Джеймс Хедли Чейз - По дороге к смерти

Террелл и Беглер переглянулись.

— Фургон?

— Он так говорит.

— Скажи, чтоб живо возвращался.

— Он уже едет, шеф.

Когда Джейкоби вернулся за свой стол, Террелл сказал Беглеру:

— Что ты теперь об этом думаешь, Джо?

— Что-то вырисовывается. Мы нашли Лысого. Мы нашли «мустанг». Теперь возникает фургон. Мы гадали, как могло тело Лысого попасть на Хеттеринг-Коув. Может быть, его везли в фургоне? Думаю, надо начать поиски фургона.

— Я займусь этим. — Террелл просмотрел записи, которые Беглер делал во время рассказа Лепски. — Но все это… — Он выбил свою трубку и начал снова ее наполнять. — Это все же может быть делом ЦРУ, Джо. Может, надо доложить об этом?

— Все еще отрабатываешь версию о стороннике Кастро?

Террелл зажег трубку.

— Да. Смотри-ка, что мы имеем. Мне кажется, ключ ко всему этому — тот факт, что Лысый был коммунистом, обожавшим Кастро. Двадцать четвертого марта он прибывает в Веро-Бич, где нанимает у Джека Томаса судно плюс двоих парней. Конечный пункт — Гавана, если можно верить тому, что Голди Уайт рассказала Лепски. Похоже на то, что Лысый занимался контрабандой, и это было связано с Кастро. Если верить его подружке, судно перехватили и утопили. Потом, месяца два спустя, Лысый появляется снова и пытается взять напрокат катер Доминико. Когда ему это не удается, он идет к О'Брайену, чтобы занять денег; когда ему и это не удается, он просит свою подружку подвезти его в Веро-Бич. Оставив ее у Додо Хаммерштейн, он возвращается сюда, кладет свой чемодан в ячейку камеры хранения в аэропорту, потом возвращается в Веро-Бич, где берет напрокат «мустанг» на имя Джоэла Блэча. Потом он внезапно исчезает, и ходят слухи, что его кокнули. Через два дня мы находим «мустанг», который приводит нас к могиле Лысого. Человека — по описанию это спасатель, нанятый Доминико, — с чемоданом, похожим на чемодан Лысого, Лепски видел в аэропорту. — Террелл, нахмурившись, выпустил клуб дыма. — Дело движется, но мы все еще не знаем ни что провозил Лысый, ни кто его убил. Нам еще копать и копать, но мне все более ясно, что Лысый провозил контрабанду на Кубу, и это заставляет меня думать, не лучше ли передать дело в ЦРУ. Они могут все провернуть лучше и быстрее.

— Вы сказали, через пару дней, шеф, — напомнил Беглер. — У нас еще день с четвертью.

Террелл колебался.

— Да… ну ладно, Джо. Иди к себе. Я еще подумаю.

Через полчаса в офис вошел детектив третьего класса Ред Ретник, высокий мускулистый молодой человек с огненно-рыжими волосами.

При виде его Беглер махнул рукой в сторону кабинета Террелла, встал и заорал, чтобы Чарли Тэннер принес кофе, потом присоединился к Ретнику и вошел в кабинет. Ретник сделал краткий отчет, Беглер стенографировал.

— Вечером в четверг двое мужчин, ехавшие в «мустанге» с прицепным фургоном, остановились выпить кофе в круглосуточном ресторане Джексона, — сказал Ретник. — Водитель грузовика, сидевший в это время в кафе и заглянувший туда на обратном пути, когда я наводил справки, дал описание этих двоих мужчин.

— Погоди секунду, Ред, — перебил его Террелл и повернулся к Беглеру: — Давай сюда Лепски.

Беглер выглянул из кабинета и громко позвал Лепски, печатавшего свой отчет. Когда Лепски вошел в кабинет, Террелл попросил Ретника продолжать.

— Старший из этих двоих был выше шести футов, атлетического сложения, глаза голубые, сломанный боксерский нос. На нем были солдатские брюки цвета хаки и такая же рубашка.

— Это Гарри Митчелл, — прокомментировал Лепски. — Никакого сомнения.

— Давай дальше, Ред, — скомандовал Террелл, вновь зажигая трубку.

— Второй был помоложе, хлипкий, длинные черные волосы до плеч, тонкое лицо.

— Что-нибудь тебе говорит? — спросил Террелл, глядя на Лепски.

Лепски покачал головой:

— Ни намека. — Он поднял глаза к потолку, поигрывая пальцами. — Стойте-ка! Это может быть бармен Соло. Он появляется к открытию сезона. Я его видел в прошлом году. По описанию подходит. Рэнди… как его… Броуч? Что-то в этом роде. Слушайте, шеф, может, мне сходить сегодня вечером в ресторан? Соло пригласил меня с женой бесплатно поужинать. Можно воспользоваться предлогом и посмотреть, как там.

Террелл подумал, потом кивнул:

— Да, но помни, Том, действуй осторожно. Мы ничего не будем предпринимать, пока я не узнаю что-нибудь о Митчелле… ясно? — Он взглянул на Беглера. — Из Вашингтона пока ничего нет?

Беглер покачал головой:

— Вы забыли разницу во времени. Раньше чем через несколько часов мы из Вашингтона ответ не получим.

Лепски спорил со своей женой. В этом не было ничего нового. Они были женаты уже три года, и, по подсчетам Лепски, они дважды в день спорили друг с другом. Он подсчитывал на бумажке и получил две тысячи сто девяносто ссор, из которых, как он с горечью решил, ему удалось одержать победу, может быть, в ста восьмидесяти.

Он вернулся домой в шесть, его не ждали. Не ждали, потому что обычно он возвращался домой около девяти. Он застал свою жену, Кэрол, готовящей гуляш ему на ужин.

Кэрол Лепски — двадцати шести лет, высокая, смуглая и хорошенькая — была своевольной молодой женщиной. До замужества она работала в компании «Америкэн экспресс», имела дело с богачами, составляла им графики путешествий и давала советы. Работа придала ей уверенность и некую начальственность. Общаясь с сотнями раздражительных всезнаек, она поняла, что если в споре использовать логику и если настоять на своем, то победа гарантирована. Хотя Кэрол была хорошо подготовлена к проблемам современной жизни, хозяйкой она была безалаберной, но полной решимости. Когда бы она ни готовила еду — не будем говорить о сандвиче или подогретом гамбургере, — кухня превращалась в поле битвы. Каждый раз она использовала четыре кастрюли, когда достаточно было одной; каждый раз она дожидалась, пока молоко убежит; каждый раз часть пищи, если не вся, попадала на пол, и Кэрол соскребала ее, клала обратно в кастрюлю и, не тратя времени на то, чтобы подтереть пол, скользила по остаткам с быстротой конькобежца. Кэрол была женщиной решительной, с характером. Если ей пришло в голову, что Лепски должен съесть гуляш на ужин, то хоть земля разверзнись, он его получит.

Лепски нашел ее не в лучшей форме — она боролась с содержимым кастрюли со сливками: кастрюля перевернулась, и на полу образовалась большая лужа. Вечер был жарким, в кухне было душно, и Кэрол была разгоряченной и нервной.

Так что, когда он сказал, что идет с ней в ресторан на ужин, — «Бога ради, золотко, приведи себя в порядок. Мы идем в роскошное заведение», — она не знала, что делать: продолжать борьбу с гуляшом или послать к черту эту неразбериху и попытаться быть счастливой. У Лепски так редко было время куда-нибудь с ней пойти, что неожиданное приглашение заставило ее не обрадоваться, а помрачнеть.