Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

Сергей поглядел ей вслед, усмехнулся и повернулся к костюмерше.

— Ну, Валя, держитесь… Она вас съест.

— Подавится, — пожала плечами девушка. — К тому же я на местной студии работаю, а не в Москве. И я член профсоюза, меня нельзя просто так уволить.

Поболтав еще о том о сем, киношники разошлись кто куда, а Опалин отправился в гостиницу, где столкнулся с Харитоновым, который нес пачку бумаги и несколько коробочек ленты для пишущей машинки.

— А, рабкор! — воскликнул помреж, завидев Ивана. — Что, тебе уже статью про убийство заказали? Нет? Какие-то у вас в провинции редактора тугодумы. Или они что, наркома боятся?

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Опалин, но тут же решил свернуть на интересующую его тему. — Слушай, а Кеша где? Никак его найти не могу.

— В гараже "Крымкурсо", наверное, — ответил Вася. — В "Изотте" одна деталь сломалась, надо ее заменить, а она, зараза, редкая. Вчера Татьяна Андреевна ему сцену устроила из-за машины и велела ее починить… А у "Крымкурсо" механики хорошие… Лёка!

Его подруга только что вошла в гостиницу, бережно ведя Еремина, как будто он был тяжелобольным, хотя все указывало на то, что он всего лишь перебрал.

— Осторожнее, Андрей, тут ступенька… — Но он все равно споткнулся и неловко повис на девушке, обняв ее за плечи.

Вася, наблюдая за этой сценой, нахмурился.

— Лёка, — начал он, подходя ближе, — ты…

Однако Харитонов не успел закончить фразу, потому что в холл, печатая шаг, вошел Николай Михайлович Парамонов в сопровождении десятка человек в форме.

— А! — обрадовался Андрей. — Угры… угрозыск… А-рес-то-вать!

— Спокойно, гражданин, спокойно, — ответил Парамонов, метнув быстрый взгляд на его бледное лицо и слипшиеся пряди волос на лбу. — Пока мы устроим тут небольшой обыск… Граждане киношники, возвращайтесь в свои номера. Товарищ администратор, нам понадобятся понятые…

— Лёка, — сказал актер, поворачиваясь к своей спутнице, — вы д-дивная девушка. Выходите за меня замуж!

Лёка побледнела и впилась взглядом в его лицо.

— Так, ну это уже черт знает что такое, — проворчал помреж. — Лёка, он лыка не вяжет, ты его не удержишь… Ваня! Помоги мне доставить нашу звезду в номер, а то он, не ровен час, упадет… Лёка! Да оставь ты его, подержи лучше бумагу и эту чертову ленту…

Опалин и Вася с грехом пополам довели Еремина до лифта и поднялись на верхний этаж.

Лёка одной рукой прижимала к себе то, что ей вручил Харитонов, а другой пыталась поддержать Андрея, но это плохо у нее получалось.

— Со мной все хорошо, — пробормотал актер в коридоре, высвобождаясь. — Спасибо, товарищи. — Он провел по лицу трясущейся рукой. — Я… я, кажется, немного перебрал…

— А они правда будут обыскивать? — вдруг спросила девушка с тревогой, ни к кому конкретно не обращаясь. — И что, все-все просматривать?

Она разом вспомнила все ужасное, что лежало в ее чемоданах и могло попасться на глаза чужим равнодушным людям: заплатанный лифчик, дырявые носки, дневник, который она вела во время съемок, занося в него не самые лестные характеристики большинства окружающих, и — боже мой — три открытки с фотографиями Еремина, которые она тайком купила тут, в Ялте, хотя сама работала с ним и видела его каждый день.

— Ну… — пробормотал Опалин, пытаясь понять, что крылось за ее смущением, — обыск есть обыск…

Войдя в свой номер, Андрей рухнул на постель, и Лёка принялась бегать вокруг него, предлагая свою помощь.

Казалось, она начисто забыла о Васе, который стоял в нескольких шагах и смотрел на происходящее со все возрастающим изумлением. И так как Опалину было неловко видеть выражение его лица, он быстро удалился, не прощаясь.

Спустившись вниз, он разыскал Парамонова и рассказал ему, что новый реквизитор Абрикосов зачем-то выспрашивал про оружие, из которого убили Гриневскую, и явно нервничал, а молодая актриса тоже заволновалась, услышав об обыске, но, возможно, это ничего не значит.

— Вот будет смешно, если и второй реквизитор бандитом окажется, — хмыкнул Парамонов. — Ты куда?

— Так, — уклончиво ответил Опалин. — Приятеля надо навестить.

— По делу?

— Нет, это просто приятель. Я ему обещал прийти еще пару дней назад, но замотался… Ты мне расскажешь, если что-то удастся найти?

— Конечно, — ответил Парамонов, вздернув плечи. — Ни слова тебе не скажу, ни полслова. Ваня, ну что ты дурацкие вопросы-то задаешь, в самом деле? Я думал, мы с тобой заодно.

Он говорил очень убедительно, и Опалин заколебался.

Дело в том, что хоть он и был с начальником угрозыска заодно, кое-что Иван предпочел пока хранить при себе, и не из недоверия, а потому, что чувствовал себя на очень шаткой почве.

Кроме того, он не забыл, как еще недавно по дороге в Ялту Парамонов пытался поставить его на место. А Опалин, несмотря на свой прямой характер, был крайне злопамятен и некоторые вещи прощал с трудом.

— Хочешь пари? — неожиданно предложил начальник угрозыска.

— Не люблю пари, — коротко ответил Иван.

— Я тоже не люблю, а какая разница? Мне кажется, что во время обыска я что-то найду. Тебе кажется, что нет. Не хочешь поспорить? Хоть на коробку спичек.

— На коробку спичек можно, — сдался Опалин. — Ладно, я к тебе вечером зайду. Тогда и узнаем, кто выиграл.

— Даже не сомневайся, — усмехнулся Парамонов и, воинственно поправив фуражку, зашагал к лифту.

Койка была пуста, постельное белье — тщательно заправлено, словно здесь вскоре ждали нового постояльца. Чувствуя, как кровь стынет у него в жилах, Опалин бросился искать сестру милосердия.

— Скажите… а Селиванов… Василий Никифорович…

— В саду он, в саду, — успокоила его немолодая женщина в белом халате. — Воздухом дышит.

— Фу ты, черт! А я уж вообразил…

Поблагодарив собеседницу, он выбежал в сад, где поодиночке и группами сидели или прогуливались пациенты санатория в одинаковой больничной одежде.

Исключение составлял один важный военный, который упорно не желал переодеваться и всегда ходил в мундире и с орденом Красного Знамени, опираясь на трость. Когда Опалин, ища своего знакомого, третий или четвертый раз пробежал мимо военного, тот не выдержал.

— Товарищ, ну что вы мечетесь, как безголовая курица… Ваш друг вон там, — он указал направление тростью, — любуется морем.

— Спасибо, товарищ, — буркнул Иван, однако все-таки не удержался. — Но я не курица и не безголовый, и попрошу меня так не называть.

— Не обижайтесь, командир, — добродушно сказал военный, — но вы сами виноваты. Навещали бы друзей почаще, знали бы, где кто любит находиться. А то, знаете ли, Вася на вас обиделся.