Александр Костенко - Игра на вес золота

…Но чтобы быть справедливой до конца, сразу обмолвлюсь, что на месте не всё оказалось так плохо. Например, с начальником местной пограничной заставы мы отлично поладили. Этот лихой капитан, молодой и очень стеснительный, был при всех своих очевидных достоинствах ещё и весьма умён. К тому же он обладал, на мой взгляд, вполне умеренным чувством юмора и не менее редкой, но очень подходящей к данному географическому месту фамилией — Омулев (для непонятливых поясню: омуль — самая вкусная рыба в здешних местах). В общем, с капитаном мы подружились, и он сразу пошёл мне навстречу. Ну что же, омуль, действительно, — рыба что надо — стремительная и, к сожалению жутко упрямая. Единственным его недостатком, опять же, по моему, сильно хмельному на тот момент времени, мнению, была почти девичья стеснительность. Но, как ни странно, именно вследствие оной мы и оказались в его постели. Прошу у читателя пардона за столь милые подробности, но что было то было. Как бы там ни было, настроение у меня после знакомства с ним определённо улучшилось. В общем, мы решили совместить ужин с завтраком, который (я имею в виду завтрак, а не ужин), забегая вперёд, скажу, не удался по не зависящим от нас причинам и, по моим наблюдениям, остались весьма довольны друг другом. Он, судя по всему, мной всей целиком, я же, в свою очередь, — его абсолютным неумением увлечь девушку именно сексом, а не рассказами бывалого пограничного волка. На которого, сразу скажу, судя по постели, он тянул явно на троечку, правда, с плюсом. Но обо всём по порядку.

Если у кого-то возникнет шальная мысль о том, что вся эта история была мне по душе, тот, как говаривала моя бабушка, сразу попадёт пальцем в небо. Ибо, поверьте на этот раз, секс-туризм — не цель моего прилёта в этот затерянный мир, по крайней мере, — не основная. Всю дорогу я не уставала мысленно произносить хвалебные оды главному инициатору моей поездки генералу Тарасову, который совершенно неожиданно сорвал меня из Эстонии, где начинался первый этап одной очень секретной и оттого интересной операции, и, окончательно заморочив мне голову просто немыслимым количеством сверхсекретной информации, в приказном порядке загнал на самый край Земли. Правда, как вы уже поняли, в Прибалтике Балтийское море тоже не баловало нас ни тёплой водичкой, ни гостеприимством, но море Лаптевых, скажу я вам, — просто сплошной экстрим.

Как я сюда добиралась — отдельная песня. Если до Хатанги летают, в общем-то, неплохие пассажирские самолёты, то до Тикси — конечного пункта моего путешествия — по неизвестной никому причине пришлось трястись на почтенного возраста транспортнике АН 12. Так что майор ФСБ Ростова в течение нескольких часов делила салон самолёта с картонными коробками, мешками с почтой и тремя здоровенными клетками, в которых весь полёт неистово кудахтали и пытались вырваться на волю несколько десятков кур. Мало того, в транспортной авиации, как я очень скоро поняла, кормить пассажиров не принято, так как, видимо, всё, что находится в грузовом отсеке, считается просто «грузом», в еде не нуждающимся. Так что, сами понимаете, с трапа я сошла злая, уставшая, зверски голодная и при этом жутко лязгала от лютого холода зубами.

Не удивляйтесь: когда я улетала из Москвы, а на сборы мне оставалось после долгой беседы с генералом всего полчаса, погода в столице стояла жаркая, градусов 25 по Цельсию, и одета я была соответственно. Во льняной короткий сарафанчик голубого цвета и босоножки цвета василька. Из самолёта же я вылезла, кутаясь всё в тот же, к счастью, захваченный мной из Москвы тоненький пуловер. Ибо у нас в конторе так много заботливых сотрудников, но, как всегда, никто не потрудился предупредить хрупкую девушку, что на побережье моря Лаптевых в сентябре запросто может идти мокрый снег с дождём, а температура воздуха частенько не превышает отметку в плюс 2 градуса. Правда, опять-таки справедливости ради необходимо уточнить, что генерал посоветовал мне прихватить тёплую одежду. Но я же не знала, что, оказывается, он имел в виду ватные штаны и овчинный тулуп, который следовало надеть поверх стёганой телогрейки! Вот при таких неблагоприятных для моего хрупкого девичьего организма обстоятельствах и подвернулся мне под руку означенный выше начальник заставы. Конечно, оказался он на аэродроме не случайно, а специально встречал меня по звонку из Москвы.

— Капитан Омулев, начальник здешней пограничной заставы, — коротко представился он, и что было особенно приятно, без промедления заботливо укутал меня в огромного размера белоснежный овчинный полушубок, и только после этого доброжелательно поинтересовался, как я долетела. Услышав мой не слишком любезный ответ, усмехнулся и для начала сразу, там же, на аэродроме, пригласил меня, как он выразился, в ресторан, правда, со странной покосившейся от времени вывеской «Пельменная». Увидев название этого заведения, я даже не насторожилась, потому как от голода и холода уже начинала терять сознание. Накормили меня там, правда, по-царски. И вот пока капитан умасливал меня роскошным обедом, я успела в общих чертах узнать, что здесь всё-таки произошло.

Со слов начальника заставы, который на протяжении всего рассказа с живым и неподдельным интересом наблюдал, как я уписываю за обе щёки настоящие сибирские пельмени с густой и жирной сметаной, выяснилось, что не далее как позавчера, примерно в 14.00, пограничный наряд в составе старшего сержанта Посевкина и ефрейтора Лопехо обнаружил на побережье выброшенный на берег надувной спасательный плот. На нём, помимо различных предметов первой необходимости, а именно — ракетницы с комплектом сигнальных ракет и аптечки, лежал интереснейший во всех отношениях труп. Тело было полностью облачено в добротный серого цвета прорезиненный комбинезон, под которым обнаружилась… полная форма Кригсмарине с многочисленными боевыми регалиями. Для тех, кто не в теме, охотно поясню: Кригсмарине (Kriegsmarine) — военно-морские силы Третьего рейха, то есть времён Второй мировой войны. На вид покойнику было лет сорок, и сохранился он превосходно. Вся одежда на нём была тоже в полном порядке. Он смирно лежал в своём спасательном плоту, который, видимо, автоматически надулся при всплытии на поверхность и теперь мирно покачивался на прибрежных волнах. Пограничники в своём мнении были единодушны, что если бы не его форма и прочий сопутствующий антураж, то покойнику навскидку дали бы с момента смерти три дня от силы. Причина смерти пока была не выяснена — над загадочным трупом ещё колдовали эксперты, но капитан Омулев сразу уверил меня в том, что ничего сверхъестественного в этом случае лично он не усматривает. По его словам, в здешних местах, где температура воздуха даже летом, которое длится от силы месяц-полтора, как правило, не поднимается выше 12 градусов по Цельсию, а зимой — страшно сказать — опускается до минус 55 по той же шкале, покойники прекрасно сохраняются. Единственное обстоятельство, которое насторожило начальника заставы, так это тот факт, что спасательный плот, на котором находился покойник, как уже было сказано, был надувной и на момент обнаружения упругих очертаний своих не потерял. Каким образом за пятьдесят с лишним лет конструкция плота удержала внутри именно то количество воздуха, сколько и было положено для данной конструкции, пока сказать никто не мог. Даже учитывая хвалёное немецкое качество, что-то тут было явно не так. Но с этим чисто техническим вопросом капитан весьма самонадеянно пообещал разобраться в самое короткое время.