Александр Костенко - Колье Барбары

— Ладно, пошли в дом, — тронула я Рудовича за рукав. — Всё равно в такой темноте никаких следов не найдёшь. — Я безнадёжно махнула рукой, — а за ночь дождь всё смоет. Даже если они и наследили.

— Стреляли из автомата с глушителем, — задумчиво проговорила я, проведя рукой по пулевым отверстиям в потемневших от времени брёвнах. — Интересно, как они нас вычислили? И ведь что характерно: убивать нас явно не собирались. Пальнули, я так понимаю, для острастки.

— Согласен, — пробормотал Рудович, круговыми движениями рук вытирая мокрую голову кухонным полотенцем с легкомысленными васильками. — Хотели бы завалить, дождались бы, когда мы выйдем из дома, и полоснули бы очередью от души. А так… Пуганули просто.

— Галина Николаевна, да не волнуйтесь вы так. Присядьте. — я заботливо взяла под руку бледную учительницу, которая выскочила на шум в одной ночной рубашке, зябко кутаясь в тёмную шаль. — И знаете, что? Сделайте-ка нам чайку. Да покрепче. Хорошо? — развернув напуганную женщину на сто восемьдесят градусов, подтолкнула к двери в дом. И обернулась к Григорию, — ну, что стоишь, как памятник Дзержинскому? Вызывай своих…

Пока хозяйка дома хлопотала у настоящего угольного и начищенного до блеска самовара, мы с Рудовичем быстро привели себя в порядок и в ожидании следственной бригады вышли покурить на свежий воздух. Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, небо стремительно светлело и прямо на глазах окрашивалось в розовый цвет — занималась заря.

— Ну, и что мы имеем? — задумчиво пробормотала я, не в силах оторваться от созерцания красот природы. — А имеем мы, товарищ капитан, пока дырку от бублика, и это не считая похищения Тамарки, гибели её охраны и смерти таинственного Базиля. Плюс двое погибших сотрудников вашего КГБ. Покушение на нас грешных я в расчёт уже не беру. Вот и как ты, Гриша, думаешь, может такая каша завариться вокруг какого-то то ли существующего, то ли вообще мифического колье? Что-то мне не очень верится…

— А я, если помнишь, — охотно подхватил мою мысль Рудович, — тебе сразу сказал, что вся эта сказочка про сокровища Радзивиллов была сочинена только для отвода глаз. Ну сама посуди. Ведь о том, что ты сорвёшься с места и прилетишь в Белоруссию, никто не знал?

— Никто. За исключением Томки. И если я правильно понимаю ход твоих мыслей, то сразу отвечу, что именно это всё меняет. Пойми, наконец, она просто позвонила мне и попросила помощи. Потому что ей на самом деле некому было больше звонить! А если её к тому времени плотно пасли, то и телефон, с которого она мне звонила, и номер в санатории, где она остановилась, скорее всего, были уже на прослушке. Так что, друг мой ситный, я не вижу ничего удивительного в том, что за мной тоже по прибытии было сразу же организовано наблюдение. А сейчас, когда Томка, — мой голос предательски дрогнул, — у них… тем более очевидно, что моё инкогнито, увы, давно таковым не является.

— Это как раз не проблема. Те, кто совершил все эти преступления, рано или поздно начнут делать ошибки, и один из этих проколов неминуемо станет для них роковым. Так всегда бывает.

— Да. Этим, как правило, заканчиваются преступная деятельность очень многих. Но в данном конкретном случае что-то мне подсказывает, что мы впервые столкнулись с чем-то совершенно иным. Тайным, что ли. Даже не знаю как сформулировать свою мысль. Понимаешь, нас с тобой хорошо натаскали раскрывать большие заговоры, громкие политические убийства и преступления, совершенные против огромной и мощной машины, именуемой государством. А вот, например, раскрытие убийства дяди Лёши, слесаря с соседнего механического завода, неизбежно и вполне закономерно заведёт нас в тупик. Потому как в среде, где вращался этот самый дядя Лёша, действуют совершенно другие законы, другие настроения и проблемы. По большому счету это враждебная нам среда со своими, часто не совсем понятными нам заморочками. Так и здесь. КГБ при всей своей несомненной мощи не может тягаться в проведении такого рода расследования с простым участковым, замотанным пустяковыми с нашей точки зрения делами, как например кража двух лифчиков и банного полотенца с верёвки около дома.

— Кстати, о верёвках, — вдруг услышала я за спиной знакомый голос.

Я обернулась. Рядом с чёрной кожаной папкой в руках стоял подполковник, который вместе с Рудовичем встречал меня в гостинице.

— Ой, — по-бабьи всплеснула я руками, — а мы и не слышали, как вы подошли. Прямо как ниндзя какой-то. А меня научите так же? — продолжила я «валять дурочку», несмотря на испепеляющий взгляд Рудовича, который, делая большие круглые глаза, отчаянно жестикулировал за спиной начальника, призывая меня к порядку.

— Отчего же не научить. Научу, а, вернее, покажу. Здесь нет ничего сложного, — подполковник, как и подавляющее большинство мужчин, оказался падким на лесть и отчаянно покраснел. Я так поняла, от удовольствия. — Вот привёз вам результаты экспертизы по верёвкам, обнаруженным на трупах. На мой взгляд, тут есть кое-что интересное и даже неожиданное…

С этими словами он открыл папку и зачитал:

— Представленные на экспертизу фрагменты волосяных верёвок по данным углеродного анализа датируются концом семнадцатого — началом восемнадцатого веков. Примерно между 1680 и 1710 годами. Так что вот так. Но это только начало.

Я выразительно посмотрела на Рудовича, который только пожал плечами и снова выжидательно уставился на подполковника.

Тот, послюнявив палец, неторопливо перелистнул страничку и продолжил:

— По архивным данным, похожие верёвки обнаруживались в нашем районе аж трижды. Первый раз — сразу после войны в 1946 году. Пацаны нашли лаз в подземелье и примерно в сорока метрах от входа наткнулись на четыре человеческих скелета. Хорошо, что, выбравшись наружу, один из подростков проболтался о страшной находке своей семилетней сестре. Та, естественно, тут же наябедничала матери. Ну, а уже она сообщила в милицию. Из подземелья были извлечены останки русских солдат времен Отечественной войны 1812 года. С идентификацией проблем не было, так как на скелетах довольно неплохо сохранились достаточно крупные фрагменты обмундирования. Так вот. У всех четверых в районе шейного отдела позвоночника были обнаружены верёвочные петли, предположительно изготовленные из волосяных верёвок. Повреждений шейных позвонков участковый врач, производивший осмотр останков, не зафиксировал. Как, впрочем, и каких-либо других ранений или травм.

Далее, в 1952 году также подростками в подземелье были найдены останки трёх солдат Вермахта. На трупах опять те же верёвки. Причём, в этом случае всё пространство вокруг погибших солдат было сплошь усыпано стреляными гильзами. Создавалось впечатление, что они открыли беспорядочную стрельбу из автоматического оружия и поливали пулями все вокруг, до тех пор пока у них не закончились патроны. Все это крайне напоминает состояние паники, охватившее перед гибелью охрану вашей подруги.