Иван Погонин - Хищники [сборник]

— Пять лет уже. — Помощник пристава понизил голос и перегнувшись через стол приблизил своё лицо к Кунцевичу. — От него весь город стонет, всё полицейское управление. Кроме тех, конечно, кто сумел с господином Шарафовым общий язык найти.

— И кто же это?

— Люди разные. Особенно благоволит он содержательницам притонов разврата [26]. Вы, знаете, конечно, что по существующим правилам эти заведения не могут помещаться в близком расстоянии от храмов и разных богоугодных и воспитательных учреждений. Старые притоны в Кронштадте все были устроены с соблюдением этих правил, но с течением времени появилось несколько новых богаделен и учебных заведений, в виду чего большинство прежних притонов по своему местонахождению правилам уже не удовлетворяли. Кроме того, в домах терпимости нельзя торговать крепкими спиртными напитками, только портером и пивом, да и то до двух часов ночи, а под большие праздники и в дни таких праздников торговля там и вовсе запрещена. При прежнем полицмейстере правила более-менее соблюдались, но с поступлением в должность Шарафова, положение стало быстро меняться. Дом терпимости может быть открыт только с разрешения полицмейстера и с уведомлением военного губернатора, участковые приставы периодически обязаны притоны проверять. Шарафов же, разрешая новый притон, губернатору о нём ничего не докладывает, приставам приказал домами терпимости вовсе не заниматься, сам всё контролирует, сам карает и милует. Сейчас там не только пиво подают, но и вино, по три рубля за бутылку, и даже коньяк с водкой. Недавно в притоне «Мурашевка» случилась драка и одному из гостей, офицеру, проломили голову. Пристав Фрейганг, прибыв по вызову нашёл кучу нарушений. В притоне, как показали свидетели, посетители несколько раз резали друг друга, одну проститутку выбросили из окна, а уж вино с водкой ручьями текли. Обо всем этом Фрейганг доложил полицмейстеру, на что Шарафов сказал: «проходите мимо». Притон он всё-таки закрыл, но тот открылся буквально через неделю. Говорят, это обошлось содержательнице в тысячу. До Шарафова у нас было восемь притонов, а сейчас их два десятка! Полицмейстер разрешает открывать новые всем, у кого есть деньги. В прошлом году в нашем участке некая госпожа Могилевская открыла заведение под названием «Порт-Артур». Расположился этот самый порт прямо против дома для призрения вдов духовенства военного ведомства и в двадцати саженях от частной школы. Соседи — домовладельцы два раза подавали прошение губернатору не дозволять открытия, но ответа не получили. Владелица школы обращалась даже к отцу Иоанну за содействием, но и это не помогло. А через месяц после открытия, там произошло столкновение между фабричными рабочими и другими лицами, во главе которых был муж хозяйки. Из заведения драка перешла на улицу, досталось и городовому, а одного из участников отправили в больницу с тяжёлыми поранениями. И что вы думаете? Шарафов объявил хозяйке простой выговор, притона не закрыл, а напротив, вскоре дал разрешение торговать до четырёх часов утра.

— И это в сорока верстах от столицы! — покачал головой коллежский секретарь.

— Вот так вот и служим, ваше благородие. За нашим полицмейстером столько грехов, что обо всех не рассказать. Нижние чины от него волком воют — он их штрафами и бесплатными работами замучил, обмундировку не выдаёт, к тому же поувольнял половину. А недавно и вовсе анекдот случился: бурей из склада казённых матч унесло одну мачту. Городовой её на берегу приметил, доложили полицмейстеру. Шарафов, вместо того, чтобы мачту морякам вернуть, приказал свезти её в часть и распилить на дрова. Три трёхполенных сажени напилили! Ну а денежки, на дрова отпущенные, Шафаров в карман положил.

Всю дорогу до Петербурга Кунцевич никак не мог поймать какую-то назойливо крутившуюся в голове мысль, и только тогда, когда поезд, дёрнувшись, остановился на станции Балтийской железной дороги, вспомнил, что покойный околоточный, как и кронштадтский полицмейстер, благоволил публичным домам. На следующий день сыщик выяснил, что в прошлом году в околотке Серикова власти закрыли притон разврата, принадлежавший полоцкой мещанке мадам Могилевская, которая была выслана из столицы с запретом впредь содержать подобные заведения. Дом терпимости был закрыт из-за того, что его хозяйка исповедовала иудаизм, а содержать такие заведения еврейкам было строжайше запрещено. Он хотел посетить заведение мадам Могилевской на следующий день, но тут Игнатьев доложил о том, что нашёл Маламута…

«Контингент посетителей этих домов, теперь значительно ограничен, и все меньше в нём элементов случайных…

Тут имеются то, что немцы называют "Stammgäst" — постоянные посетители, которые являются сюда чуть ли не ежедневно покутить, или даже скромно выпить бутылку пива, отводя душу за оживлённой беседой с хозяйкой дома и её питомицами. Всякие бывают вкусы и всякие причудливые сочетания интеллекта!.. И таких Stammgäste изо дня в день посещающих словно клуб, облюбованный ими дом терпимости, сравнительно немало, и что всего удивительнее в числе этих постоянных гостей достаточно циников, из среды так называемых "интеллигентов".

Случайные посетители, чаще всего являющиеся сюда уже пьяными, когда закрываются все рестораны и увеселительный места, чтобы продолжать пьянствовать и дебоширить. Пьяненьких же возят сюда и некоторые извозчики, которые столковались по этому поводу с содержательницами "домов", и за каждого доставленного бесчувственно пьяного седока получают установленную комиссионную плату.»

Торгующие телом: Очерки современной проституции. Д-р Б. Бентовин. — Москва, Л. Крумбюгель, 1907 г.

Мечислав Николаевич, смотрясь в зеркало, подвязывал галстук. На спинке стула висел вычищенный горничной сюртук.

— Куда это мы так прихорашиваемся? — сожительница неслышно подошла сзади и обвила руками за талию. От неожиданности коллежский секретарь вздрогнул.

— На службу, куда ж ещё!

— На службу? В белом галстухе? — Елизавета улыбалась, но в глазах начинал разгораться гнев.

— Мне сегодня предстоит одно секретное задание, и надо непременно быть при параде.

— Вот как? И что же это за задание?

Кунцевич обернулся, поймал руку сожительницы и поднёс её к губам:

— Милая, ну как же я тебе скажу, коли задание секретное?

— У вас есть от меня секреты?! — Лиза вырвала руку.

— Да не у меня, — коллежский секретарь еле сдерживал досаду. — Это секрет служебный.

— Ну хорошо. Раз у вас появились секреты, не удивляйтесь, коли они вскоре появятся и у меня!

Сожительница резко развернулась и скрылась в спальне, громко хлопнув дверью. Кунцевич беззвучно выругался и позвал горничную: