Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

Басаргин задумался.

— А может быть, ты не там ищешь и женщина, с которой встречался Кирпичников, не имеет отношения к его гибели?

— Конечно, имеет, — ответил Опалин уверенно.

— Но почему?

— Да потому, что она исчезла. И фотография ее тоже. Она не знакомилась с его друзьями, не приходила к нему домой. Ей было важно, чтобы никто о ней не знал, и это неспроста.

— Но она может быть замужем. Ты об этом не думал? Она просто не хотела, чтобы об их отношениях кто-то узнал.

— Фотография исчезла, — упрямо повторил Опалин, и шрам на его виске дернулся. — Если люди скрывают, значит, им есть что скрывать. Какого черта ты со мной споришь?

— Но ты не можешь в одиночку осмотреть все московские парикмахерские, — сказал Басаргин, неприятно пораженный его тоном.

— Почему? Могу, но не сразу. — Опалин вздохнул. — Ладно. Сначала надо будет обзвонить те парикмахерские, в которых есть телефон. Отсюда неудобно звонить, и аппарат на стене. Мы можем сесть там, где есть отдельный телефон? Чтобы мы не мешали и нам не мешали.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — пообещал писатель, поднимаясь с места.

Должанский был занят препирательством с немолодой особой, которая агрессивно доказывала ему, что ее стихи чудо как хороши, и требовала их напечатать. Своей очереди ожидали еще два стихотворца. К Тепляковой Басаргин даже не стал обращаться, у машинисток было слишком шумно. Эрманс не мог уступить свое место, потому что собирал материалы для номера. В конце концов, наши герои перебрались в уголок Кострицыной, заваленный всевозможными модными и хозяйственными журналами. Из-под одной груды выглядывал древний утюг, которым, судя по всему, гладили вещи еще в прошлом веке.

Опалин сел на телефон и стал обзванивать все парикмахерские, номера которых были указаны в справочнике. Басаргин вышел покурить, и Кострицына присоединилась к нему. Она была миниатюрная, светловолосая, храбрая и вспыльчивая. Память на наряды у нее была великолепная, и фильмы она запоминала не по сюжетам, а по платьям, которые носили героини.

— Какой у него голос командный, — сказала Кострицына, кивая на дверь. — В жизни-то, когда говорит, ничего особенного, а как начинает допрашивать… Зачем ему эти парикмахерские нужны?

— Ищет заведение с определенной витриной. — Басаргин вздохнул. — Строго между нами, Зина, я сильно сомневаюсь, что он что-то найдет.

— А Колоскова найдет? — спросила его собеседница.

Писатель пожал плечами. По правде говоря, больше всего он сейчас хотел отделаться от всех, лечь на диван и читать Бунина, упиваясь каждой фразой. Общение — с Зиной, с Опалиным, с любым из коллег, да вообще с кем угодно — стало его утомлять.

Когда он вернулся в кабинет, Опалин сказал ему, что обзвонил все парикмахерские, в которых имелись телефоны, но безрезультатно. Ни в одной не нашлось витрины, в которой красовалась голова манекена в парике из перьев.

— И что ты намерен предпринять? — спросил Басаргин.

— Думать. Видишь? — Опалин ткнул пальцем в страницу справочника.

"Замоскворецкое общество потребителей.

№ 1, Ильинка, 1. — Сл. 8

№ 2, Садовническая, 1. — Сл. 5"

— Это какая-то кооперативная парикмахерская, — сказал писатель, пожав плечами. — С двумя отделениями.

— Да я не об этом. "Сл. 8" — знаешь, что это такое? Количество служащих. А вот, к примеру, частная парикмахерская: "Авилов Павел Андреевич. Софийская набережная, Фалеевский переулок, 4. — Сл. 1". Он один в ней работает. Там максимум вывеска или вообще квартира, в которой он принимает. Голова в парике из перьев — значит, достаточно крупная парикмахерская. Там есть витрина, а у хозяев — деньги на такие странные штуки, как перья вместо обычного парика. Понимаешь, о чем я?

— Короче, ты будешь отсекать все мелкие парикмахерские, — сказал Басаргин. — И те, которые находятся в квартирах.

— Мы будем отсекать, — поправил его Опалин, блестя глазами. — А когда закончим, посмотрим, сколько у нас останется… Передай-ка мне карандаш.

И они пошли по списку, обсуждая каждое заведение. Все государственные парикмахерские Опалин уже обзвонил и выяснил, что к его делу они касательства не имеют. В кооперативных трудилось по 8—12 человек, но бывало, что и 3–4, и эти никак нельзя было пропускать. Частные попадались разные, но в основном там были указаны один-два служащих. Парикмахерские на квартирах Опалин вычеркивал сразу, но попадались и такие, которые ставили его в тупик: там не было обозначено количество работников, а из адреса непонятно, квартира это или нет. Вместе с писателем они дошли уже до буквы "К" ("Каменская Е.П., Б. Семеновская, 30, сл. 1"), когда в дверь сунулся Глебов.

— Товарищ Опалин… э… Там вам из угрозыска звонили.

— Кто именно звонил? — спросил Иван.

Глебов смутился.

— Я не запомнил, — признался он.

Вздохнув, Опалин отставил справочник и снял трубку. Степа повернулся к писателю и сообщил:

— А тебя жена по телефону искала. Сказала, что это очень важно и чтобы ты перезвонил домой.

Писатель встал, ощущая неприятное сердцебиение. Сообщения типа "очень важно" были совершенно не в духе Вари, и он стал мысленно перебирать, какие сюрпризы мироздание могло обрушить на их головы. Ее мать, которая переселилась в бывший город Петербург, ныне Ленинград, умерла или умирает; пришла повестка из ГПУ по поводу удравшего в Германию кузена; управдом всерьез нацелился выжить их из квартиры… что еще? Или, к примеру, из-за границы притащился старший брат Вари, эсер, которому пришла охота изобразить из себя Савинкова [76] Борис Савинков (1879–1925) — эсер, террорист (организатор убийства великого князя Сергея Александровича), посредственный литератор. После Октябрьской революции скрылся за границей, но не переставал активно действовать против советской власти. Спецслужбы заманили его на территорию СССР и предположительно убили в тюрьме. . Вот уж мерзавец, подумал Максим Александрович с ожесточением, опасный болтун, от которого они вообще никогда не видели ничего, кроме неприятностей. "Система прогнила сверху донизу", "самодержавие должно исчезнуть" — ага, чтоб пришел красный самодержец и завел такие порядки, при которых только старое и вспомнишь добрым словом. Расшатывали, сволочи, империю, вот и дорасшатывались. И эсеры, и анархисты, и большевики с меньшевиками, и буржуи всякие, Милюковы с Набоковыми, и интеллигенты всех мастей, черт бы их всех подрал!

Он прошел в кабинет репортеров, снял трубку и продиктовал телефонистке домашний номер. "Еще кто-нибудь из соседей подойдет… Как же хочется иметь свою квартиру, свой телефон, свою ванную и вообще все свое!"

Ответила Варя:

— Максим, ты знаешь, со мной сегодня случилось странное…