Роберт Паркер - Багровое веселье

— Не очень хорошо видно. Нужно следить снаружи.

Хоук выглянул в окно. На улице было мрачно и сыро. Дождь не прекращался.

— Да, неплохое местечко для отпуска, — мрачно улыбнулся Хоук.

...Они решили, что это кто-то другой. Черномазый. Какой-то придурок, который угрохал собственную жену, подделал его почерк и заявил, что это он убил всех остальных. Удачный случай. Оставалось лишь остановиться, они бы замели черномазого, и он был бы в полной безопасности. Но мог ли он остановиться? Боже правый, да как же он мог остановиться! Какая бы это была потеря. Какая пустота в жизни. Как он мог лишить себя этого? Планировать, тихо подкрадываться к жертве, ловить ее, а потом незаметно исчезать — ведь все это и составляло его жизнь. Что он без этого? Чем еще можно заполнить эту пустоту? Мог ли он поговорить с ней об этом? Но если бы она узнала, то непременно рассказала бы кому-нибудь. Ему больше нельзя была встречаться с ней. Но он хотел, чтобы она знала.

— Входите, — пригласила она.

Он прошел через приемную.

По оконному стеклу за большим аквариумом с тропической рыбкой барабанил дождь. Рыбка без устали совершала фантастические пируэты. Вода там и вода здесь. Он вошел в кабинет и сел на свое обычное место. Вновь ощутил огромную потребность рассказать ей все. Но она проболтается. Обязательно проболтается своему дружку.

— Когда я был маленьким, — начал он, — я был очень близок с матерью.

Она кивнула.

— Я мог рассказать ей обо всем. «Это нормально, — говорила она, — я же твоя мама».

Она слегка шевельнула пальцем, предлагая ему продолжать.

— Я делился с ней абсолютно всем.

Сегодня на ней был коричневый костюм и белая блузка.

— Помню, когда я был ребенком, ну, классе в третьем, я наделал в штаны.

Она молча кивнула. Никакой реакции — ни отвращения, ни умиления.

— Маме позвонили из школы, и она пришла забрать меня. Она не ругалась, даже наоборот, сказала, что ничего страшного, с каждым может случиться. Мы пошли домой, и я попросил, чтобы она никому не рассказывала. Она пообещала... У нее как раз сидела какая-то подруга, и, когда я помылся и спустился вниз, эта подруга начала подшучивать надо мной по этому поводу.

— Значит, она рассказала, — заключила она.

Он кивнул.

— Я... — он замолчал и тяжело сглотнул. Он больше не мог говорить.

— И вы перестали верить ей, — подсказала она.

Он снова смог лишь кивнуть. Как будто у него вдруг пропал голос. Он свободно дышал, но не мог ничего сказать. Нависло гнетущее молчание. Позади нее по оконному стеклу барабанил дождь. Он набрал воздуха и выдохнул через рот.

Она ждала.

— Я никогда ничего ей не говорил, — наконец выдавил он из себя. Голос звучал как-то пронзительно, как будто отдельно от него.

— А если приходилось?

— Она выходила из себя. Она никогда не признавалась, что не права. Просто выходила из себя и страшно злилась на меня, когда я что-то говорил.

— А что происходило, когда она выходила из себя?

— Она переставала любить меня.

Она кивнула.

— Что же это за любовь? — спросил он все тем же чужим голосом. — Что это за любовь, когда она может любить меня и не любить, если ей не хочется?

Она слегка покачала головой. Снова наступила тишина, и лишь дождь все барабанил и барабанил по оконному стеклу.

Хоук остался дежурить у Сюзан. Белсон, я и Квирк вышли на улицу и уселись в машину. Мы с Квирком впереди, Белсон сзади. Струйки дождя стекали по стеклам, мешая разглядеть, что творится на улице.

— Только дворники не включай, — предупредил я. — Трое мужиков в машине с работающим мотором и включенными дворниками сразу привлекут внимание.

— Сможешь через такое стекло что-нибудь разглядеть? — спросил Квирк.

Мы стояли за полквартала от дома Сюзан, на другой стороне улицы.

— Не очень-то, — ответил я. — Но нам и не нужно особо разбираться. Любой белый мужчина, который, судя по виду, бегает быстрее меня.

Квирк кивнул.

— Фрэнк, хочешь взять на себя первого? — спросил он.

— Конечно.

Мы замолчали. Дождь не прекращался. Через десять минут стекла запотели, и Квирк чуть приоткрыл окно с противоположной от дома Сюзан стороны.

Без десяти одиннадцать из дверей дома вышел первый пациент и не спеша спустился по ступенькам.

— Как тебе этот? — спросил Квирк.

— Габариты, вроде, подходят, — кивнул я. Фигура за окном выглядела размытой и нечеткой. — Он белый?

— Если нет, — ответил Белсон, — вернусь обратно. Он вышел из машины и двинулся на Линнейн-стрит в сторону Гарден, шагая параллельно пациенту Сюзан по другой стороне улицы.

Через минуту Квирк сообщил мне:

— Все в порядке, он белый.

— Теперь лишь бы Белсон его не упустил, — вздохнул я.

— Белсон не упустит, — заверил Квирк. — И не засветится.

Я кивнул.

— Если он сядет в машину, Фрэнк запомнит номер.

— И запросто узнаем, кто он, — закончил Квирк. — Когда следующий?

— Должен прибыть с минуты на минуту, а выйти без десяти двенадцать.

— Час, — подсчитал Квирк.

Мы молча наблюдали за стекающими по стеклам струйками. Без пяти одиннадцать к дому Сюзан подошла женщина в широком кожаном плаще и фиолетовой косынке и, позвонив, исчезла за дверью.

— Дерьмо собачье, — выругался Квирк.

— Теперь нужно ждать до без десяти час, — сказал я. — Можем сходить попить кофейку.

Мы вышли из машины, прошли по Линнейн в сторону Массачусетс-авеню и попили кофе в какой-то булочной, попутно зацепив еще и по кусочку рулета с сыром. К половине первого мы уже снова сидели в машине и ждали. Без шести минут час из дома вышла женщина в кожаном плаще и остановилась на крыльце, чтобы открыть зонтик. Ни Квирк, ни я не проронили ни слова.

— Если многие будут подходить под наши требования, — сказал, наконец, Квирк, — это займет немало времени. Нам нужно побольше людей.

— Только не Хоук, — возразил я. — Он останется с Сюзан.

Квирк кивнул.

— Своих я тоже не могу задействовать.

— А если неофициально? — предложил я. — Просто как услуга.

Квирк отрицательно покачал головой.

— Им потом башку оторвут. Я в опале. Пока не соглашусь с официальной версией.

— Прямо как Галилей, — усмехнулся я.

Без трех минут час в дом вошел мужчина в черной кожаной куртке.

— Ну что? — повернулся ко мне Квирк.

— Не то, — покачал головой я. — Слишком грузный. Я бы догнал его уже через полквартала.

— Ну, смотри, — буркнул Квирк.

Мы снова замолчали. Двое следующих пациентов оказались женщинами. В две минуты пятого по ступенькам поднялся мужчина с зонтиком.

— Подходит, — бросил я.

— Когда выйдет, я его возьму, — сказал Квирк.

В 16.53 мужчина вышел на улицу, раскрыл зонтик и зашагал по Линнейн в сторону Массачусетс-авеню. Квирк двинулся следом.