Валерия Вербинина - Подмосковная ночь

– Зачем в окно залез?

– Я же сказал.

– Дашке понравиться хотел?

– Для тебя она не Дашка, а Дарья Игнатовна, – внезапно проговорил Кирюха и распрямился. В голосе его зазвенели новые нотки.

Опалин некоторое время смотрел на него, потом отошел к окну, чтобы собраться с мыслями.

– Саблю ты принес? – внезапно спросил он.

– Какую саблю?

– Сам знаешь.

– Чего я знаю – да ничего не знаю, – пробубнил Кирюха, снова сгорбившись. – Городской! Хорошо тебе… Захотел – приехал. Захотел – уехал… А правда, что у вас там транваи без лошадей ездяют?

– Трамваи, – машинально поправил Опалин. – Без лошадей, да.

– Ишь ты! – Его собеседник завистливо вздохнул. – Живут же люди…

– Сколько раз ты сюда забирался? – спросил Иван.

– Я? Ну вот я тут. И все.

– Что, только сегодня?

– Ага.

– А раньше ни-ни?

Кирюха мотнул головой.

– Я и днем… Не то что ночью. Но Даша смеялась… Ты, говорит, докажи, раз меня любишь. Ладно, говорю… Раз так, я готов… Это же не кладбище…

– Что такое? – встрепенулся Опалин. – Она тебя еще на кладбище посылала?

– Ну…

Кирюха замер, напряженно облизывая губы.

– Посылала или нет? – настаивал Иван.

– Ну, посылала, – нехотя признался собеседник.

– Когда? Когда это было?

– Ве… весной.

– До пасхи? После?

– Я не по…

– А может, она просила тебя чего-нибудь с кладбища прихватить? А? А?

– Да ты что, – забормотал Кирюха, – как же можно…

– А не просила она, например, принести ей череп из могилы? В доказательство того, какой ты храбрый?

Кирюха сидел, хлопая глазами, и по его лицу нельзя было понять – то ли он считает, что Опалин не в себе, то ли, напротив, тот попал в точку, чем испугал собеседника до крайности. Ночной гость казался встревоженным, но что было причиной этой тревоги, мог сказать только он сам.

– Ты, ты… – начал Кирюха нервно. – Это зачем же? Череп! Выдумаешь тоже… Я мертвых не трогаю, не то что некоторые…

– А что, кто-то в Николаевке этим занимается?

– Ну так комиссарша… – пробормотал Кирюха. – Которая в этом доме… – он не стал заканчивать фразу, но и так было понятно, что он имеет в виду. – Ее ведь потом выкопали, голову ей отрубили и повесили на дереве…

Опалин почувствовал, как у него заныл висок.

– Постой, – выдохнул он. – Если ей отрубили голову, как же ее повесили?

– Да за ноги ее повесили, – ответил Кирюха. – Я сам видел. Висит гнилое мясо, а на нем воронье. И головы нет. Потом пошел слух, что ее муж едет… Я тогда один остался в деревне – все бежали. Нет, – поправил он себя, – еще слепой Антошка остался, его бросили, чтобы не мешал. А я после тифа был, еле ноги волочил. Да…

– Кто это сделал? – спросил Опалин.

– Ась?

– Кто выкопал убитую Стрелкову и отрубил ей голову? Только не говори мне, что ты ничего об этом не знаешь…

– Как не знать – знаю, конечно, и все тут знают. Выкопал ее колдун. И голову он же забрал. Он затем ее и выкопал, что ему была нужна ее голова.

– Колдун – это Сергей Иванович Вережников? – спросил Опалин после паузы.

– Ну а кто же еще? Он, беспременно он.

– Он уехал из России в 16-м году. Хочешь сказать, что в гражданскую войну он вернулся?

– Конечно, вернулся. У него тут ценности были, и золотая посуда, и еще много чего. Столько добра! Как же его оставлять-то?

– И ты его видел?

– Я не видел, врать не буду. Но другие видели.

– Кто?

– Да много кто. Дядька мой, Зайцев, который коммунист теперь. Кузнец видел. Бабы видели…

– Так, так. А что там насчет золота? Забрал он его с собой или нет?

– Наверное, забрал, – сказал Кирюха, пожав плечами. – А может, не успел. Из усадьбы, знаешь, многое в то время растаскали… Правда, про золото я что-то не слыхал.

– Долго Сергей Иваныч тут был в тот раз?

– Не знаю. Он прятался.

– Так прятался, что его все видели?

– Ну не все, но его же знали хорошо. И потом, хоть он сто раз колдун, есть-пить ему надо? Спать где-то надо? Ну и вот…

– У кого он прятался?

– Не знаю.

– У священника?

– Э, нет! Отец Даниил его не одобрял.

– Тогда у кого?

– Не знаю.

– Зачем он выкопал мертвую Стрелкову?

– Он колдун. Он ее колдовством убил. Ему была нужна ее голова.

– Зачем?

– Колдовать.

Это было безнадежно. Едва Опалину казалось, что он стоит на более-менее твердой почве, как опять начиналась какая-нибудь чертовщина. Предположим, Сергей Иванович действительно вернулся, чтобы забрать кое-что из усадьбы. Мог ли он каким-то образом убить Стрелкову, которая волею судьбы оказалась у него на пути? Чутье подсказывало Опалину – мог, но дальше простиралась область тьмы, где царила черная магия, чародейство, с которым как-то была связана отрубленная у трупа голова, и вообще черт знает что. Если Сергей Иванович увез золотой сервиз, то что же искало в доме лже-привидение? Или в тот раз хозяин не смог найти того, что искал, и вернулся еще раз, чтобы попытать счастья? Опалин почувствовал, что голова у него вот-вот взорвется от вопросов.

– Нет никакого колдовства, – объявил он, насупившись.

– Как же нет, когда есть?

И тут Опалин не нашелся, что ответить. Видел же он летающий телескоп, который никак нельзя было объяснить с точки зрения здравого смысла.

– Ты у Пантелея живешь? – спросил Иван.

– Ага.

– Ладно. – Он махнул на Кирюху рукой. – Иди отсюда.

– Я могу идти?

– Иди, пока я не передумал, – проворчал Опалин.

Кирюха поднялся со стула, потоптался на месте и сделал попытку вылезть в окно.

– Куда лезешь, балда! – рявкнул на него Иван. – В дверь выходи, как все люди…

– Ага, – растерянно ответил Кирюха и двинулся к выходу. В коридоре он пару раз зацепился за веревки, которые протянул Опалин, и через минуту Иван услышал, как хлопнула входная дверь.

Он потер рукой лоб, посмотрел на многострадальную люстру, которая вроде бы не проявляла стремления свалиться на пол, и сел подальше от нее, за учительский стол. Там его и застал вернувшийся Платон Аркадьевич.

– Я убрал веревки из коридоров, – буркнул он, кладя их на стол перед Опалиным. – Выдумщик ты, Ваня…

Иван поднял глаза, и учителя поразило напряженное выражение его лица.

– Я-то, может, и выдумщик. А вот ты кто такой?

В кабинете повисло тягостное молчание.

– Ты про наган? – спросил Киселев, выдавив из себя подобие усмешки.

– Про все. Только не надо мне тут насчет непротивления разводить.

– Ладно, – решился Платон Аркадьевич. – Пошли, я тебе кое-что покажу.

Они прошли в комнату Киселева. Тот вытащил из угла небольшой сундучок, достал из него аккуратно сложенную бумажку и протянул ее Опалину.

– На. Читай.

Иван поглядел на портрет лихого офицера – Льва Толстого, который со стены буравил его взглядом, развернул документ и углубился в чтение. Дойдя до конца, он внимательно посмотрел на своего собеседника и принялся читать снова, чтобы уяснить себе отдельные моменты. Бумага была выдана в Царицыне и подчеркивала выдающиеся качества красного командира Платона Аркадьевича Киселева, а внизу сбоку от печати красовалась подпись «И. Ст.».