Росс МакДональд - Полосатый катафалк (Сборник)

— Квиллан, Стэнли Квиллан. Она назвала вам имя этого профессионального убийцы?

— Феба говорит, что имя убийцы осталось ей неизвестно. По ее словам — в правдивости которых я, по правде говоря, сомневаюсь — она встретилась с ним в баре отеля «Гасиенда», неподалеку от Сакраменто. В тот вечер Феба много выпила и, когда ей подвернулся этот тип, пребывала в мрачном, мстительном настроении. Они разговорились и, заметив, что у него с собой пистолет, она зазвала его к себе в номер и заплатила ему за убийство своего мучителя. Вот вам ее рассказ.

— Но вы ей не поверили?

— Как вам сказать? С одной стороны, в ее рассказе много явно невыдуманных подробностей, с другой же — что-то не верится, чтобы случайный знакомый в баре согласился за деньги совершить убийство.

— А внешность наемного убийцы она вам описала?

— Да, причем довольно подробно — при галлюцинациях или в бреду таких подробностей обычно не бывает. Это, безусловно, не вымышленный, а реальный человек. Ему лет сорок, у него довольно грубые, но правильные черты лица, темные волосы, серые глаза, рост — больше шести футов, он широкоплечий, мускулистый, похож на спортсмена. Феба говорит, что сначала она даже приняла его за профессионального боксера. — Шерилл выпустил дым и посмотрел сквозь него на меня. — Между прочим, этот тип очень похож на вас.

— Ничего удивительного, это я и был.

— Не понимаю… — Он вынул трубку изо рта. — Не хотите же вы сказать, что Феба наняла вас убить этих проходимцев?

— Да, она подбивала меня ликвидировать Мерримена. Произошло это два дня назад, и Мерримена к тому времени уже не было в живых. Прикинувшись дурачком, я вступил с ней в разговор, потому что считал, что она — Кэтрин Уичерли, и мне хотелось выяснить у нее, при каких обстоятельствах погиб Мерримен. Но про смерть Мерримена она ничего не знала — во всяком случае, сделала вид, что не знает. Она просто желала его смерти — постфактум, так сказать.

— Мне, выходит, она солгала. — В глазах Шерилла затаилась обида. — А может быть, вообще все, что она говорит, — сплошная ложь? — снова оживился он. — И она просто пытается взвалить всю вину на себя?

— Есть всему этому и другое объяснение: Феба призналась в том, чего не было, чтобы не признаваться в том, что действительно имело место. — Я встал. — А почему бы не спросить об этом саму Фебу?

— Вы хотите, чтобы мы пошли к ней вдвоем?

— А почему бы и нет? Я ведь живое свидетельство того, что она говорит неправду. Нужно же наконец довести это дело до конца.

— Да, но, боюсь, девушка сейчас в очень неважном состоянии.

— Мы с вами не лучше, — возразил я. — Большего вреда, чем Мерримен и Квиллан, я ей все равно не причиню. И потом, вы же сами сказали, что она еще окончательно не решила, в каком мире находится: в реальном или в иллюзорном. Вот и давайте совместными усилиями вернем ее в реальный мир.

Слабо освещенная комната, где находились Феба и дежурная сестра, напоминала монашескую келью; ничего лишнего: кровать, шкаф, два стула. На одном из них лицом к стене сидела Феба. Когда мы вошли, она даже не пошевелилась, только на шее от напряжения вздулись вены. Из-под просторного больничного халата выпирало большое, раскормленное тело.

— Вынужден вновь попросить вас выйти, миссис Уоткинс, — сказал доктор сестре. — Но имейте в виду, вы можете в любой момент понадобиться.

Сестра встала и с недовольным видом покинула комнату.

— Что опять? — спросила девушка, смотря перед собой. — За мной приехали?

— Я же сказал тебе, сегодня ты ночуешь в клинике. И можешь находиться здесь до тех пор, пока не поправишься.

— А я уже поправляюсь. Я превосходно себя чувствую.

— Вот и отлично. Раз тебе полегчало, будь добра, взгляни на этого джентльмена и скажи, знакомо ли тебе его лицо.

Психиатр закрыл дверь и включил верхний свет. Я вышел на середину комнаты. Феба медленно, как-то нехотя повернула голову в мою сторону. Шея напряжена, кожа пепельно-серая, бегающий взгляд. Без густой косметики она опять выглядела бы на свои двадцать лет, если бы не измученное, распухшее от кровоподтеков лицо.

Разумеется, мы узнали друг друга.

— Привет, Феба, — проговорил я, искусственно улыбаясь.

Девушка не ответила. Более того — заткнула рот кулаком, чтобы лишить себя всякой возможности говорить.

— Ты знаешь этого человека? — спросил ее Шерилл. — Его зовут Арчер, он — частный сыщик, которого нанял твой отец.

— Первый раз вижу.

— А он уверяет, что позавчера вечером вы встречались в Сакраменто, в отеле «Гасиенда».

— Вздор.

— Нет, не вздор, — вмешался я. — Ты предложила мне деньги за убийство человека по имени Мерримен. Но он к тому времени был уже мертв. Тебе об этом было известно?

Феба пристально посмотрела на меня. Чего только в этом взгляде не было: и страх, и злоба, и недоверие, и подозрительность, и замешательство. Я еще никогда не видел, чтобы в глазах можно было столько всего прочесть.

— Я убила его. — Феба повернулась к доктору: — Назовите ему всех, кого я убила.

Шерилл отрицательно покачал головой.

— Мне надо знать, как это произошло, — сказал я. — Я ведь Мерримена не убивал.

— Конечно, нет. Я все это выдумала. Я уже тогда знала, что он мертв. Я убила его сама. Собственными руками.

Говорила девушка совершенно спокойным, каким-то даже безразличным голосом. Мы с Шериллом переглянулись. Он сделал мне знак рукой — хватит, мол; но я был убежден: Феба врет, она из тех странных, непредсказуемых существ, что признаются в преступлениях, которых не совершали. Поэтому я решил пойти на маленькую хитрость.

— При вскрытии в крови Мерримена обнаружили яд. Лошадиную дозу мышьяка. Сначала, стало быть, ты его отравила, а потом избила. Где ты взяла мышьяк?

Феба вздрогнула, но ответила быстро — подозрительно быстро:

— Я купила его в аптеке на Ки-стрит. В Сакраменто.

— А откуда у тебя ружье, которым ты разнесла череп Стэнли Квиллана?

— Я купила его в комиссионном магазине.

— Где?

— Не помню.

— Естественно, ведь ты все это выдумала. Квиллан был убит из маленького пистолета, а не из ружья. У Мерримена же, насколько мне известно, при вскрытии никакого мышьяка не нашли. Ты сознаешься в преступлениях, которых не совершала.

Феба посмотрела на меня так, как будто я пытаюсь лишить ее самого дорогого. Затем провела дрожащей рукой по лицу, откинула со лба свои крашеные золотистые волосы и таинственным голосом заявила:

— И все-таки я их убила. Как именно — уже не помню, давно это было. Но убила их я, поверьте.

— А с какой стати мы должны тебе верить? Скажи лучше, кого ты выгораживаешь?

— Никого. Я во всем виновата сама и хочу понести за это наказание. Я убила троих, в том числе и собственную мать.