Картер Браун - Ш.Л.ю.Х.И.

Лейверс сверлил меня взглядом:

— Я не могу сделать этого сам. Штаб-квартира ассоциации находится в помещении их центрального склада. Думаю, там ты его отыщешь.

— О’кей, — я поднялся, — значит, завтра с утра я прямо отсюда…

— Сейчас же!.

— Сейчас?

— И побыстрее. — Он глядел на меня сквозь густой сизый дым. — Или ты предпочтешь, чтобы я снял тебя с дежурства и затребовал освидетельствования минимум тремя психиатрами на предмет твоей вменяемости?

Я мгновенно представил себя одновременно перед тремя психоаналитиками со своими россказнями про Микки и Дональда и почтительно отреагировал:

— Уже иду, сэр.

Улучив момент позвонить в офис Чарлза Генри, я объяснил оживленной собеседнице на другом конце, что дела не отпускают меня и что не можем ли мы встретиться попозже в ресторане?

— Почему бы не у вас дома? — внесла предложение оживленная собеседница. — Терпеть не могу ждать в одиночестве в ресторане, пока метрдотель мучительно соображает, клиент вы или жулик.

— Почему бы и не у меня, — с охотой согласился я. — Около восьми.

— Просто прекрасно. Вы, наверное, будете изнемогать после долгого, тяжелого трудового дня, Эл Уилер. Не предупредить ли вам консьержа, что я приду, скажем, часам к семи и приготовлю ужин.

— Превосходная идея. — Я даже поперхнулся. — Что-нибудь захватить?

— Хорошо бы бутылочку импортного вина. Скажем, эльзасского белого.

— По двенадцать баксов? — ужаснулся я. — На полицейскую зарплату?

Несколько секунд я вслушивался в наступившую тишину на линии.

— На… чью… зарплату? — наконец спросила она дрогнувшим голосом.

— Я, кажется, забыл прежде представиться. Я лейтенант полиции.

— Коп! — вскрикнула она. — Умереть не встать. Забудь обо всем, Эл! Только мне ищейки не хватало! — И она бросила трубку.

Мне не оставалось ничего, как сделать то же самое. Аннабел Джексон с грустью посмотрела на меня.

— Вы замечаете, — обратился я к ней жалостно, — в последнее время как-то недолюбливают полицейских офицеров.

Она кивнула задумчиво:

— Я, между прочим, состою в одном движении. И иной раз перед сном леплю из пластилина куклу, похожую на вас, и втыкаю в нее иголки!

К пяти часам Санрайз-Вэлли походила на громадную парную. Я оставил машину перед центральным складом в надежде, что все это не мираж, порожденный пеклом. Внутри температура из-за вентилятора была градусов на десять ниже, то есть на стадии знойной духоты. Кладовщик удостоверился, что продавать мне ничего не придется, и продолжал ковырять в зубах.

— Херб Лоури здесь? — спросил я.

— А кто им интересуется?

— Лейтенант Уилер из полицейского управления.

Он кивнул в сторону двери:

— Найдете его там. Бога ради, лейтенант, надеюсь, вы не создадите лишних проблем. Хербу сейчас не до того.

— А кому до того? — ответил я беспечно и зашагал к двери.

Это было складское помещение, приспособленное под временный кабинет. Все пространство завалено товаром, оставалось место лишь для стола и стула. К столу приставлен 88-й винчестер. Тяжело поднявшийся мне навстречу мужчина был высокого роста, крепкого сложения, с грубо вылепленным лицом.

— Херб Лоури? — обратился я к нему.

Он окинул меня взглядом холодных серых глаз и ответил густым басом:

— Ну я Лоури. А вы кто?

— Лейтенант Уилер. Шериф попросил меня заехать повидаться с вами.

— Вот как?

— Маленькая дружеская беседа по поводу предстоящей субботы.

— Поговорите с Эрнандесом. Если и будут неприятности, зачинщиком станет он.

— А вы и ваша ассоциация их прекратят.

— Правильно.

— Сейчас с Эрнандесом беседует сержант Стивенс. И мы просим вас обоих об одном: сохранять хладнокровие.

— Лейтенант, в целом ситуация простая: ни с каким профсоюзом мы соглашений не подписываем и никаким профсоюзным законом не руководствуемся. Так что Эрнандес может изощряться где угодно, только не в Санрайз-Вэлли!

— Но он ведь всего лишь хочет провести своих людей по дороге и в конце устроить митинг. Что в этом такого?

— Лейтенант, вы нездешний, и вам трудно понять. — Он смотрел на меня неодобрительно. — Наши деды начинали здесь. Практически каждый теперь фермер в третьем поколении. Фрукты созревают, их надо собирать. Поэтому раз в год мы их сюда пускаем. Кучу бездельников-бродяг, которые, если б не мы, сдохли с голоду. Мы им платим за работу и предоставляем на время жилье. И все это время оставлять здесь что-нибудь без присмотра, включая наших дочерей, небезопасно. А теперь у них объявился новый лидер! Явился из ниоткуда какой-то коммунистический ублюдок и стал выставлять нам условия, на каких эти лентяи станут работать. Да еще угрожает, запугать нас хочет. Условия нам диктует — в нашей-то долине, в наших садах, в наших домах, нам, хозяевам! — Он резко возвысил голос: — Вот что я вам скажу, лейтенант. Ни у кого тут сердце кровью не обливается. И коммунистов-предателей нет! И если этот мексиканский подонок попробует повести своих в среду, это будет последнее деяние в его жизни!

— Ваша ассоциация собирается применить насилие, — предостерег я.

— Ну и что? — Он обозлился. — Это что, нарушение закона? Мы только защищаем свою собственность от озверевших мерзавцев.

— Это, может, не мое дело, но просто из любопытства. Предположим, они откажутся собирать урожай?

Он отмахнулся:

— Не получится. У них хватит денег, чтобы продержаться не больше недели. Потом придут голодные и начнут работать. А за ними, как овцы, и остальные потянутся.

— Может, и не потянутся. Они дождутся, когда урожай станет гнить, и тогда владельцам останется либо подписывать соглашение с профсоюзом, либо разоряться.

— Лейтенант, я уже сказал: вы тут пришлый. Вы просто не понимаете. Да я пари держу, они вернутся и начнут работать через неделю, и вся эта идиотская затея с соглашением растает как дым!

— Сколько у вас членов в ассоциации?

— Примерно тридцать пять. Разумеется, у большинства из них есть семьи, не считая постоянных работников, которые, конечно, на нашей стороне.

— Если у них есть свои восемьдесят восьмые винчестеры, — сказал я холодно, — скажите им, пусть лучше оставят их в среду дома. То же относится и к вам.

Он презрительно скривил губы:

— Лейтенант, человек имеет право на защиту своей собственности. И передайте этому вашему заплывшему жиром шерифу, что выборы через шесть месяцев. У всех здешних владельцев собственности есть право голоса, и мы им воспользуемся! А у тех подлецов такого права нет. Пускай он это помнит!

Я предпринял последнюю попытку, стараясь сдерживаться:

— Послушайте, мистер Лоури. Вы говорите, в любом случае одержите победу. Так какого черта вас беспокоит, пойдет ли Эрнандес со своими людьми в эту среду?