Роберт Паркер - Кэсткиллский орел

Из дверей вышел Рассел Костиган, за ним шла Сюзан. На ней были надеты черная кожаная куртка и брюки. Лицо в отражении автомобильных фар казалось серьезным, но не напуганным. Пожар отбрасывал на все предметы красноватый оттенок, и они казались слегка полыхающими.

Как только Рассел и Сюзан вышли из дома, вокруг них моментально сомкнулся строй охраны.

— Ничего не получится, — сказал я.

— Угу, — согласился Хоук.

Сначала в машину села Сюзан, Рассел за ней.

Потом расселись охранники, дверцы захлопнулись, и, когда водитель рванул с места, «форд» слегка занесло.

— Багажник на крыше.

Мы с Хоуком перепрыгнули через ограду и помчались к фургону. Он медленно двигался через затененный лагерь. Я схватился за хромированную ручку, поставил ногу на бампер, легко подпрыгнул, перехватил пальцами по перекладине и, подтянувшись, перекинулся на крышу автомобиля. «Форд» увеличил скорость, слегка покачнулся, и я увидел рядом с собой Хоука.

Мы распластались на крыше бок о бок, держась за переднюю перекладину; машина двигалась достаточно быстро, но из-за тьмы не могла разогнаться как следует.

Возле ворот никого не оказалось. Когда мы проезжали, вырываясь из лагеря, грохот выстрелов за спинами стал монотонным и отрывистым, напоминая, что бой заканчивается. Выбравшись за пределы городка, «форд» набрал скорость, и в наших с Хоуком ушах завыл ветер.

— Забрались на машину, — сказал Хоук. — Теперь что?

— Будем надеяться, что дорога без ухабов, — отозвался я.

Для того, кто сидит на пружинящих, мягких, обитых кожей сиденьях авто, дорога, видимо, была достаточно ровной. Но если вы лежите на животе на металлической крыше машины и в мышцы вам вбивается хромированная рама, то вам только остается молиться о том, чтобы дорога стала еще ровней. Фургон мчался на восток сквозь непотревоженную ночь, разрезая темноту светом фар. Нас мотало, и мы старались как можно крепче держаться за раму и прятать лица от бьющего из-за ветрового стекла вихревого потока. Кроме завывания ветра, мы ничего не слышали. В салоне машины тоже было тихо.

— Не было бы там Сюзан, можно было бы прострелить крышу, — сказал Хоук. — Всего-то тонкий лист металла.

Губы он поднес к самому моему уху.

Я ответил таким же образом:

— В водителя тоже попасть не хочется. Не в наших долгосрочных интересах перевернуть эту колымагу.

— Когда-нибудь они должны остановиться, — высказался Хоук.

— Там шестеро охранников плюс Костиган.

— Отличная идея — забраться сюда. Ничуть не лучше моей, когда я предложил перестрелять их на выходе из дома.

— Зато сейчас есть возможность подумать, — сказал я.

— Это радует, — откликнулся Хоук.

Несколько раз мимо нас проносились автомобили, обдавая нас с Хоуком брызгами света. Но даже если они и видели двоих мужиков, путешествующих на крыше фургона, все равно проезжали раньше, чем успевали отреагировать на это зрелище. Да и как бы они отреагировали?

— Как ты думаешь, с какой скоростью мы идем? — спросил я.

— Трудно сказать. Сравнить не с чем.

— Пожалуй, миль пятьдесят пять, — сказал я. — Зачем им ехать быстрее? Их ведь никто не преследует. Так что нет нужды по-глупому превышать скорость, нарываться на штраф, а может, и на более серьезные неприятности.

— Неприятности... — повторил Хоук. — Мы едем на крыше чертова фургона, несущегося с кошмарной скоростью, внутри которого сидят шестеро вооруженных охранников, вокруг темнотища, а ты говоришь о неприятностях.

— Сейчас я прострелю им шину, — сказал я.

— Думаешь, выстрел примут за звук лопнувшей покрышки?

— По крайней мере, надеюсь на это, — сказал я, — да еще на то, что у них хороший водитель.

Впрочем, иначе ему бы не доверили возить Рассела.

— То есть он не станет паниковать и постепенно остановит фургон, — кивнул Хоук.

Разговор длился довольно долго: мы по очереди шептали друг другу на ушко.

— А когда скорость снизится, мы спрыгнем и сгинем из вида, — сказал я. — Они выйдут, чтобы сменить шину, вот тогда настанет наш черед.

— Черед для чего? — уточнил Хоук.

— Пока не знаю точно, — сказал я. — Двигайся ко мне поближе.

Хоук держался за хромированную раму одной рукой. Второй он взялся за мой ремень.

Я перегнулся через борт стремительно двигающегося фургона и вперился в проносящуюся внизу тьму. Левой рукой я цеплялся за перекладину, а правой доставал пистолет. Затем выгнулся как можно дальше, держась на честном слове и на хоуковской руке. Я свесился с крыши почти наполовину и постарался устроиться поудобнее, чувствуя, как мышцы на спине начинают затекать. Особенно слева. Позиция была невероятной. Я напряг мускулы пресса и как можно дальше вытянулся, чтобы не очень бросало, затем прицелился и выстрелил в заднюю шину с водительской стороны... Почти сразу же машину занесло, воздух из простреленной шины вырвался с громким хлопком, и фургон осел на бок. Завизжали тормоза. Я изо всех сил пытался не выронить пистолет. Почувствовал, как меня заносит в сторону, когда машину снова развернуло, но тор моза сработали, и фургон замедлил ход — вздрогнув, сполз с дороги на обочину. Хоук отпустил мой ремень, и я головой вниз упал на дорогу, стукнулся плечом и кувырком преодолел двадцать с лишним футов, свалившись в канаву рядом с шоссе. Хоук бесшумно приземлился в двух футах от моей головы. На четвереньках мы рванули прочь от машины, остановившейся на обочине. В канаве было полно сорняков.

Футах в десяти от машины мы замерли, затаившись в темноте, в канаве. Дверца «форда» распахнулась, и из нее вылез шофер. Пройдя назад, он взглянул на лопнувшую шину, а затем снова подошел к салону:

— Она лопнула, Рассел. Домкрат и запаска сзади, под багажом.

В фургоне кто-то что-то сказал. Что именно, мы разобрать не смогли. Затем открылась еще одна дверца, и вылез Рассел собственной персоной. Он взглянул на шину.

— Только с одной стороны, — сказал он и вернулся к распахнутой дверце. — Хорошо, все наружу. Нужно подвести домкрат и сменить колесо.

Сюзан оперлась на руку Рассела, нагнулась и вылезла из машины.

— Оружие оставьте в машине, — приказал он. — Не хочу, чтобы какой-нибудь добродушный местный полицейский захотел нам помочь и увидел шестерых громил с автоматами.

Телохранители высыпали на дорогу и встали вдоль обочины, разглядывая фургон.

Водитель открыл задние дверцы.

— Мне кто-нибудь собирается помогать? — спросил он.

— Кэрли, — сказал Рассел, — помоги. Остальные будут наблюдать за птичками в небесах.

Он встал рядышком со Сюзан:

— Нравятся эти звездочки, дорогая? Романтично, не правда ли?

Сюзан не произнесла ни звука. Она молча стояла рядом. Четверо телохранителей дежурили возле Рассела у передних дверец «форда», пока Кэрли с шофером разгружали багаж.