Джеймс Хедли Чейз - Каждый умирает в одиночку

Я проскользнул в комнату, закрыл дверь и поводил лучом света вокруг по стенам. У одной стены было сложено примерно три дюжины дешевых сосновых гробов, выглядевших так, словно они были сколочены в спешке. Вдоль другой стены, справа от меня, было еще два гроба, но более высокого класса. Один то, что надо, — из черного дерева с серебряными ручками. Другой, более витиеватого стиля, из орехового дерева с золотыми ручками. В другом углу комнаты находилась длинная мраморная плита с глубокой раковиной, где, как я догадывался, Бетилло приводит в порядок свои трупы.

Я осматривался вокруг, поднимая крышки гробов, заглядывая туда и сюда. Я чувствовал себя не в своей тарелке, я не знал, чего я ищу, но надеялся, что я натолкнусь на что-нибудь. Так и случилось.

Я добрался до составленных друг на друга дешевых сосновых гробов у дальней стены. Во втором из трех, в которые я заглянул, лежала Анита Серф.

Я почти не ожидал найти ее в этой комнате. Увидев вновь это окровавленное лицо, я снова испытал состояние шока. В жестком, ярком свете фонаря она выглядела еще ужаснее, чем я представлял ее в своих воспоминаниях. Бетилло забальзамировал ее такой, какой она была; он даже не попытался привести ее в порядок, заполнить дырку во лбу или даже смыть кровь с ее лица. Картина так взволновала и испугала меня, что я, не сумев взять под контроль расшалившиеся нервы, с грохотом, прозвучавшим словно раскат грома, уронил крышку гроба.

Я стоял, замерев и прислушиваясь, мое сердце учащенно колотилось, рот пересох. Ничего не происходило. Я внезапно осознал, что у меня нет пистолета, и если меня поймают здесь, то для Бетилло не составит большого труда воткнуть в меня нож и бросить в гавань, или же, если он не захочет, чтобы мое тело было найдено, он может забальзамировать меня и хранить в одном из своих ящиков следующие двадцать лет. От этой мысли меня прошиб пот, и я решил быстро выбраться наружу и понаблюдать за заведением из аллеи до тех пор, пока не приедет Керман с его пистолетом.

Как только я принял это решение, выяснилось, что я не могу выбраться из дома достаточно быстро. На цыпочках я подошел к двери. Когда я положил ладонь на дверную ручку, я почувствовал, как она поворачивается. От этого у меня подскочило давление, а душа ушла в пятки. Кто-то хочет зайти сюда!

Я выключил фонарь, сделал три быстрых бесшумных шага назад от двери и стал ждать. Комната теперь была темной как смоль, меня чрезвычайно беспокоил близкий, удушающий запах формальдегида. Я слушал, затаив дыхание, вглядываясь в темноту, ожидая, что произойдет.

В доме воцарилась призрачная тишина. Единственный звук, который я мог слышать, было скучное постукивание моего сердца и легкий шелест моего контролируемого дыхания. Затем совсем близко от меня скрипнула доска. Кто бы это ни был, тот, кто зашел в комнату, должен был иметь глаза, как у кошки. Он шел прямо на меня, словно он видел меня. Первым предупреждением об его близости стало резкое сгущение темноты, когда он приблизился ко мне, и затем до того, как я смог увернуться, из темноты протянулась пара холодных, твердых рук и схватила меня за горло.

Несколько секунд я стоял не двигаясь, неспособный ничего сделать; страх, паника, трусость — назовите это как угодно — парализовали меня. Сильные пальцы погружались в мою шею, сдавливая гортань. Это была беспощадная, убийственная хватка, которая отрезала путь воздуху к моим легким и крови к моей голове.

Я сумел побороть инстинктивное побуждение схватиться за запястья моего противника. Судя по его хватке, у него запястья были как железные, и я терял бы свое драгоценное время, пытаясь освободиться от его захвата. Моя голова уже закружилась, а мои легкие вопили о том, что им нужен воздух. Я протянул руку и нежно прикоснулся к его груди, меряя расстояние, а затем со всей мочи всадил правой. Мой кулак врезался в изгиб его ребер; он булькнул и задохнулся. Хватка на моей шее ослабла, но до того, как он успел отступить назад, я врезал еще раз правой, отчего он, шатаясь, отпрянул в темноту.

Я коснулся кнопки на фонаре. Луч упал на Бетилло, когда он стремительно, хотя и пошатываясь, надвигался на меня. Его широкое, приплюснутое лицо было злобным от боли и животной ярости. Я нырнул под правый свинг, который бы, наверное, снес мне голову, если попал бы по ней, уронил фонарь и ударил его по шее с глухим звуком, который прозвучал подобно топору, врезающемуся в мясо. Он потерял равновесие и упал. У меня не было ни секунды на то, чтобы прийти в себя, поэтому я прыгнул на него сразу и приземлился обеими ногами ему на грудь, вышибая из него дух и раздавливая его. В результате я растянулся на полу рядом с ним, но он был готов. Я отпрянул от него и вскочил на ноги, хватая фонарь, чтобы посмотреть на результат своих агрессивных действий. Он лежал на спине, пытаясь набрать воздух в раздавленную грудь, его тело и ноги при этом извивались и бились.

Нагнувшись над ним, я схватился за его длинные жирные волосы и ударил головой об пол. Глухой звук потряс комнату. Его глаза закатились, и он потерял сознание.

Вся эта ожесточенная животная борьба заняла примерно полминуты. Часто и тяжело дыша, я снова наклонился над ним, чтобы удостовериться, что он без сознания. Судя по его виду, он не придет в себя в ближайшие часы, если он вообще когда-либо придет в себя. Я расстегнул его пиджак, надеясь обнаружить пистолет, однако тщетно. Я выпрямился, поднял фонарь. Интересно, почему в комнате не появился Тендер? Мы наделали такой шум, от которого и мертвый проснулся бы.

Я подошел к двери, открыл ее и выглянул в темноту. Внезапно тишину нарушил приглушенный звук пистолетного выстрела. Я пригнулся, думая, что кто-то стреляет в меня. Затем последовало еще три выстрела, их грохот раскатился по дому, оглушая меня. Кто бы ни стрелял, он стрелял не в меня. Вспышек не было, хотя гремело поблизости.

Я припал к стене, обливаясь потом и прислушиваясь. Резко хлопнула дверь. Вдоль прохода наверху раздались шаги, хлопнула еще одна дверь. Затем снова наступила тишина.

Я не испытывал особого желания подняться по лестнице. У меня не было ни малейшего представления о том, на что или на кого я мог наткнуться, без пистолета я чувствовал себя таким же незащищенным, как и улитка без раковины. Но мне пришло в голову, что наверху кого-то убивают и, возможно, мне надо посмотреть, могу ли я чем-нибудь помочь. Я подумал, что, если выберусь из этой заварушки, надо будет пойти к врачу, чтобы обследовали мою голову.

По лестнице я прополз на четвереньках. На полпути я попал в облако пороховых газов. Я бесшумно продолжил подъем, стараясь двигаться осторожно, но как можно быстрее.

На верху лестницы я решил рискнуть, включил фонарь и осмотрел короткий проход. Рядом с тем местом, где я стоял на четвереньках, была открыта дверь, из нее в луч света лениво выплывало облако пороховых газов.