Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

"Да чтоб ты издох, скотина…"

Пес яростно лаял и рвался с цепи. Опалин добежал до высокого забора, который окружал третий дом, и остановился перевести дух.

— Пустолайка, — сказал совсем близко вальяжный, с растяжкой, мужской голос, и Иван закоченел от ужаса. — Брехун! — к этим двум словам незнакомец прибавил несколько грязных ругательств и принялся дразнить собаку. — Ваф-ваф-ваф! Ау-ау-ау! — пес яростно залаял, гремя цепью.

— Оставь собаку, Лука, — сказал другой голос.

— Да он меня ненавидит! Я только во двор выйти хочу, а он уже лает… Ваф-ваф-ваф! Вот же тварь…

Только что Опалину было холодно, но в эти мгновения он весь вспотел. Он понял, что совсем рядом с ним, за забором стоит Лука Бардышев, один из членов шайки Стрелка, и разговаривает с сообщником. "А если второй Ларион? — Иван закусил губу. — Не, со Стрелком Лука так бы не говорил…"

Послышался характерный звук льющейся жидкости, и Опалин понял, что Лука справляет малую нужду.

— Надоело здесь торчать, — с неожиданной злобой промолвил Бардышев, обращаясь к собеседнику. — Веня, ну почему ты в карты не играешь? Боишься мне продуть?

— Нет.

— Тогда почему?

— Я уже говорил: не хочу.

"Ага, значит, второй — Вениамин Маховер, — сообразил Опалин. — Двое из пяти здесь. — Соньку он за полноценного члена шайки не считал. — Интересно, а где остальные?"

— Лука, немного же осталось, — продолжал Вениамин. — Потерпи.

— Этот поезд уже вчера должен был пройти, — огрызнулся Лука. — И опять ждать! Три дня! И все при деле, один я тут должен киснуть…

Под его сапогами заскрипел снег, потом лязгнула отворяемая дверь. Через несколько мгновений она захлопнулась с сухим, коротким стуком.

В соседнем дворе пес зевнул и лег, положив морду на вытянутые лапы. Прильнув к щелям в заборе, Опалин жадно изучал дом бандитов. Попробовал расшатать одну из досок, затем другую. Но забор был сделан на совесть, а ломать его Иван по известным причинам боялся.

Увязая в снегу, Опалин прокрался вдоль забора к калитке и замер в нерешительности. По пути он проверял доски, но ни одна из них не поддалась. Лезть через забор? Если из дома его заметят, его песенка будет спета. Перепрыгнуть? Можно так приземлиться, что костей не соберешь, и тогда прощай, мечты о мести. Вместе с жизнью.

Мучаясь, колеблясь, раскаиваясь в том, что не позвал товарищей и застрял тут, у хазы, как последний дурак, Опалин рукой в перчатке потянул из кармана браунинг и понял, что ему слишком неудобно. Пришлось перчатку снять и убрать в карман, но браунинг был ледяной, и от этого холода, да еще от мороза пальцы у Опалина стали коченеть. Прячась у забора, он стал дуть на руку — и внезапно услышал приближающиеся шаги.

— Водку принести не забудь, — сказал Лука с крыльца.

— Ладно, будет тебе водка, — пообещал Вениамин.

Он открыл калитку и увидел перед собой синего от холода юнца с недобро кривящимся ртом. В руке незнакомец держал пистолет.

Заметив, как Маховер застыл на месте, и вслед за тем услышав выстрел, Бардышев рванул в дом. Опалин, перепрыгнув через тело убитого, побежал следом.

Он знал, что допустил ошибку, которая могла дорого ему обойтись, и оттого злился. Оказавшись лицом к лицу с невысоким кудрявым Вениамином, который выглядел, как типичный маменькин сынок, и ни капли не походил на бандита, Иван на доли секунды растерялся и выстрелил чуть позже, чем следовало — когда Маховер уже тянулся за оружием. А надо было сразу же убить Вениамина и тотчас же гасить Бардышева, пока он не ушел с крыльца.

Ба-бах! Лука добрался до своего обреза (Опалин помнил из досье, что бандит предпочитал именно этот вид оружия) и выстрелил в него, но попал в дверь. Щепки брызнули во все стороны.

— Окружаем дом, окружаем, не мешкаем! — заорал Опалин, поймав кураж. Он хотел испугать противника и создать впечатление, что тут много агентов, но Лука ответил порцией грязных ругательств. В соседнем дворе лаяла и бесновалась собака.

Вторая пуля из обреза прошила дверь насквозь, а затем защелкал маузер. "Вот тебе и досье, монпансье", — глупо подумал Иван, скатываясь с крыльца. Он не был ранен, но сознавал, что преимущество позиции не на его стороне.

— Попробуйте взять меня! — крикнул Лука из дома и припечатал фразу крепкой бранью. Переведя дух, Опалин пополз вдоль стены к окну. Немного подумав, он убрал браунинг, достал из кармана гранату, выдернул чеку, швырнул гранату в окно и бросился за поленницу.

Сначала ему показалось, что он ошибся, сделал что-то не так и граната не взорвалась, но вот в доме что-то грохнуло, вылетели ставни, взметнулись занавески…

— А-а-а… — болезненно замычал человек, находившийся внутри.

Приблизившись к дому, Опалин с предосторожностями заглянул в окно. Бардышев лежал на полу и истекал кровью, потому что ноги ему оторвало взрывом. Несколько осколков угодило в живот, и зрелище было ужасное. Но, даже хрипя в агонии, он все пытался дотянуться до маузера, который выпал из его руки и лежал в шаге от него.

Ворвавшись в дом, Опалин ногой отбросил маузер. Лука взглянул на своего врага с непередаваемым выражением. Пес завыл в соседнем дворе, словно тут умирал его хозяин.

— Ненавижу… эту тварь… — с усилием вымолвил бандит, пару раз дернул челюстью и обмяк. Взгляд его застыл. "Закрыть ему глаза? — подумал Иван. Но ему не хотелось дотрагиваться до тела человека, которого он убил. — А, да ну его".

Он стоял, тяжело дыша, и пот струился у него по телу. Странным образом он ничуть не ощущал себя победителем. Двух бандитов он убил, но еще трое, включая Стрелка, оставались на свободе. Держа браунинг наготове, Опалин обошел дом. В одной из комнат он увидел знакомый патефон и закусил губу. "Значит, Сонька тоже тут квартирует, — констатировал он, найдя в шкафу женские вещи. — И они говорили, что ждут какой-то поезд. Ну-ну…"

"А ведь они вернутся сюда, — неожиданно понял он. — Вернутся, а у забора труп валяется… Нехорошо".

Он вышел из дома, взял труп Маховера за ноги и поволок его за сарай, после чего забросал снегом следы крови. Неожиданно калитка отворилась. Опалин дернулся — и тут узнал человека из первого дома, который колол дрова. Это был худой, жилистый мужичок, с виду лет 50, с тощей шеей и печально свисающими усами.

— У вас тут что, стреляли? — несмело спросил тот.

— Не, просто примус взорвался, — ответил Опалин, кивая на обгоревшие занавески. Но тот заметил, как Иван сунул руку в карман, и быстро сделал шаг назад.

— Примусы… да. Это такое дело… Извините…

— Ничего, Сонька все равно собиралась новый привезти, — буркнул Опалин. Мужичок замер.

— Софья Васильевна? Что ж… Дело хорошее…

И одно это почтительное "Софья Васильевна", сопровождаемое вздохом, сказало молодому сыщику больше, чем тома исследований.