Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

В результате киношники, которые и так уставали во время съемок и не видели смысла в дополнительной трате душевных сил, не сговариваясь, стали навещать его реже или старались сокращать свои визиты до минимума.

Борис воспринял это так, что его все бросили, и ему стало еще горше.

Тася поддерживала его, как могла. Она приносила ему самые свежие новости и сплетни и держала его в курсе всего, что творится в его отсутствие, вплоть до самых незначительных мелочей.

Именно поэтому Борис с таким нетерпением всякий раз ожидал ее возвращения, когда она отправлялась, так сказать, на разведку.

— Ну что, как?.. — набросился он на жену, едва она вошла в номер в своем линялом платьице.

— Ты ничего не ешь, — с упреком промолвила Тася, скользнув взглядом по огромной чаше с фруктами, стоящей у его изголовья.

— Тася! — простонал Борис, делая мученическое лицо.

— Ну что — снимали, снимали, — проворчала жена, проходя к его кровати и садясь в кресло.

Она отщипнула виноградинку, съела ее, выплюнула косточки в ладонь и потянулась за следующей ягодой. Борис, пылая нетерпением, резким движением подвинул чашу ближе к жене и в итоге чуть не смахнул ее со стола.

— Боря! — с укоризной проговорила Тася.

— А погода? Не помешала? Все успели?

— Нет. В смысле, не помешала. Ой, сегодня такой скандал приключился! К Пете из Москвы приехала его бывшая девушка, Катя. Помнишь, он все говорил, что с ней разошелся.

— Помню, помню эту Катю, — буркнул Борис, хмурясь. — Пробовалась она на какую-то роль, но не прошла. И что?

— Да то, что у нее теперь ребенок, и она с Пети алименты требует. А он ни в какую. Так она подняла крик на всю гостиницу, позорила его, обещала в суд на него подать. Петя весь красный, чуть не бежит от нее, а она за ним, нэпманы смеются…

— Да черт с ним, — перебил ее Борис, — еще один, кто любит кататься, но не любит возить саночки… Как новички на площадке? Этот, как его, Гриша Поваренко, который новый помощник Нольде, и Митя Абрикосов — вместо Щелкунова…

— Да все хорошо. Работают, стараются. Гриша говорит, что у нас прямо рай. Он раньше на культурфильмах трудился… Эдмунд Адамович, конечно, поначалу фыркал, что Гриша все не так делает — не так журнал съемок ведет, не так цифры на дощечке пишет. Но теперь вроде утихомирился. А Степан Сергеевич уехал, ты знаешь?

— Какой Степан Сергеевич?

— Ну с двойной фамилией который, секретарь Гриневской. Высокий такой, молчаливый. Помнишь? — Тася сделала легкую паузу. — Знаешь, мне кажется, что между ней и секретарем что-то было. Молчаливые люди всегда такие скрытные…

— Тася, не придумывай, — заворчал Борис, поудобнее подтягивая одеяло.

— Уверена, ее охранник доложил куда надо, и поэтому секретаря ни с того ни с сего отозвали. Кому он мешал?

— Это все домыслы Пирожкова? Ой, Тася…

— При чем тут домыслы — она два-три дня в неделю снималась, чем же она занималась в оставшееся время?

— Может, книжки читала.

— Ты ее хоть раз с книгой видел? Боря, не говори глупостей.

— Как же она теперь будет без секретаря? — пробормотал Борис, лихорадочно ломая голову над тем, как бы сменить тему. Однако, как назло, ничего не шло ему на ум.

— А к ней на дачу Звонаревы переехали. И мать, и дочка. Будут ее развлекать. Я так поняла, что дочка как раз и будет новой секретаршей. Пелагея Ферапонтовна все перед Гриневской мелким бисером рассыпается. Не иначе, им что-то от нее нужно. Или им, или Андрею.

— Квартира? — задумчиво протянул Борис. — Андрей ведь в Москве с родственниками живет. Жену ему некуда приводить.

— Да, я тоже думаю, что ему квартира нужна. Но я сильно удивлюсь, если он ее получит через Гриневскую.

— Почему?

— Ты знаешь, что она к нему подкатывала? А он сделал вид, что не понял ее намеков. После этого она и стала называть его «бревно с глазками».

Борис нахмурился. Он был не против романов на съемочной площадке, когда речь шла о свободных актерах. То, что он только что услышал от жены, покоробило его и наполнило тревогой. Ведь Гриневской с ее влиянием ничего не стоило сломать Еремину карьеру, если бы она того пожелала. И даже если Андрей являлся неважным актером, это вовсе не значило, что кто-то имеет право портить ему жизнь.

— Я ничего об этом не знал, — вырвалось у Бориса.

— Я давно заметила, что Андрей удивительно ловко скрывает то, что ему хочется скрыть. — Тася усмехнулась. — Признайся, ты его держишь за манекена, а он очень чувствительный и самолюбивый молодой человек. Тебе бы стоило быть с ним помягче. Ты, наверное, не замечал, но когда ты его хвалишь — довольно редко, по правде говоря, — у него появляется такое выражение лица, словно он выиграл первый приз в лотерею.

Борис сконфузился.

Мысленно он считал съемочную группу чем-то вроде оркестра, в котором сам он играл роль дирижера.

В его представлении Андрей Еремин, красивый, но однообразный актер, был не самым сложным инструментом — не барабаном, конечно, но уж точно не первой скрипкой.

— Тася, смотри, я могу решить, что ты влюбилась в его зеленые глаза, — полушутя-полусерьезно заметил Винтер. — Ой, Тася…

— Боря! — возмутилась жена.

Но тут она увидела выражение его лица и, не удержавшись, рассмеялась.

— Никогда не понимала девушек, которые увлекаются красавчиками, — добавила Тася, когда перестала смеяться. — Ведь это не ваза, которую поставил на видное место — и любуйся сколько хочешь. Красота ведь проходит, Боря, и очень, очень быстро. И когда она исчезает, характер меняется — иногда просто ужасно. Помнишь Колю Перовского? Совсем недавно в экранизациях Пушкина играл, открытки с его фотографиями выходили и тотчас раскупались, а в начале этого года взял и повесился. Красота ушла, снимать перестали, жизнь кончилась.

— Его не перестали снимать, — буркнул Борис, дернув щекой.

Он знал Перовского и хорошо помнил его потерянное лицо за несколько дней до самоубийства — и хотя они не были друзьями, да и вообще пересекались не так уж часто, режиссера теперь подспудно мучило, что он мог помочь человеку, мог как-то приободрить его, но не сделал этого. Не вошел в положение молодого актера, не обратил внимания, не разглядел… А теперь Перовского уже нет.

— Ну не перестали, но на главные роли уже не брали, — заметила Тася. — Так, эпизоды.

— А Матвей Семенович все с сопровождающими ходит? — быстро спросил Борис, не слишком искусно меняя тему.

— О да! — засмеялась Тася. — Одного его никуда не отпускают. Знаешь, я вот что думаю: он же сегодня должен большие деньги получить в Госбанке. Уж не боятся ли в угрозыске, что его могут ограбить? С самого утра машина угрозыска под его окнами торчит, и милиционеры то и дело прохаживаются возле гостиницы. Мне кажется, это неспроста.