Сью Графтон - «К» – значит кара

– Но он ведь не мог вас потом этим шантажировать. Срок давности истек давным-давно, да и доказательств у него никаких. В конце концов, проблема сводилась к тому, кому бы скорее поверили: ему или вам. Допустим, Джаффе заявил бы, будто вы что-то совершили. Вы всегда могли бы ответить, что не делали ничего подобного. Он уже имеет судимость. Не понимаю, как и чем он мог на вас давить по прошествии стольких лет.

– Не было никакого давления. Все было совсем не так. Он мне не угрожал. Я просто заплатил свой долг.

– Но вы не обязаны были выполнять его просьбу.

– Не обязан, но я хотел ее выполнить и был счастлив сделать это для него.

– Зачем же было идти на подобный риск?

– Вы когда-нибудь слышали о таком понятии, как честь? У меня было перед ним моральное обязательство. И это было самое малое, что я мог бы для него сделать. Кроме того, я никому бы не принес никакого вреда. Брайан – испорченный парень. Согласен. И мне он не нравится. Но Венделл обещал мне, что увезет его из штата. Он сказал, что берет на себя за это полную ответственность, и я решил: слава Богу, если мы от них избавимся, скатертью дорожка.

– Мне кажется, насчет последнего он передумал. Правда, мои сведения противоречивы, – тут же уточнила я. – Он говорил и Майклу, и Брайану, что собирается явиться в полицию с повинной. И даже, судя по всему, пытался уговорить Брайана сделать то же самое. Но его приятельница считает, что на самом деле Джаффе не собирался делать ничего подобного.

Тиллер несколько раз качнулся на кресле, задумчиво глядя куда-то в пространство. Потом недоуменно покачал головой.

– Не понимаю, как бы он выкрутился, если бы отказался от своего плана. А где он сейчас?

– Вы слышали насчет яхты?

– Слышал. Но вопрос в том, что он собирается с ней делать? Далеко ли он сумеет на ней уйти?

– Поживем, увидим, ничего другого не остается, – ответила я. – Ну что ж, мне пора. Обычно в это время я уже вовсю сплю, а тут мне еще тридцать миль ехать. Нельзя отсюда выйти каким-нибудь другим путем? Мне бы не хотелось снова встречаться с Даной Джаффе. Мне и так уже эта семейка порядком надоела.

– Можно пройти через соседний отдел. Пойдемте, я вас провожу, – сказал он, поднимаясь. Обойдя письменный стол, он вышел в коридор и повернул налево.

Я шла за ним следом. И ждала, что Тиллер пригрозит мне, чтобы я молчала, или постарается заручиться моим обещанием сохранить наш разговор в тайне. Однако он не сделал ни того, ни другого.

Когда я въехала в Санта-Терезу, часы уже показывали почти час ночи. На улице было пустынно: ни прохожих, ни машин. Уличные фонари отбрасывали на тротуары пересекающиеся круги света, казавшиеся почему-то бледно-серыми. Магазины, кафе и прочие заведения были уже закрыты, но свет в них горел. Изредка то в одном, то в другом затемненном боковом проезде я замечала бездомных, ищущих приют на ночь, но по большей части улицы были совершенно безлюдны. Жара наконец-то стала спадать, а поднявшийся с океана легкий бриз в какой-то мере разогнал духоту.

Все тело у меня зудело, на душе было неспокойно. В общем-то я ничего не добилась. Брайан снова в тюрьме, Венделл по-прежнему неизвестно где. Что же и как мне теперь расследовать? Розысками "Капитана Стэнли Лорда" занимались сейчас портовая и береговая охраны. Даже если бы я наняла самолет и совершила бы облет прибрежной части океана (хотя Гордон Титус никогда бы не согласился санкционировать подобные расходы), все равно не сумела бы отличить сверху одну яхту от другой. Однако не может же быть, чтобы я вообще была бессильна что-либо сейчас сделать!

Сама не сознавая почему, я сделала крюк и неторопливо проехала мимо стоянок при всех тех мотелях, что располагались между бухтой и моим домом. Спортивная машина Карла Эккерта стояла возле "Бич-сайд-Инн", одноэтажного мотеля, напоминающего букву "Т", фасад которого приходился на верхнюю перекладину буквы. Пространство вдоль мотеля было размечено под стоянки для машин, каждая была помечена соответствующим номером на асфальте, чтобы никто не залезал на чужие места. С той стороны мотеля, мимо которой я проехала, ни в одной из комнат света не было.

Я свернула в одну из боковых аллей и по ней вернулась на бульвар Кабана. Там, недалеко от мотеля, в котором остановился Эккерт, и припарковалась. Сунув в карман джинсов свой микрофонарик, я пешком направилась назад к гостинице, радуясь, что на мне оказалась очень удачная обувь – бесшумные теннисные туфли на резине. Территория стоянок в целях безопасности пользующихся ими постояльцев хорошо освещалась, причем фонари были установлены таким образом, чтобы свет падал в сторону от окон мотеля. Моя собственная тень, словно долговязый попутчик, coпровождала меня, пока я шла вдоль стоянок. На ночь Карл поднял в машине откидной верх. Первым делом я тщательно осмотрела все вокруг, уделив особое внимание неосвещенным окнам мотеля и погруженным в темноту уголкам стоянки. Однако в пределах прямой видимости не было никаких признаков чьего-либо присутствия. Через занавески на окнах не пробивалось даже слабое мерцающее свечение телевизора. Я сделала глубокий вдох и принялась дергать завязки тента, начав со стороны места водителя. Потом запустила руку внутрь и стала шарить в кармане двери. Порядок в машине был безукоризненный. Это свидетельствовало о том, что, скорее всего, у Эккерта была заведена и какая-нибудь система сохранения всех счетов и квитанций, которые он получал. Я нащупала блокнот – определив его по металлической пружине, – дорожную карту и что-то вроде брошюры или записной книжки. Выудив все это наружу, подобно рыбаку, вытаскивающему сеть с уловом, огляделась: вокруг было так же тихо и безмятежно, как и раньше. Я включила фонарик и принялась перелистывать блокнот. Оказалось, что Эккерт записывал в нем пробег машины и расход горючего.

Обнаруженная мною записная книжка оказалась рабочим дневником, в котором Эккерт фиксировал маршруты своих деловых поездок, показания спидометра, даты и места встреч и темы совещаний, имена и должности их участников. Здесь же в отдельные таблички были сведены его личные и деловые расходы. Я улыбнулась про себя: какая скрупулезность! И кто бы мог ожидать ее от человека, отсидевшего в тюрьме за мошенничество! Впрочем, возможно, тюрьма чему-то научила его. Во всяком случае, судя по этим записям, Карл Эккерт вел себя как образцовый гражданин. По крайней мере, насколько я могла судить, налоговую службу он обмануть не пытался. В кармашке на задней обложке записной книжки были вложены выписанный на его имя счет из гостиницы "Бест-Вестерн", два счета за бензин, пять расчетных квитанций по кредитной карточке и – нет, это же надо! – квитанция об уплате штрафа за превышение скорости. Полицейский, который выписывал ее накануне где-то на окраине Колгейта, не забыл проставить и время. Из этой цифры следовало, что, если Эккерт продолжал потом превышать скорость до самого Пердидо, он вполне мог успеть добраться сюда с таким запасом времени, чтобы иметь возможность пострелять в нас с Венделлом.