Жозе Душ Сантуш - Последняя тайна

Вода, стекавшая со шпаги, стала бесцветной, и Сикариус умолк. Священное оружие очистилось. Он закрыл кран и стал протирать шпагу таллитом, своим покрывалом для молитв, сообщая тем самым любимой сике ритуальную первозданность. Осталось аккуратно уложить ее в кейс из черной кожи и спрятать в сейф.

Закончив обряд очищения шпаги, Сикариус взял мобильник, набрал номер и стал ждать ответа. Но вместо обычных сигналов возник вдруг механический женский голос, бесстрастно и монотонно сообщивший, что «набранный вами номер временно недоступен, но вы можете оставить голосовое сообщение сразу после сигнала». Сикариус посмотрел с раздражением на часы.

— Проклятие! Где же можно болтаться? — прорычал он.

Хотел было отключиться, как уже сделал раза три до того, но сейчас передумал. В конце концов, у шефа была такая привычка — пропадать иногда на какое-то время, не оставляя ни следов, ни контактов. «Лучше записать сообщение для него», — решил Сикариус.

Прозвучал сигнал и запись началась.

— Шеф, — голос прозвучал чуть нерешительно: как же он не любил разговаривать с магнитофонами! — Операция прошла успешно, — и снова возникла маленькая пауза, так как непросто было сочинять последовательное изложение событий, не слыша на другом конце реакции собеседника и тем более не рассчитывая на обычный обмен вопросами-ответами. — Как вы и приказывали в письме, убивать его я не стал, а только ранил, — снова запинка: а не попенять ли шефу за его опоздание? Ведь на самом деле, единственная шероховатость при выполнении плана возникла именно по его, шефа, вине?! Надо бы вставить-таки ему шпилечку! — Полиция прибыла поздновато, и пришлось убивать время, — вздохнул он. — Но в целом дело сделано, — и после мгновенной задержки прозвучал финальный аккорд. — Жду дальнейших инструкций.

Конец связи.

Лежа на больничной койке, Томаш чувствовал себя, тем не менее, хозяином положения. Его взгляд вольно бродил по палате, пока он собирался с мыслями. Господам полицейским не терпится узнать, каков же смысл очередной головоломки, на сей раз оставленной в номере для него (какой ужас!)? Глаза Арни Гроссмана взывали к милосердию. Что ж, он их постарается не разочаровать.

— Скажите-ка мне, пожалуйста, какова природа союза между Богом и еврейским народом? — нанес он неожиданный удар по израильтянину.

Не ожидавший нападения полицейский начальник заморгал и принялся формулировать ответ, немного запинаясь.

— Думаю… Господь дал нам Скрижали Закона, потом выбрал нас как свой народ и дал нам свое покровительство в обмен на уважение к Его Закону.

— Раз так, то как вы объясните разрушение Иерусалима в 70 году и последовавшие за этим преследования евреев, изгнание из Святой Земли, холокост? И это притом, что вам была гарантирована защита Господа? Как же Он допустил столько зла по отношению к евреям на протяжении веков? Можно ли говорить о Его покровительстве?

Поставленный в тупик этими вопросами, Гроссман почесал голову, обдумывая хоть какой-то приемлемый ответ.

— Наши древние пророки говорили, что напасти, преследующие народ Израиля, вызваны непослушанием евреев — перестали Господа чтить. Таково Божие наказание за грехи наши. И если мы снова станем набожными, утверждали пророки, начнем следовать беспрекословно законам Божиим, вернувшись на путь, ведущий к Господу, Израиль опять расцветет во всем своем великолепии.

— Следовательно, страдания — это Божие наказание за грехи евреев.

— Так говорили наши пророки.

Томаш посмотрел в окно, где уличные фонари сделали улочки и здания этого Великого города еще таинственнее и притягательнее. Однако отвлекаться на эти красоты было некогда — у него были гости и требовали внимания.

— Это типичное объяснение страданий еврейского народа, — констатировал он. — Дело в том, что во время восстания Маккавеев репрессии были ужесточены и евреям строго-настрого запретили следовать Закону. Кто противился, уничтожался угнетателями немедленно. Подобные преследования вызвали во многих евреях убеждение, что их страдания не могли быть вызваны их грехами. Как мог Господь наказывать их за грехи, когда им не дозволялось чтить и исполнять Закон Божий! Какими бы благочестивыми и усердными люди ни были, все равно оказывались во всем виноваты! Почему же? И тогда появилось новое объяснение: это не Бог заставляет людей страдать, а дьявол. Вавилонский плен приводит к появлению в еврейской культуре фигуры Baalzevuv, или Вельзевула. Со временем он сделался виноватым за все зло, причиненное в мире. Дьявол захватил власть на Земле, и он несет ответственность за все страдания.

— А Бог?

— Бог на Небе, — историк показал пальцем вверх. — Исходя из каких-то своих соображений, так и не понятых до конца, Господь позволил Вельзевулу царствовать на Земле, совершая все то зло, что любой мирянин ощущал на себе самом или видел вокруг себя. И многие евреи, хотя не все, приняли подобное манихейское видение мира как бесконечное противоборство Добра и Зла — дуализм нашей жизни. Бог возглавляет силы Добра, по одну сторону с ним добродетель и жизнь, благополучие и правда, свет и ангелы. Вельзевул же стал лидером сил Зла. Он привлек к себе грех и смерть, страдание и ложь, тьму и демонов. И эти две величайшие космические силы пытаются завлечь к себе человеков, которым и приходится совершать постоянный выбор между Добром и Злом, то есть между Богом и Дьяволом — и нет меж ними ни пяди ничейной земли! Но, внимание! — Томаш придал соответствующее выражение своему лицу. — Неизбежно придет день, когда Бог спустится на Землю, уничтожит силы Зла и установит свое Царствие. Какое же?

— Царствие Божие! — сказал уверенно Арни Гроссман, как отличник на уроке.

— Именно его! — подтвердил историк. — Некоторые иудейские группировки или, если угодно, секты начали верить, что этот дуализм Добра и Зла охватывает не только пространство, но и время. Дуализм приобрел апокалиптический характер. Пусть пока царствует Вельзевул со всем Злом и страданиями, которые он сеет вокруг, и мир погружен в дьявольские игры, где верховодят грешники и прочие злыдни, а добродетельные и достойные, наоборот, всячески притесняются, но придет, в конце концов, День Великого События типа потопа. Одни полагали, что Господь пришлет Мессию, который и возглавит битву со Злом, другие думали, что посланец будет тем, кто в Священном Писании именуется Сыном Божиим. Даниил описал в 7:13–14 это пророческое видение: «Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и Царствие, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и Царствие Его не разрушится». То есть в пророчестве Даниила посланец Бога, который установит Его вечное Царствие, — это Сын человеческий. Но то ли благодаря Мессии, то ли Сыну человеческому в любом случае Господь вмешается, изничтожит силы Зла и поселится навечно на Земле. Мертвые воскреснут, и все человеки подвергнутся суду.