглядом за пару вспышек своего фонаря.

Перед тем как выйти из прикрытия комнаты, в которой я находился, я выключил фонарь и постоял, прислушиваясь. Магазин и жилые помещения наверху были такими же тихими и темными, как угольная шахта в воскресенье. Я прокрался по проходу, используя свет только тогда, когда он был мне крайне необходим, открыл дверь, выходившую на лестницу, и тайком заглянул. За дверью оказалась большая комната, у дальней стороны которой были составлены гробы. Первое, что я ощутил, был сладкий резкий запах формальдегида, вещества, с помощью которого бальзамируют трупы.