Рэймонд Чандлер - Убийство во время дождя

Дравек неуклюже поднялся, потянул к себе шляпу и посмотрел под ноги.

– Хорошо. Как вы сами решили, возьмите Стайнера на себя. В любом случае, он ей не пара.

– Это может вам повредить.

– Ничего. Повредит, так повредит, – ответил Дравек.

Он застегнул плащ на все пуговицы, натянул на свою большую лохматую голову шляпу и вразвалку вышел. Дверь он закрыл за собой осторожно, словно покидал больничную палату.

Дравек показался мне каким-то нелепым. И все-таки он мне понравился.

Я спрятал его деньги в надежное место, налил себе виски с содовой и сел в еще теплое после Дравека кресло.

Я смаковал виски и размышлял об источниках дохода Стайнера. Он имел коллекцию редкостных и не очень редкостных книг непристойного содержания и давал их читать надежным людям за десять долларов в день. Интересно, знает ли об этом Дравек?

Весь следующий день дождь не прекращался ни на минуту. Вечером я остановил свой голубой «крайслер» на противоположной стороне бульвара невдалеке от узкого фасада книжного магазина, где светились зеленые неоновые буквы вывески: «X. X. Стайнер».

Водостоки были переполнены, на тротуарах почти по колено стояла вода, и крепкие полисмены в блестящих, как стволы винтовок, плащах переносили девушек в шелковых чулочках и элегантных сапожках через опасные места.

Полисмены прижимали девушек к себе и отпускали шутки.

Дождь барабанил по капоту «крайслера», по туго натянутому брезентовому верху, затекали в щели, и у меня под ногами образовалась лужа.

Я взял с собой большую бутылку виски и то и дело для бодрости прикладывался к ней.

Стайнер торговал даже в такую погоду, дождь был ему только на руку.

Перед книжным магазином одна за другой останавливались роскошные машины, из них выходили модно одетые люди, а потом возвращались с покупками в руках.

Конечно, они имели возможность покупать редкостные книги и роскошные издания.

В половине шестого из магазина вышел прыщавый юноша в кожаной куртке и быстро скрылся в боковой улице. Через некоторое время он возвратился в кремово-серой закрытой двухместной машине, вышел и направился в магазин. А вскоре появился уже вместе со Стайнером. Пока они шли по тротуару, юноша в куртке держал над Стайнером зонтик. Когда Стайнер сел в машину, юноша отдал ему зонтик, а сам снова вернулся в магазин. Стайнер был в темно-зеленом кожаном пальто, без шляпы, с сигаретой в мундштуке из янтаря. Я не мог разглядеть его стеклянный глаз, но знал, что он есть.

Стайнер поехал по Бульвару в западном направлении.

Я отправился за ним. За деловым районом, около Пеппер-каньон, он свернул на север. Мне трудно было держать его в поле зрения, отставая от него на квартал. Стайнер, наверное, торопился домой, что было вполне естественно в такую погоду.

Миновав Пеппер-драйв, он двинулся вверх по извилистой ленте мокрого асфальта, которая называлась Ла-Верн-террас, и поднялся почти на вершину холма. Это была узкая дорога с высокой оградой по одну сторону и коттеджами, расположенными в нижней части крутого склона, – по другую. Крыши домов едва поднимались над уровнем дороги, а фасады были скрыты за кустами.

Перед домом Стайнера росла густая самшитовая изгородь, скрывавшая окна.

Путь в глубину двора напоминал лабиринт, и с дороги двери дома были совсем не видны. Стайнер поставил свою кремово-серую машину в небольшой гараж, закрыл его, прошел с раскрытым зонтиком сквозь этот лабиринт, и в доме вспыхнул свет.

Пока он все это проделал, я поднялся на вершину холма. Тут я развернулся, спустился вниз и остановился перед соседним домом, который казался запертым или нежилым. Дом стоял выше коттеджа Стайнера. Я еще раз приложился к бутылке с виски, а потом решил просто посидеть.

В четверть седьмого на холме зажглись уличные фонари. Уже совсем стемнело. Перед домом Стайнера остановилась машина. Из нее вышла высокая стройная девушка в плаще. Сквозь ограду довольно неплохо просматривалось, и я увидел, что девушка черноволосая и как будто хорошенькая. Шум дождя и закрытые двери не позволяли услышать голоса. Я вышел из «крайслера», спустился ниже и осветил машину девушки карманным фонариком. Это был темно-бордовый или коричневый «паккард» с откидным верхом. Номерной знак принадлежал Кармен Дравек, Люцерн-авеню, 3596. Я возвратился к своей машине.

Прошел час. Он тянулся очень медленно. Машины тут больше не появлялись.

Район казался совсем тихим.

Вдруг из дома Стайнера блеснул резкий белый луч, похожий на летнюю молнию. В темноте прозвучал тонкий пронзительный крик и отозвался едва слышным эхом среди мокрых деревьев. Прежде чем утихло эхо, я выскочил из «крайслера» и бросился к дому.

В крике не ощущалось страха. В нем слышалось, скорее, потрясение, пьяный дурман, нотки безумия.

Пока я пролез сквозь прогалину в живой изгороди, миновал поворот, за которым скрывался парадный вход, и собрался постучать в дверь, в доме Стайнера наступила полнейшая тишина.

В это мгновение, словно меня там кто-то ждал, внутри прогремели три выстрела подряд. Потом раздался протяжный, резкий стон, что-то глухо упало, и послышались удаляющиеся быстрые шаги.

Я принялся бить плечом в дверь, но разбежаться для удара было негде, и я только зря потерял время. Дверь каждый раз отбрасывала меня назад, словно копыто армейского мула.

Эта дверь выходила в узкий, похожий на мостик проход, что вел к огороженной дороге. Дом был без веранды, а до окна быстро не доберешься. К задней двери можно было попасть по длинной деревянной лестнице, которая тянулась от дверей черного хода вниз, в передние. Теперь я слышал на той лестнице топот ног.

Это придало мне решимости, и я снова изо всей силы нажал на дверь.

Замок сломался, и я, перелетев через две ступеньки, ввалился в большую темную комнату. Тогда мне не удалось разглядеть ее как следует. Я бросился дальше, в глубину дома.

Я не сомневался: там произошло убийство.

Когда я добежал до черного входа, внизу в переулке тронулась с места машина. Она поехала быстро, не включая света. Делать было нечего. Я возвратился в гостиную.

Эта комната с низким светлым потолком занимала переднюю часть дома.

Стены окрашены в коричневый цвет и увешаны гобеленами, низкие полки заполнены книгами. На мягкий розовый ковер падал свет от торшера с двумя бледно-зелеными абажурами. Посреди ковра стоял большой письменный стол, около него – черное кресло с желтой атласной подушкой. Стол был завален книгами.

У стены стояло на возвышении кресло тикового дерева с высокой спинкой.

В нем сидела черноволосая девушка, закутанная в красную шаль с каймой.

Она сидела очень ровно, положив руки на подлокотник кресла и сжав колени. Ее безумные, невидящие глаза были широко открыты.