Дмитрий Миропольский - Тайна двух реликвий [litres]

Мэй снова и снова повторял:

– Всё это лишь автоматизация процессов, которая происходит давным-давно. Разве что в наши дни процесс многократно ускорился по сравнению с прошлым. И всё же называть существующие компьютерные программы искусственным интеллектом в принципе неправильно. Потому что интеллект – это способность изобрести колесо, которого не существует. Или создать теорию электричества, как Франклин. Или разработать периодическую систему элементов, как Менделеев. А всё остальное – победы в шахматах или распознавание лиц – это популизм и спекуляции. У компьютера есть бездонная память, но нет понимания; есть невероятные вычислительные способности, но нет интуиции. Компьютерная программа может усовершенствовать колесо, но изобрести его она неспособна…

Наконец, уязвлённый Борис прямо обрушился на Мэя с обвинениями:

– Вы отказываете человечеству в одном из величайших достижений за всю его историю. Вы утверждаете, что искусственного интеллекта не существует. На каком основании, можно спросить?

– На том основании, что для изобретения чего-то действительно нового необходима теория, – с готовностью ответил Мэй. – Вы ведь, насколько мне известно, переехали в Штаты из России?.. У вас в стране пытались построить социализм, прочитав «Капитал» Маркса. Это умная книга, но в ней есть теория капитализма и нет теории социализма. Эксперимент, проведённый без теории, унёс миллионы человеческих жизней – и с треском провалился, а его последствия страна и весь мир продолжают расхлёбывать до сих пор… Я ни в коем случае не хочу обидеть русских: есть аналогичные примеры с другими странами. Я лишь хочу сказать, что нет оснований говорить об искусственном интеллекте до тех пор, пока нет теории о том, как мыслит человек. Потому что нет и альтернативы. Для того, чтобы создать мыслящий компьютер, надо идти по пути природы, создавшей человеческий разум на основе личности, которой движет интерес. Любой другой путь приводит к имитации интеллекта, поскольку эта имитация не обладает ни пониманием своих действий, ни интересом к тому, что делает. Даже у самой совершенной компьютерной программы нет нужды выживать. Ей неведома конкуренция. Она не знает радости достижения успеха. Но без этого нет мотива для развития интеллекта: есть лишь математика и растущая скорость перебора вариантов…

Разговор вышел долгим. Одинцову сложно было с ходу разобраться в тонкостях формулировок. Называть или не называть умные компьютерные программы искусственным интеллектом – какая разница? Но потенциальная угроза, которую упоминали спикеры, заинтересовала его как военного. Ведь если искусственный разум поставит себе цели, которые не совпадут с человеческими, он будет опасен в первую очередь для того, кто ему слишком доверял.

Армейское нутро Одинцова затронула мысль Дилана Мэя насчёт выживания. Мол, технологически передовые страны, которые сделали ставку на так называемый искусственный интеллект, рискуют оказаться беспомощными, если неожиданный катаклизм ударит по их технологиям. А это значило, что Россия, где привыкли бороться и выживать, в этой ситуации получит преимущество…

Под конец мероприятия, когда учёных аплодисментами провожали со сцены, старший охранник Бориса сообщил Одинцову, что встречу придётся перенести из Дворца Наций в отель «Краун Плаза», где поселили приезжих участников конференции.

– Это в двух шагах от Дворца, – сказал охранник. – Вы сразу увидите.

Одинцов уже не жалел о времени, потраченном на искусственный интеллект. Он собирался навести порядок в мыслях и обсудить их с умниками – Муниным и Евой. Но раньше надо было сделать то, ради чего троица приехала в Иерусалим, и увидеться с Борисом.

Одинцов не слишком спешил. Пускай Борис немного придёт в себя после взбучки от Мэя… Но и откладывать разговор не стоило. Мунин и Ева по сигналу Одинцова порознь вынырнули из толпы расходившихся зрителей. Компания собралась возле высоченной башни отеля «Краун Плаза», которая белела в сумерках почти вплотную к зданию Дворца. На инструктаж Одинцову хватило одной сигареты. Когда он докурил, троица вошла в отель и поднялась на лифте к панорамному бару: там Борис отводил душу после неудачного выступления. Он выбрал бар, а не ресторан, поскольку счёт можно было записать на номер, который оплачивали организаторы конференции, а за ресторан пришлось бы платить самому.

Первая порция виски, выпитая залпом, немного приглушила раздражение. Конечно, для любого компьютерщика Дилан Мэй – полубог: он и ещё несколько таких же титанов, по сути, придумали тот компьютерный мир, в котором сегодня живут люди. Сам старик частенько повторял: «Изобрести будущее проще, чем его предсказать». Этим он и занимался многие десятилетия: изобретал будущее. За революционные мысли и парадоксальные решения его не раз объявляли сумасшедшим. «Сумасшествие – это отсутствие в сознании хороших моделей для объяснения того, что происходит», – соглашался Мэй и спокойно строил хорошие модели. Борису были известны особенности взглядов старика, но тут вдруг оказалось, что Мэй вообще не признаёт искусственный интеллект в его нынешнем понимании, а Борису волей-неволей пришлось отдуваться перед гением за всех своих коллег-единомышленников.

Вторая порция виски помогла смириться с поражением в дискуссии: насчёт своей правоты Борис по-прежнему не испытывал сомнений. Надо было учесть, что авторитет Мэя давит на подсознание; забыть, что старик – великий, и громить его, как любого другого собеседника, только и всего. Успокоив себя этой мыслью, повеселевший Борис принялся за третью порцию – и тут вдруг увидел Еву.

– Привет, милый, – сказала она, присаживаясь за его столик. – Ты не возражаешь?

Возражать Борису и в голову не пришло, тем более, краем глаза он видел, какими взглядами все мужчины в баре проводили Еву. Она очень эффектно прошла к столику вдоль панорамного окна, которое занимало всю стену от пола до потолка; сквозь толстое стекло с высоты отеля открывался вид на Иерусалим, залитый вечерними огнями. Почему оба охранника не поднялись из-за своего столика и не преградили путь прекрасной незнакомке, Борис тоже подумать не успел.

Ева заказала бармену коктейль и спросила Бориса:

– Тебе нравится, что я бегаю за тобой, как девочка? Старенькое решил вспомнить?

Виски делал своё дело. Борис вальяжно откинулся в кресле, покручивая в пальцах стакан, и зажмурился, как сытый кот.

– Почему бы не вспомнить? Тебе, между прочим, тогда тоже нравилось. Ты бегала за мной, я за тобой… Прекрасное было время! Или не всё ещё потеряно? Может, вспомним вместе?