Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Я понял, о ком ты говоришь, — пробормотал Опалин.

Он был рад, что Селиванов неправильно истолковал выражение его лица.

Иван знал, что ему мало что удается скрыть, и ему уже не раз пеняли, что у него физиономия как открытая книга, а некоторые товарищи и вовсе считали, что по этой причине он не подходит для оперативной работы. Но сейчас его больше всего мучило, что он угодил в ловушку.

Обнаружив у себя в кармане "Алмазную гору", он весь извелся.

Сначала он решил идти к Парамонову и отдать ему находку, но тотчас же вспомнил о пустом спичечном коробке и отказался от этой мысли.

Не имело никакого смысла отдавать баснословную драгоценность тому, кому было жаль для тебя паршивого коробка спичек.

Проворочавшись полночи без сна, Опалин положил себе обязательно рассказать обо всем Селиванову и спросить у него совета. Но Иван, несмотря на молодость, уже знал жизнь и представлял, какое впечатление может произвести тот, кто ни с того ни с сего вытащит из кармана ценность, из-за которой убили трех человек.

Он не так давно работал в МУРе, но успел наслушаться историй о сотрудниках, которые погорали и на меньшем — крали деньги у жертв, присваивали изъятые у грабителей ценности.

Опалин был очень щепетилен и не желал, чтобы на него ложилась даже тень подозрения.

"Что я могу сказать Васе? Что вот, был в гостинице, потом ходил в гараж, а потом вдруг обнаружил в кармане целое состояние? Это же… это же черт знает что. Никто не поверит, что такое возможно. Или нет: Селиванов знает меня, он поверит мне… но не до конца. Начнет сомневаться, а не морочу ли я ему голову. Кто в своем уме станет засовывать такую вещь в карман постороннему человеку? Если уж залезают в карман, то лишь для того, чтобы его облегчить, а не для того, чтобы сделать тебя богаче…"

Губы Опалина сжались, между бровями пролегли морщинки.

"Конечно, есть еще такая вещь, как страх…

Ведь Парамонов пришел в гостиницу, чтобы обыскать вещи киношников. Предположим, что убийца испугался и подложил мне украшение, чтобы избавиться от него. В лифте я был с Ереминым, актрисой с длинными ресницами и помрежем… Но Еремин лыка не вязал. Другое дело — любовник актрисы…"

Он попытался представить себе Васю Харитонова в виде злодея, слоняющегося по потайному ходу — этакого Тундер Тронка в реальной жизни, — и не смог.

Вася был глуп, заносчив и зауряден, как советский гривенник.

"А если Лёка заодно с бандитами…"

Но Опалин тотчас же споткнулся о другое соображение — что ни один бандит не станет дарить своей подружке или сообщнице такое фантастическое украшение. Блатная щедрость — понятие фольклорное и сильно преувеличенное.

"Черт возьми, но ведь как-то эта паршивая гора попала мне в карман, да еще в платке убитой Гриневской… Хорош я буду, если меня с ним арестуют!"

Он окончательно пал духом, сорвал травинку и стал нервно ее покусывать.

— Ты вчера собирался в какой-то гараж, — напомнил Селиванов. — Узнал, что хотел?

— Угу. Я… в общем, я шофера Максимова начал кое в чем подозревать. Стало мне интересно, есть у него алиби или нет. Получается, что есть. Он полночи "Изотту Фраскини" чинил. Ему то один механик помогал, то другой. А под утро он заснул прямо в гараже.

— У нас сегодня баранина на ужин, — сказал Селиванов. — Может, останешься? Я скажу Стабровскому, поставим тебе прибор.

— Баранина? — Иван задумался, борясь с соблазном.

С деньгами у него было туго, несмотря на то, что кое-что прислали коллеги телеграфом и кое-что заставил взять в долг больной.

— Пошли. — Селиванов поднялся. — У нас скучно, хоть расскажешь, как расследование продвигается, — прибавил он, чтобы Иван не считал, что еда достанется ему даром.

— А, ну тогда ладно, — повеселел Опалин.

Когда друзья удалились, поверхность моря покрылась мелкой рябью, словно вода кипела. Гул усилился, словно там, в глубине, что-то исподволь подготавливалось.

Оранжевый закат был похож на апельсиновое варенье и занимал полнеба, когда Опалин наконец засобирался домой.

Гроза разбудила Ивана вскоре после того, как он задремал, и он подскочил в постели.

Спросонья ему показалось, что за ним пришли — может быть, бандиты, один из которых подложил ему "Алмазную гору", может быть, агенты угрозыска. Сунув руку под подушку, он нащупал рубчатую рукоятку "браунинга" и ощутил, как вдоль виска катится капля пота.

Трах-тах-тах-тах-тах! — мелко рассыпался гром.

Потом что-то сверкнуло за занавесками, и издали, нарастая, поплыла вторая волна грома. Она словно заполнила все небо над Ялтой, и Опалину на мгновение показалось, что она раздавит стены домика, в котором он находился.

"Это всего лишь гроза, — подумал он с досадой, вытирая пот. — Сентябрь. Виноградный сезон. Я дурак. Дурак… Надо было все рассказать Васе. Да, доктор велел не волновать его, но… я ведь не поэтому промолчал. Эта чертова сверкающая штуковина заворожила меня. Даже не деньги, нет. Я бы никогда…"

Гром снова заворчал, но уже сдержанно, тише, тише, и вот — плеск дождя умолк.

Маятник: тук-тук. Где-то за стеной сосед Лукомской всхрапнул и, очевидно, перевернулся на другой бок, потому что пружины кровати запели на разные голоса.

— Мяяя…

Пиль сидел в углу, и Опалин видел, как сверкают во тьме загадочные кошачьи глаза.

Из-за ширмы послышался сконфуженный шепот Варвары Дмитриевны:

— Ваня… Вы не спите?

— Проснулся из-за грозы, — выдохнул он с неудовольствием.

— А я так и не уснула. — Старая дама вздохнула. — Что-то мне как-то нехорошо, голубчик…

Опалин рывком сел на постели.

— Может быть, врача?

— Нет, нет, Ванечка, не надо. Это, знаете, пустяки… возраст. Плохо я стала переносить такие вот капризы погоды… Гроза уже кончилась?

Иван поднялся с постели и, отвернув занавеску, выглянул в окно.

Из-за туч выплыла почти полная, только чуть скошенная с одного боку луна и устроилась в небе, как часовой на посту.

— Кончилась, да, — ответил Опалин на вопрос Варвары Дмитриевны. — Может быть, вам принести воды?

— Если вас не затруднит, голубчик…

Он сходил на общую кухню, налил из чайника остывшей воды и, бесшумно ступая, вернулся обратно.

Варвара Дмитриевна занимала одну из трех комнат на втором этаже домика, построенного в начале века. Он не мог похвастаться внешней красотой или дивными видами из окон, но был удобно расположен и, кроме того, исправно снабжался электрической энергией.

В свете ночника лицо старой дамы казалось усталым и каким-то потерянным. Углы губ оттянулись книзу, седые волосы выглядывали из-под старомодного чепца.