Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

Вернувшись вечером на Петровку, Юра открыл дверь кабинета и, как на стену, натолкнулся на неодобрительный взгляд Опалина.

— Я жду объяснений, — сухо сказал Иван.

— Объяснений?

— Утром ушел и пропал. С концами. — Опалин откинулся на спинку стула. — Что я, по-твоему, должен был думать?

— Я в редакции был, — пробормотал Юра.

— Весь день?

— Да, я негативы смотрел. Ну и… разговоры слушал… разные…

— Какие еще разговоры? — спросил Петрович. Он стоял посреди кабинета и, докурив папиросу, сунул ее в пепельницу на столе Опалина. Весь день они возились с делами убитого Тагильцева и отравленного Грацианского, в то время как от новичков что-то не было заметно никакой пользы.

Казачинский сбивчиво заговорил о секретарше редакции, о фотографе Бобыреве, который — слово за слово — рассказал ему чуть ли не всю свою жизнь, пока они просматривали негативы. Алексей мечтал работать в каком-нибудь солидном, крупном издании, но вечно его заносило то в "Железнодорожный пролетарий", то в какое-нибудь "Коммунальное хозяйство", то в "Красный спорт" — при том что спорт он вообще терпеть не мог. Но деваться некуда, жена болеет, нужны деньги, он отправил ее на юг — одну, — и теперь ему лезут в голову мысли, не закрутит ли она там, на юге, курортный роман. И вроде бы повода ревновать она ему никогда не подавала, но вот ревнует он, и вообще…

— Какое отношение вся эта чушь имеет к нашему расследованию? — прервал собеседника Опалин.

— Никакого. — Казачинский внезапно рассердился. — Но я же не могу сказать человеку — мне нужен только кадр с жертвой, а твои дела меня не интересуют и вообще катись куда подальше. Пришлось слушать, что он говорит, поддерживать беседу, ну и… сами понимаете…

Он шагнул вперед и положил на стол Опалина небольшой конверт.

— Я ее проглядел, она на заднем плане стояла. Бобырев ее и обнаружил. Тут два снимка — весь кадр и увеличенная часть, где она стоит. Я так задержался, потому что ждал, пока фотографии высохнут. Если нужен негатив, он у Бобырева. Просто пленка не его, она редакционная, он не мог ее мне отдать. Но он и так мне помог, и я не стал настаивать…

Опалин поглядел на него, открыл конверт, высыпал из него на стол фотографии и принялся их изучать. Петрович стоял с невозмутимым видом, словно происходящее ничуть его не касалось, но от Юры не укрылось, что "старик" нет-нет да поглядывает то на черно-белые снимки, то на лицо начальника.

— Я еще в парке Горького успел побывать, — добавил Юра. — Мне показалось, что место, где она находится… ну… оттуда, короче, ближе всего до парохода возле набережной, на котором находится ресторан. Я хочу сказать, из всех заведений он ближе всего… Платье нарядное, почему бы ей в ресторан не сходить? Ну и стал я расспрашивать служащих. И вы знаете, одна официантка ее вспомнила.

— Фамилия официантки? — быстро спросил Петрович.

— Находкина. Ну, она меня немного знает, потому что… — Юра смутился, — я раньше там бывал, в ресторане этом. И она рассказала, что да, была эта гражданка 11-го числа. Но почти ничего не ела и, видно, ждала кого-то. А потом ушла, но перед этим попросила рубль разменять, на гривенники.

— На гривенники — получается, собиралась звонить кому-то? — заинтересовался Опалин.

— Может быть. Но Находкина не видела, чтобы она звонила.

— Ну что, — вздохнул Опалин, возвращая фотографии в конверт, — поздравляю, Юра. Молодец. Но на будущее — все-таки звони, предупреждай, где ты и что ты. Понятно?

— Да, Иван Григорьевич. Я… мне куда теперь? В тир?

— Нет, не стоит. Сегодня ты и так хорошо поработал. Иди домой.

— Я вам точно не нужен? — на всякий случай спросил Казачинский.

— Да иди уже! — проворчал Петрович, махнув рукой.

И, когда дверь за Юрой закрылась, прибавил, обращаясь к Опалину:

— Видишь, а ты говорил, что от новичков никакого толку не будет… Ведь он нас выручил. Начальство же запретило беспокоить правдинских фотографов… а к иностранцам вообще велело не подходить.

— Нет, Николай Леонтьевич сказал, что с "Правдой" попробует договориться по своим каналам, — ответил Опалин. — Как раньше договорился насчет Богомолова, чтобы он дал нам всю информацию. Но теперь у нас есть фото жертвы, так что можно обойтись без… Без ненужных унижений.

Он передал снимки Петровичу.

— Посмотри хорошенько, она тебе никого не напоминает? Конечно, это фрагмент заднего плана, но все-таки лицо худо-бедно можно видеть…

— Нет, я ее не знаю, — сказал после паузы Петрович, качая головой. — Но если у нее есть криминальное прошлое, спецы ее опознают. Считай, полдела сделано. Как только установим личность, поймем, в каком направлении рыть.

— Да уже примерно понятно, в чем там дело, — усмехнулся Опалин. — Гражданка с криминальным прошлым приходит в людное место и ждет кого-то в ресторане, потом, очевидно, звонит по телефону. Людное место выбрано не просто так, а как гарантия, что с ней ничего не случится. Тем не менее ее убивают и делают все, чтобы затруднить опознание… Жаль, на фото видно, что она сама по себе. Вот если бы с ней рядом был кто-то или она с кем-то разговаривала…

— Угу, — кивнул Петрович. — Тогда бы нам вообще дела было — всего ничего. — Он вернул фотографии Опалину, который положил их в конверт и запер в ящик стола.

— Завтра съездишь за негативом и возьмешь у фотографа и Находкиной показания по всей форме, — распорядился Иван. — Трюкач наш — торопыга… Уверен, он до сих пор даже УК не прочитал.

— Да ладно, — проворчал Петрович, ощутив потребность взять новичка под свою защиту. — Ты-то сам помнишь, какой был?

— Помню, — буркнул Опалин, насупившись. — Тощий и голодный… Ладно, все это ерунда, лирика. Хорошо бы пробить, кто из уголовных сейчас в Москве — я имею в виду, таких, которые способны удавить женщину и тут же отрубить ей руки. Не исключено, что тут действовал убийца по заказу…

— Думаешь?

— Уверен. Во-первых, дерзость немыслимая. Во-вторых, отрубленные руки, изуродованное лицо — скорее всего, условия заказчика. Но что же это за важная птица такая, что ее не поленились убить таким образом… Чего-то мы не знаем, Петрович. Чего-то очень важного…

— Не знаем, так узнаем. Работа такая, — усмехнулся его собеседник. — Не переживай, Ваня. Тот, кто ее убил, от нас не уйдет.

После того, как он практически в одиночку провел всю работу по выявлению фото жертвы, Юра Казачинский был уверен, что до разгадки рукой подать. Однако он не учел, что каждый оперативник ведет одновременно несколько дознаний и к ним прибавляются все новые и новые. Следующий день, 14 июля, ознаменовался тем, что опербригаду Опалина в экстренном порядке вызвали на место преступления. Петровича Иван с утра отправил доделывать бумажную работу по моментам, которые выяснил Юра, но вместо Логинова к муровцам присоединился эксперт Горюнов, и в уже знакомом Казачинскому дребезжащем кабриолете группа выехала на место.