Роберт Паркер - Бледные короли и принцы

Дно реки было усеяно многочисленными валунами, отмытыми за тысячелетия стремительными потоками воды. Теперь река уже не бурлила, — возможно, из-за сковавшего ее льда, возможно, из-за дамбы, придушившей ее вверх по течению. Река иссохла, как и сам город.

Я развернулся под железнодорожным мостом и поехал по Мейн-стрит в обратном направлении — мимо лавки скобяных товаров «Тру Велью» и кафе «Уоллиз Ланч». За ним я сразу же свернул на Норт-стрит, которая устремлялась вверх; на макушке холма стояло старинное краснокирпичное здание городской публичной библиотеки: оно напоминало здание городской ратуши и, видимо, построено было по проекту одного и того же архитектора в одно и то же время.

Припарковав машину напротив дверей, я направился в библиотеку.

В читальном зале какой-то старик жужжал на ксероксе, еще два пенсионера шуршали газетами в отделе периодики. За конторкой стояла женщина с волевыми чертами лица и коротко стриженными темными волосами. Прямой крупный нос, прямая спина, высокий пышный бюст, натягивающий на груди пушистый розовый свитер, тонкая талия... — остальное скрывала конторка. Если низ соответствует верху, то я нашел отличного кандидата для следственного эксперимента.

Я зашел за конторку, прилежно изучил рекламный плакат: «Прожекторы уинстонской фирмы „ОКЛАХОМА“» — и бросил беглый взгляд на светло-серые слаксы библиотекарши. Низ соответствовал. Мой нюх редко меня подводит.

— Извините, — произнес я, — меня интересует история Уитона. Вы можете мне чем-нибудь помочь?

Библиотекарша оторвала взгляд от каталога и посмотрела на меня. Под глазами слегка прорисовывались паутинки морщинок, в уголках губ излишне широкого рта залегли маленькие складочки.

— Пока, к сожалению, нет, — ответила она. — Мы именно сейчас и занимаемся сбором материала.

— Какая незадача! — расстроенно произнес я и спросил: — Кто эти таинственные «мы»?

— Исторический комитет, — спокойно ответила она. — Я и двое сотрудников.

— Да, мне не повезло. Как много вы успели сделать?

— В данный момент заносим данные в картотеку. Боюсь, до окончания работы еще очень далеко.

— Жаль...

— Может, я смогу помочь? Вас интересуют какие-то конкретные вопросы?

К конторке подошла незамеченная мною раньше девица лет четырнадцати-пятнадцати — волосы зачесаны на сторону и отброшены назад, глаза густо накрашены, на губах — перламутровая помада. Затянута в слишком тесные, сужающие книзу брючки, не закрывающие косточки на лодыжке, всунута в туфли на высоченных каблуках. Да еще эта жвачка во рту! Мне показалась, что я смотрю под хвост молодой кобылы, лучше она не выглядела, но уитонские прыщеватые старшеклассники, вероятно, придерживаются иного мнения. Девица выбрала две книги: сборник эссе на «Алую букву» и книжку в картинках о Рикки Нельсоне.

— Меня интересует миграция в Уитон колумбийцев, — продолжил я разговор, прерванный появлением девицы.

Библиотекарша улыбнулась, и складочки в уголках рта прочертились глубже.

— Это непростой вопрос. Я не смогу дать на него исчерпывающего ответа, не имея под рукой точного фактического материала. Начало миграционного процесса связывают с человеком по имени Абнер Нортон. Ему принадлежала самая крупная в Уитоне текстильная фабрика. Кроме того, он имел определенные деловые интересы в колумбийском городке Тахо. Из-за трудностей в обеспечении фабрики рабочей силой, ему пришлось импортировать людей из Колумбии — из Тахо... Кстати, эта библиотека была построена на деньги его деда.

— Мистер Нортон проживает сейчас здесь?

— Нет. Фабрики закрылись. Большая часть производственных мощностей переведена на юг, и мистер Нортон перебрался туда же. А колумбийцы остались и в большинстве своем влачат жалкое существование.

— Спасибо. А что вы скажете насчет влияния столь многочисленной группы людей иной культуры на микроклимат такого маленького городка?

— И столь сильно оторванного от других цивилизованных мест, — добавила она. — Влияние более чем значительное.

Работавший на ксероксе старик подошел и пожаловался, что в аппарате закончилась бумага. Библиотекарша взяла новую пачку и отправилась заправить ксерокс. Когда она вернулась, я спросил:

— И в чем оно проявляется?

— В напряженных отношениях между янки и колумбийцами. Тысячи людей, которые хотят дышать свободно, но не имеют для этого достаточных средств. На этом фоне развились отрицательные межэтнические отношения.

— Безусловно.

— К настоящему времени, как бы это сказать, установились определенные негласные правила. Дети янки не ходят в колумбийские кварталы, и... наоборот. Латинос крепко держатся друг за друга... В школах иногда случаются драки, стенки повсюду исписаны всякой гадостью, а по городу разносятся скабрезные разговоры о суперсексуальных способностях колумбиек.

— Американской мечте не суждено было сбыться!

— Не только здесь, мистер...

— Спенсер.

— Кэролайн Роджерс, — представилась она.

Мы обменялись рукопожатиями.

— А как с наркотиками? Не люблю стереотипов, но... — я спросил это тоном ученика, который впервые задает подобный вопрос.

— Молодые люди употребляют наркотики независимо от того, колумбийцы они или нет.

— Увы, если это так и есть. Но меня в большей степени интересует наркобизнес. Кокаин и колумбийцы зачастую связываются воедино, по крайней мере, если просматривать бульварную прессу.

Глаза миссис Роджерс стали очень похожи на льдинки.

— Вы читаете «Аргус»?

— Разумеется, это же местная газета.

— Отнюдь! — возразила она. — Издается в Вустере, а не в Уитоне.

— Но есть хоть доля правды в том, что они пишут о торговле наркотиками?

— Боюсь, подобные вопросы вне компетенции служащей городской библиотеки. К тому же они не являются частью программы наших исследований.

— Тогда скажите неофициально, как частное лицо.

— Почему это вас так интересует?

— Раз уж честность — лучшая политика, то я — частный детектив. Расследую обстоятельства гибели Эрика Вальдеса.

Миссис Роджерс поджала губы.

— Вот оно что, — не сразу вымолвила она.

— Да, вот оно что.

Она окинула меня ледяным взглядом.

— А вам известно, что мой муж — шеф городской полиции?

— Неужели тот самый Роджерс?

— Вы разговаривали с ним? — ответила она вопросом на вопрос.

— Да, мадам.

— И что же он сказал?

— Он не в восторге от моего профессионального рвения.

— Я тоже! И мне не нравится, что вы пытаетесь вынюхать что-то под маской фальшивого притворства.

— А каким еще бывает притворство? — полюбопытствовал я.

Выйдя из библиотеки, я обнаружил, что позади моего автомобиля припаркована ярко-синяя патрульная машина с уитонскими номерами. Два уитонских «борова» в полицейской форме и сдвинутых на самые брови фуражках стояли с видом инструкторов по строевой подготовке, скрестив на груди руки и упершись задницами в мою старушку. У одного были нашивки капитана, у другого — сержанта. Капитан, как могло показаться со стороны, состоял из внушительного брюшка, удивительно длинной шеи и зеркальных темных очков. Сержант, высокий и громоздкий, как бабушкин шкаф, видимо столь сильно гордился своими свисающими усами, что каждое утро подкручивал их. Но с темными очками, такими же как у капитана, они абсолютно не гармонировали.