Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Как она его называла… — бормотала Лиза, морща лоб, — постойте-ка… Она сказала: "Федя"… А потом почему-то "Митя", несколько раз… Или Митя был до Феди? Но имя Митя она употребляла чаще…

— А фамилия-то, фамилия у него какая?

— Вот она сказала что-то о фамилии… что-то непонятное…

И через минут двадцать, вспомнив:

— Она сказала: у вас такая звонкая фамилия… нет, звучная! — Лиза подскочила на месте и поглядела на Опалина. — Вот что она сказала! Звучная фамилия…

Она долго путалась, припоминая разговор Варвары и Мити о фокстроте, и внезапно ее озарило, что нянька же назвала улицу, где тот живет.

— Пироговская…

— Малая или Большая?

— Большая.

— Вы уверены?

— Если бы я не была уверена, я бы не говорила…

Значит, Митя со звучной фамилией живет где-то на Большой Пироговской, носит милицейскую форму, на вид — смазливый малый лет двадцати пяти, брюнет… И нет у него никакой военной выправки, да и шрама от аппендицита, наверное, нет тоже.

— Ладно если он милиционер, — горячился Казачинский, — тогда его можно найти. А если нет? Большая Пироговская — здоровенная улица…

Опалин поглядел на него и вздохнул.

— Будем проверять всех Дмитриев, которые там живут, — объявил он. — Вот прямо завтра и начнем. Будете обходить дома, допрашивать управдомов и смотреть списки жильцов.

— Послушайте, да ведь Лиза может его опознать! — вскричал Казачинский. — Возьмем ее с собой…

— Нет.

— Почему?

— Потому что я сказал. Во-первых, она несовершеннолетняя. Во-вторых, это может быть для нее опасно.

— Я никого не боюсь, — обиженно заметила Лиза, которой не понравилось, что в ее присутствии пытаются распоряжаться ее судьбой.

— И зря, — серьезно ответил Опалин. — Надо понимать, с кем вы имеете дело… — Он посмотрел на часы и поднялся с места. — Ладно, первый час ночи уже. Расходимся по домам, а завтра примемся за работу. — Он протянул Лизе руку. — И вот еще что… Огромное вам спасибо.

Девушка взяла его пальцы, и Опалина тряхнуло слабым электрическим разрядом. "Надо же, какая она забавная", — подумал он. Лиза же не заметила того, что между ними в буквальном смысле слова проскочила искра, но подумала, что у Опалина крепкая рука и что такому человеку можно доверять.

Когда наши герои втроем шли на остановку, рассчитывая сесть на один из последних трамваев, в другой части Москвы некий гражданин, достав из кармана отмычки, осторожно открыл дверь коммунальной квартиры. Затем он спрятал отмычки и сделал несколько шагов по полутемному коридору, держа в свободной руке коробку конфет, которую принес с собой.

— Тихо! — шепнули сумерки, и незваный гость ощутил, как ему в шею под ухом ткнулось холодное дуло револьвера.

— Я закричу, — также шепотом ответил владелец отмычек. — Маруся, ну так нельзя, ей-богу…

Женщина, державшая его на прицеле, грязно выругалась и, схватив собеседника за ворот пиджака, втолкнула его в темную комнату. Гость рухнул и врезался в какую-то пальму, а Марья Груздева, заперев дверь, зажгла свет.

— Надо же, и конфеты притащил, — сказала она с презрением, кивая на коробку конфет, которую незнакомец уронил при падении и которая теперь лежала на полу. — Отравленные?

— Обижаешь, — пробормотал гость, с изумлением глядя на орхидеи и тропические растения вокруг.

— А вот сейчас и проверим, — объявила Марья, наставив на него револьвер. — Ешь!

— Я тебе их принес… — начал гость, но, видя, что хозяйка не склонна шутить, открыл коробку, достал одну конфету и съел ее.

— Чай есть? Я без чая не люблю. — Но под дулом револьвера ему пришлось съесть еще три конфеты, причем их Груздева выбрала самолично.

— Чья комната? — спросил гость, изо всех сил пытаясь вести себя непринужденно.

— Чья надо. Выворачивай карманы.

Гость повиновался, после чего Марья не поленилась обыскать его сама.

— Вставай, — наконец сжалилась хозяйка. — Садись.

Он поднялся на ноги, отряхнул пиджак, наклонился за конфетами, положил коробку на стол и сел. Спокойствие возвращалось к нему — а может быть, вообще никогда его не покидало.

— Я бы все-таки выпил чаю, — проговорил он рассудительно, не сводя глаз с лица собеседницы. — Что на тебя нашло? Я бы понял, если бы ты подозревала кого-то другого, но — на случай, если ты забыла, — это я спас тебя от расстрела.

— Ты был вовсе мне не рад, — сдавленно проговорила Марья.

Тем не менее она убрала револьвер и села напротив гостя.

— Что значит — рад, не рад? Я не ожидал, что ты объявишься. Тебе же помогли перейти через границу, Сережа нашел людей, они все сделали. Зачем ты вернулась?

— Сукин ты сын, — сказала Марья, качая головой.

Она поставила чашки и начала разливать чай, но внезапно разозлилась и плеснула заваркой в лицо гостю. Он успел закрыться рукой, но вряд ли ему было приятно терпеть такое обращение.

— Думаешь, я не знаю, что ты украл мою идею? Я все знаю! Я встретила за границей твоего родственника… Помнишь, я говорила тебе, что устала от глупостей и хочу жить на широкую ногу? Трясти бывших нэпманов или тех, кто рассовал по карманам царские и княжеские ценности… Раз в год — большое дело! Товар сбывать за границей, всех свидетелей в расход… А ты меня обокрал!

— Маруся, не кричи, соседи услышат, — пробормотал гость.

— Да не кричу я, а нормально разговариваю. А ты считал, раз ты здесь, а я там, я ничего не узнаю? Как же! Держи карман шире… Какой у тебя голос стал по телефону, когда ты меня узнал! И вытащил меня… в парк этот дурацкий… "Увидимся, поговорим!" — злобно передразнила она. — Ты за кого меня держал, а?

— Слушай, у меня много работы было в тот день, я не смог прийти…

— Я тебе звонила, а ты не подходил к телефону. Испугался, да? Бабы испугался? И правильно! Знаешь же, на что я способна… Слушай, — Марья хищно оживилась, — а может, мне позвонить в угрозыск, а? И все про тебя рассказать… Ух, как они обрадуются!

— Маруся, давай не будем…

— Ты меня больше не любишь, — неожиданно проговорила Груздева, и по ее тону стало ясно, что она по-настоящему, глубоко задета. — Я тебе мешаю — и, наверное, не только тебе. Кто у вас в банде, а? Сережка, ты, Митька? Он же всегда мечтал о хорошей жизни… Ты зачем меня в парк прийти заставил? Может, ты убить меня хотел? А? А?

— Тебя убьешь, как же, — бледно усмехнулся гость. Он придвинул к себе чашку чая и стал пить его мелкими глотками. — Послушай, Маруся, ты меня обвиняешь в… черт знает в чем. И отравить я тебя хотел, и убить, брр! — Он передернул плечами и достал из коробки еще одну конфету. — Все гораздо проще, понимаешь? Все сейчас в отпусках, у меня больше работы, чем обычно, а просто так взять и отлучиться я не могу. Просто — не могу. С меня много требуют, ну и… Приходится соответствовать.