Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Мне нужен только совет, — упрямо повторил юноша, тряхнув головой, потому что давно не стриженная челка лезла ему в глаза. — Как его можно поймать, на чем подловить… Ты же все о нем знаешь!

Дымовицкий усмехнулся, откинулся на спинку дивана.

— Э, Ваня… Да что я знаю…

— Может быть, у него есть враги, которые могли бы вывести на него?

— Враги?

— Серьезные. Такие, которые спят и видят себя на его похоронах.

— Это вряд ли, — вздохнул Дымовицкий. — Он сам всех хоронил до того, как они становились ему опасны. Разве что Ярцев… Но он, как я слышал, отошел от дел.

— А кто он?

— Ты что, не слышал о нем?

— Ты же сам сказал, что он отошел от дел, а я в угрозыске не так давно. Чем он занимается?

— Он бывший медвежатник, — буркнул Дымовицкий. — То есть так он себя величает. — Последнее слово, не слишком характерное для его лексикона, он произнес, выразительно подчеркнув голосом.

— Значит, по сейфам работает, да?

— Да какое по сейфам, — рассердившись, заворчал бывший агент угрозыска, — это он так, пыль в глаза пускает. На самом-то деле он такой же, как Ларион. Убийца и грабитель. Ты досье его почитай, сам все поймешь.

— Это хорошо, что они два сапога пара, — сказал Опалин, подумав. — А чем ему Стрелок насолил?

— Брата его убил. У Сидора Ярцева брат был главный помощник. Только вот играл он нечисто, а Стрелок этого не любит.

— В карты играл?

— Ваня, ты что как маленький? Все тебе разжевывать надо? В карты, конечно…

— Значит, Ярцев имеет зуб на Стрелка? Отлично. Где его можно найти?

— Выбрось это из головы, — жестко сказал бывший агент. — Он не станет даже разговаривать с тобой.

— И пусть. Я сам с ним поговорю. Как его найти?

— В трактире у Сухаревой башни. А пьешь ты зря. Ой, зря.

— С чего ты взял, что я пью? — насупился Иван.

— От тебя пивом пахнет.

Опалин открыл рот, но тут же опомнился.

— Я немного выпил… Мне в пивной надо было кое-что узнать… Что за трактир? Их там много…

— Теперь всякий трактир чайной-столовой прозывается, — усмехнулся Дымовицкий, который, казалось, даже не слушал его жалких оправданий. — Во как! Хозяин Кутепов, остальное выяснишь сам. Тебе на пальто материя не нужна?

Опалин насупился.

— Спасибо. Мне ничего не нужно.

— А то могу уступить со скидкой. И портного посоветовать такого, который лишнего не отрежет. А?

— Я же сказал: не нужно.

Несколько мгновений Дымовицкий пристально смотрел ему в лицо.

— Ничего у тебя, Ваня, не получится, — проговорил он неожиданно. — Принципиальный ты, а это плохо. В жизни выигрывают гибкие, понимаешь? Кто вовремя умеет смириться и отползти в угол. Знаешь что? — Он хлопнул по столу ладонью. — Иди ко мне работать.

— Зачем? — изумился Опалин.

— Как зачем? За деньги. Будешь за товаром присматривать, иногда в очереди постоять придется, но это редко бывает.

— Ты из спекулянтов, что ли? Которые товар в магазинах скупают, а потом втридорога его продают?

— Почему сразу спекулянт-то? Я просто считать хорошо умею, Ваня. Разве ж я виноват, что у нас даже достаточно ситца произвести не могут? Паршивого, черт возьми, ситца. Не говоря уже о других товарах…

Опалин хотел сказать резкость, но неожиданно сдался. Прав был его собеседник, кругом прав. И чернила дрянные, и с мясом то и дело перебои, и…

— Ты меня первый раз в жизни видишь и сразу предлагаешь к тебе идти?

— Так что ж, что первый? Я кое-что в людях понимаю, Ваня. Мне не надо десять лет с кем-то общаться и вдруг прозреть, что кадр-то сволочь оказался… или наоборот. Ты хороший парень, но тебе из угрозыска ноги делать надо. Не стоят они тебя. Понимаешь, — доверительно добавил Дымовицкий, — в жизни надо уметь устраиваться. Почему гады разные белый хлеб с маслом лопают и на такси катаются, а я на трамвае должен давиться? Почему некоторые бумажки перекладывают и не напрягаются, а я жизнью рискую? Почему им — все, а мне — ничего? Ты оглянись по сторонам, присмотрись хорошенько, что происходит. Ты знаешь, какая сейчас безработица? Видел, сколько беспризорников на улицах? А кто хорошо живет? Я тебе скажу. Кто в партию в 17-м году вступил, а до того кадетам сочувствовал. Кто в Моссовет пролез и там штаны просиживает на разных собраниях. И даже Стрелок живет хорошо, — добавил Дымовицкий сквозь зубы, — потому что умеет рисковать по-крупному. Знаешь, сколько он взяток раздал, чтобы его не расстреляли в тот единственный раз, когда сумели схватить? А? А знаешь, сколько он во время гражданской войны награбил? Он как сыр в масле катается, а ты…

— А я все равно с ним разберусь, — промолвил Опалин упрямо, тряхнув головой. — Но сначала узнаю, кто из наших ему помогал…

— Это значит, ко мне ты работать не пойдешь?

— Нет. Извини.

— Угробят тебя, дурак, — проворчал Дымовицкий. Вошла Степанида Ивановна, неся расписной чайничек. — Убьют ни за что, и вся недолга. Ладно, я тебя предупредил. А теперь давай пить чай! И бутерброд бери побольше и не стесняйся, а то я знаю, как в угрозыске кормят…

Попрощавшись с Дымовицким, Опалин не стал сразу покидать здание Верхних торговых рядов, а достал папиросу, сунул ее в рот и стал хлопать по карманам, ища спички. Ему надо было кое-что обдумать.

— Молодой человек, здесь не курят.

Опалин повернулся, наткнулся, как на стену, на осуждающий взгляд какого-то немолодого гражданина — в прошлом определенно господина — в золотом пенсне, который держал на руках старого спаниеля. Собака странным образом походила на своего хозяина, и для полного сходства ей недоставало только золотой оправы. Господин смотрел на Ивана неодобрительно, словно юноша был плесенью на стене, и точно такой же взгляд был у спаниеля. Это добило Опалина, и вместо того чтобы послать собеседника к черту, он неловко пробормотал "Извините" и удалился. По лестнице он поднялся под самую крышу, вытащил коробок, извлек из него спичку и уже собирался чиркнуть ею, когда машинально бросил взгляд в окно, возле которого стоял.

Рука Опалина застыла в воздухе. Наконец он пробормотал "Ну-ну", сунул спичку обратно в коробок, затолкал его в карман и, забыв о незажженной папиросе, что есть духу помчался по ступенькам вниз. Внизу он попетлял по зданию, чтобы выйти в нужную ему дверь, и, прячась за спинами прохожих, стал подкрадываться к маленькой черной машине, стоящей впереди у тротуара.

— Шофер, — велел он, втиснувшись в машину, — вези в "Бристоль"!

Так называлась гостиница на Тверской улице, — хотя, конечно, это не имеет никакого значения, потому что Иван просто выпалил первое, что ему в голову пришло.

— Вы не в такси… — начал шофер, но тут узнал Опалина и явно занервничал.

— Как жизнь, Сеня? — спросил Иван, изображая сердечность, в то время как его так и подмывало стукнуть собеседника как следует. — Может, еще скажешь, что ты просто так тут оказался? Не умеешь заниматься слежкой — не берись…